Собор

– Нет! – Голос Брайена прозвучал неестественно громко. – Нет. Не хочу делать то, что сделали остальные.

Флинн подумал о своей семье и друзьях, многие из которых уехали в Америку, Канаду или Австралию. Он потерял их так же, как потерял мать и отца, когда хоронил их. Каждый человек в Ирландии – неважно, на севере или на юге – потерял семью, друзей, соседей, мужа или жену, любимых, которые уехали и больше сюда никогда не вернутся. Эмиграция… Подобно величайшим бедствиям, подобно чуме, она обедняет родную землю, унося ярких и отважных ее детей, губя ее молодость и оставляя ей только старость, усталость, робость, самодовольно богатых или отчаянно бедных…

– Это моя страна. Я не могу покинуть ее ради того, чтобы стать простым работягой в Америке.

Морин кивнула. «Лучше быть королем навозных куч Белфаста и Лондондерри», – подумала она, но сказала совсем другое:

– Я могла бы уехать и одна.

– Да, по-видимому, можешь.

Поддерживая друг друга, они молча шли по дороге, осознавая, что в эту ночь потеряли гораздо больше, чем немного собственной крови.

Глава 3

Переулок вывел их в небольшую, без единого деревца лощину, расположенную между двумя холмами. Вдалеке Морин и Брайен увидели аббатство. Лунный свет так преобразил белые стены монастыря, что тот превратился в некое призрачное видение, окутанное бледно-серым туманом, поднимающимся от сырой земли.

Они осторожно приблизились к аббатству и остановились под молодым платаном, на котором лишь несколько дней назад набухли первые почки. Небольшое, продолговатой формы кладбище было обнесено изгородью и окружено невысокими зелеными растениями, и простиралось оно за пределы монастырской стены. Флинн легко перепрыгнул через изгородь и помог Морин тоже перебраться на территорию аббатства.

Монастырское кладбище выглядело неухоженным, вьющиеся плети хмеля пробивались сквозь надгробия и памятники, оставляя на камнях неровные трещины. По всему кладбищу разрослась и загородила узкую тропинку, ведущую к белым каменным стенам, трава «белый рог», от которой и пошло название этого аббатства и которая стала предзнаменованием большой и счастливой удачи, если человек действительно поверит в связанное с ней суеверие. Тропинка привела Морин и Брайена к небольшим, едва заметным воротам пристроенного к аббатству монастыря. Флинн легко открыл их, и они вошли внутрь, молча оглядывая безмолвный монастырский двор.

– Присядь сюда, на скамейку. А я пойду поищу кого-нибудь из братьев-монахов, кто поможет мне пройти к настоятелю.

Морин без возражений села и склонила голову на грудь от усталости и постоянной тупой боли. Когда она снова открыла глаза, перед ней стояли Флинн и священник.

– Морин, это отец Доннелли.

Она пристально посмотрела на пожилого священника, очень худого, бледного, даже, казалось, человека слабого.

– Здравствуйте, святой отец.

Он был пастырем, а она – одной из его духовных дочерей. Таков великий древний обычай. Роли каждого высечены на каменных скрижалях еще два тысячелетия назад.

Священник положил одну руку на плечо Морин, а другой взял ее руку.

– Пойдемте со мной, – сказал он. – Держитесь за меня.

Пройдя монастырский двор, они вошли в арочную дверь необычного многоугольного здания. Морин узнала традиционное строение основного здания – место, где обычно проводятся богослужения монахов. На мгновение она представила, что окажется сейчас лицом к лицу с ними, но, войдя в помещение, освещенное настольной лампой, увидела, что зала пуста.

Отец Доннелли вдруг остановился и повернулся к ним.

– У нас здесь есть лечебница, но боюсь, что сначала я должен проводить вас в подвал, где вы пробудете до тех пор, пока полиция и солдаты, преследующие вас, не прекратят поиски и не уйдут.

Флинн ничего не ответил.

– Можете довериться мне.

За многие годы Флинн привык никогда никому не доверять, но выхода не было. Даже если этот прелат окажется предателем, Военный совет не сочтет за глупость то, что Флинн решился довериться католическому священнику.

