Три грации в академии магии

– «Тамарис свою поймаешь ты в воде, и помни вампир, всё дело в хвосте» до сих пор не могу понять смысл её предсказания, но эту особу я выловил из воды – и снова посмотрел на меня, но уже по-другому, с какой-то нежностью что ли.

Вот не нравится мне его взгляд, он хоть и нежный, но я его боюсь.

– Моя тамарис, прости, судьба моя, я не узнал тебя, – воскликнул вампир и пал перед мной на колени и начал лобзать мои пальчики на руках – Джорджия тащи сюда родовые браслеты – от его приказа сове, я аж вздрогнула.

– Какие ещё к чёрту браслеты? – возмутилась я, и вырвала из его рук свою конечность.

– Родовые, кровиночка моя, – ответил мне Сердженал и снова схватил мою руку и продемонстрировал клыки, улыбаясь мне.

Ой, мамочки, спасите меня кто-нибудь.

– Я против быть твоей тамарис, – твёрдо заявила я, надеясь, что то, что я придумала в панике, поможет, и он отстанет от меня. Во всяком случае всегда помогало, может и сейчас прокатит.

– Как это против? – удивился ректор, но руку мою не отпускал.

– Вот так, клыкастик. Целуешься ты плохо и изо рта у тебя пахнет, – ну да, это наглая ложь, но иначе мне не спастись. Седьмое чувство подсказывало, да нет, оно кричало, что мне не надо соглашаться ни с чем.

Тем более, как я поняла, что одна из моих подруг уже под властью этого чёрта. Интересно, кто именно?

Смотрю на вытянувшееся лицо вампира, а также гуляющие по скулам желваки и понимаю, что расстроила этого кровососа. Ещё бы, если бы мне кто-нибудь сказал, что я плохо целуюсь и из моего рта пахнет, то я бы покалечила этого человека. А этот Сердженал крепыш и пока ещё держит себя в руках.

– Саптурн, приведи ко мне её подруг, – как-то кровожадно велел этот вампир.

– Но Сердженал … -

– Лучше не спорь сейчас со мной, друг мой, – посоветовал своему приятелю кровосос, а во взгляде у него читалось: «А то шею сверну».

– Ладно – обречённо вздохнув и подойдя к двери, проговорил хвостатый.

– Кстати, и Ивания приведи, – крикнул в спину Саптурну вампир.

– Он немного пострадал от своей тамарис драконицы и сейчас у лекаря, – повернувшись, сообщил рогатый.

– И что же сделала с Иванием его тамарис? – тут же насторожился Сердженал, внимательно глядя на друга.

– Ну, она спалила ему зад, – с полуулыбкой, сообщил Саптурн.

И тут вампира прорвало, и его истерический смех в вперемешку с похрюкиванием, отразился от стен кабинета.

– Приведи его всё равно, я насыплю ему в штаны немного своего льда, – отсмеявшись и вытирая слёзы, сказал Сердженал.

А хвостатый кивнув ушёл, а я поняла, что сейчас лучше прикинуться мёртвой и в таком состоянии дождаться своих девчат. Но на моё удивление вампир сел за стол и стал что-то писать, молча ничего не говоря.

А я принялась молиться про себя, чтобы ну хоть чем-нибудь занять свой мозг, пока жду подруг.

*Тамарис – это невеста.

*Руал – это жених.

*Туриката – это жрица храма богини Ниссури, может предсказать, где руал встретит свою тамарис.

*Ниссури – это богиня, которая покровительствует семейному счастью.

*Фамильяр – это дух защитник, которого адепты академии получают на втором курсе.

*Туткин – драконий бог и отец Ниссури.

*Ваше благородие – обращение ко всем графам, лордам и баронам в мире куда попали три подруги.

Глава 2

Саптурн

Кто-то, наверное, подумает, что родиться в семье правящего рода – это дар богов? Нет, это проклятье быть постоянно в центре внимания. Не люблю я быть кому-то что-то должным. Кто-то спросит: «Кому я задолжал?». Я отвечу так: «Ясное дело кому – Талузиану, конечно же, ну и своим подданным, которых мне пророчат в будущем, когда отец уступит мне трон». Кто-то спросит: «И за что мне такие почести?». С удовольствием поясню.

Очень редко, но бывает такое, что в семье демонов рождается двойня. И мне, как раз в этом повезло. 150 лун назад, княгиня Кинимай Великая разродилась двумя новорожденными. И тут же вся родня начала спор: «Кто из наследников княжеского рода сядет на трон?», даже совещание собрали по этому поводу. Ну и, посовещавшись, решили, что время покажет, кто из братьев сильнее не только магически, но и физически. Луны шли, дети выросли во взрослых мужчин и их проверили на магию, которая пульсировала у них в крови. Оказалось, что в этом превосходит младшего, то есть меня, Реджинальд, который был старше на 5 минут. У него была магия всех стихий, и он считался архимагом. Реджи ходил довольный собой и думал, что переплюнул меня. Но не тут-то было: я оказался физически сильнее его, хоть и владел только некромантией и магией земли. Но в отличие от брата, мне не нужна была эта сила и превосходство перед ним. А вот Реджи была нужна власть, которую во дворце уже все пророчили мне, и поэтому он затаил на меня злобу возомнив себе, что я украл у него трон. Я стал любимчиком, а брат ушёл в тень, замкнувшись в себе и накапливая злобу. Но я любил брата и старался поддерживать наши подорвавшиеся отношения, но он упорно отдалялся от меня. И однажды заявил мне прямо в лицо, что я ему больше не брат. Это больно ранило меня, и я сорвался, накричав на Реджи, и этим поступком совершил непоправимое. Я вывел брата из себя и выпустил из него то зло, что он копил в себе. В результате этого выброса, я мог бы погибнуть, и погиб бы, если не вмешалась мать, которая прикрыла меня своим телом от магического удара брата. Реджи убил ту, что дала нам жизнь и вскормила своей грудью. Тут же он пал ещё ниже и потерял статус сына, внука и племянника в лице всех родственников, кроме меня. Я винил себя в срыве брата, ведь если бы я дал ему время немного успокоиться и подумать наедине, то не было бы нервного срыва брата, и мама была бы жива. А теперь погребли матушку, а Реджи заковали в цепи и надели на голову маску из железа, которое вытягивает магию, а также скрывает лицо узника, ведь подданным не надо было знать, что происходит в семье правящего рода. Три дня я просидел в своих покоях, решая, как помочь брату. Мне просто хотелось выкрасть его из темницы и увезти куда-нибудь, чтобы спрятать. И у меня уже почти сформировался план. Но однажды вечером ко мне в дверь кто-то постучал. Я открыл и опешил, увидев на пороге отца. Вид у него был обеспокоенный.

– Можно я войду? Есть разговор. – Заглядывая мне за спину спросил отец, как бы проверяя один ли я.

Я кивнул и молча посторонился, пропуская отца войти. Князь прошёл в недра моей комнаты и зашторил окна, потом наколдовал купол от подслушивания, сел на диван и говорит:

– Ты вместе с Реджинальдом отправляешься в академию. Тебе день на сборы, выезжаете ночью. Также ты никому не должен говорить, кого скрывает железная маска. От тебя требуется лишь дождаться, когда дух академии вытянет из Реджинальда всю родовую магию и, наслав забвение на брата, отправить его вместе с другими каторжниками на корабль, который увезёт Реджи в Тугдуман на добычу материала для брачных украшений, – с каждым сказанным словом отца у меня в груди нарастало возмущение.

Как же отец легко и спокойно говорит про казнь своего сына. Я понимаю папе больно, и он болезненно переживает смерть мамы, но это же не повод ссылать сына на каторгу в Тугдуман.

– Хорошо, отец, я сделаю всё, как ты просишь, – наигранно хмурю брови, но на самом деле думаю иначе, разыгрывая сейчас спектакль перед отцом.

– Я знал, сынок, что ты меня поддержишь, – встав и убрав купол, сказал папа.

Всю ночь я не спал, мне снились кошмары, я видел брата, на голове у которого была надета маска, полностью скрывая его голову. Я чувствовал боль Реджи, а также, как тьма разрывает его душу на мелкие кусочки. Утром я был зол так как не выспался и поэтому орал на всех слуг, которые помогали собирать мне вещи. К обеду мои чемоданы были собраны и стояли в холле, ожидая погрузки в крытый экипаж. Брата должны будут перевозить в сонном состоянии и в клетке, как какое-то животное. Думы об этом бесили, и поэтому я решил поговорить с братом. Выловив первого меча княжества и начальника всей стражи во дворце, я попросил у него отвезти меня в камеру Реджи. Мужчина кивнул и подчинился, а также пообещал, что ничего не расскажет о моём визите к брату. Пройдя кучу многочисленных постов охраны, мы приблизились к камере брата.