– Где этот подвал? Думаю, у нас не так уж много времени.

Аббат повел их вниз по длинному коридору, затем открыл дверь в самом конце прохода. Серый рассвет еле-еле пробивался сквозь мутное стекло, свет скорее был ощутимым, чем видимым. В комнате горела единственная молитвенная свеча, вставленная в красный глиняный кувшин. Флинн огляделся и понял, что они находятся в маленькой домовой церкви аббатства.

Настоятель вынул из настенного подсвечника свечу, зажег ее и понес, освещая путь.

– Идите за мной за алтарь. Будьте осторожны.

Флинн помог Морин подняться к святилищу следом за святым отцом. Священник несколько секунд перебирал руками связку ключей и, нащупав нужный, скрылся за алтарем.

Брайен огляделся, пристально всматриваясь в полутьму храма, но не заметил признаков скрытой опасности. Единственное, на что он обратил внимание, было то, что удушливый запах ладана почти исчез, как будто откуда-то проникал свежий воздух.

«Отец Доннелли сказал, что аббатство давно пустует. Значит, он, по-видимому, не был местным аббатом, а находился здесь в качестве хранителя, хотя и не похож на тех священнослужителей, которых епископ мог сослать в подобное место, – подумал Флинн. – Но он не похож также и на тайного члена временной Ирландской республиканской армии».

Эта мысль сильно взволновала его.

Из темноты вновь появился священник, все еще со свечой в руке.

– Идемте за мной. – Он провел их в полуоткрытую дверь за алтарем, искусно окованную железом.

Прелат удивленно посмотрел на двух доверившихся ему людей, не понимая, почему они топчутся и не входят внутрь.

– Это склеп, – пояснил он.

– Знаю, что это такое. Всем известно, что склеп обычно располагается под алтарем.

– Да, – согласился священник. – Они первым делом произведут обыск здесь. Мы же идем дальше.

В полутьме Флинн рассмотрел спускающиеся вниз каменные ступеньки. На стене он увидел свечу в янтарном подсвечнике, едва освещавшую пол и стены из белого известняка. Свеча горела, видимо, постоянно.

– Почему раньше я никогда не слышал об этом аббатстве, как о безопасном месте?

Священник пристально посмотрел на него и спокойно ответил:

– Потому что раньше вы не нуждались в нем.

«Типичная для священнослужителя фраза», – подумал Брайен.

Он повернулся к Морин. Она взволнованно переводила взгляд со ступеней на священника, страшно боясь войти в склеп, а настойчивый тон аббата лишь усиливал ее страх. Поколебавшись еще мгновение, она шагнула вниз и начала спускаться по ступенькам. Флинн также очень внимательно посмотрел на священника и последовал за Морин.

Отец Доннелли вел их вдоль известковой стены, за которой находились захоронения бывших настоятелей и монахов Уайтхорнского аббатства. Вдруг он остановился и открыл бронзовую дверь одного из склепов, на котором было высечено: «Отец Симус Кахилл». Держа в руках свечу, он вошел внутрь. Первое, что бросилось Морин в глаза, был деревянный гроб, стоявший на каменном постаменте посредине тесной камеры.

Отец Доннелли передал свечу Брайену и поднял крышку гроба. Внутри лежали мощи, закутанные в простыни, от них исходил тошнотворный запах зеленой плесени, которая, как мох, покрывала все полотно.

– Это прутья и солома, – пояснил пастор.

Он отодвинул «мощи» и поднял скрытую щеколду – дно гроба заколебалось и стало опускаться вместе с поддельной мумией.

– Да, да. Для наших дней это немного театрально, но в те времена, когда эта система задумывалась, в ней была необходимость и использовалась она довольно часто. Идите смелее. Надо спускаться. Там лестница. Видите ее? На дне есть проход, который ведет еще в одну комнату. Эта свеча осветит путь. А в комнате вы найдете достаточно свечей.

Флинн поднялся на каменный постамент и перебрался через стенку гроба. Одной ногой он нащупал верхнюю ступеньку и встал на нее, держась за гробовую крышку. Из темной ямы несло сырым гнилостным запахом. Брайен вопросительно посмотрел на отца Доннелли.