Страница 2 из 17
Мы взрослели. Королевич поступил в королевскую академию постигать основы государственных дел, стал реже заезжать к нам в гости, но моя любовь к нему росла, крепла. Дала себе обещание, дождаться его и во время вынужденной разлуки спланировала нашу свадьбу. Я была уверенна, он станет идеальным мужем. Чем и порадовала королевича, стоило нам свидеться. Но потом и мне стало не до любви – пришлось уехать изучать чародейскую науку.
Спустя четыре года, после долгой отлучки, вернулась в отчий дом и обнаружила, что одновременно со мной, мой ненаглядный примчал в гости к соседям. Никак, руки моей просить собрался.
Лишь от этого предположения расплылась в довольной улыбке.
– Мира, ты, где витаешь? – не заботясь быть услышанным, вернул меня с небес на землю питомец.
– Говори тише, Зиги, – шикнула на него, отводя от лица ветку раскидистого дерева, росшего не далеко у тропинки.
– Сколько тебе повторять, Мирослава. Не Зиги, а Зигмунд, – чуть тише поправил меня наглец.
– Чем знаменит этот Зигмунд? Тебя Мира в честь него вроде назвала?– бодро полюбопытствовала у него Савина, не заботясь о конспирации.
– Верно. Но не знать, кто такой Зигмунд Фрейд?! Чему тебя только домашние учителя учат?! – возмутился комок шерсти и с безграничным энтузиазмом процитировал: – «У любого, даже самого низшего существа, есть свои потаенные стремления, о которых он не готов рассказывать другим, и о которых он не может сознаться, в том числе себе». К твоему сведению, Фрейд – мой кумир, а еще он – величайший человек науки! Его труды по развитию личности помогли мне познать себя.
– Шутишь? Хочешь сказать, ты читать умеешь? – усомнилась в его словах Савина.
– За кого ты меня принимаешь?! – задрав хвост трубой, стрелой метнулся к ней питомец.
Атаки «газы» не последовало, хвала Луноликой.
– Я – высокоинтеллектуальное существо, пусть и передвигающееся на четырех лапах, – гордо заявил ей Зиги.
– Вонять от этого меньше ты не стал, – ехидно заметила подруга.
Питомец зашипел. Савина опасливо отступила назад, и громкий хруст ветки присоединился к громким голосам.
– Успокоились оба. Живо, – прошипела я. Вот как чуяла, что не стоило этих двоих брать с собой – они постоянно друг с другом собачатся. Почему я думала, что в этот раз будет иначе?..
Мы как раз подошли к конюшне. Прямо над нашими головами находилось широкое открытое окно. Своей перепалкой они чуть не раскрыли нас.
– Подожди! Слышишь? На улице кто-то есть, – донесся из конюшни встревоженный девичий голос.
Затишье.
– Тебе показалось. Здесь кроме нас двоих никого нет, – заверили ее голосом королевича Елисей. Уж его то я ни с чьим другим не спутаю.
– Мира, мне не нравится твоя довольная моська. Ты что удумала? – насторожился Зиги.
– Ничего, – похлопала ресницами. – Просто хочу узнать, чем занимается мой суженый.
– Он не твой суженый! – в один голос прошипели Зиги с Савиной.
– Ничего, это временно, – заверила их и направила руку на бревно. – Закрутись, завертись, под окном приземлись.
Бревно нервно вздрогнуло. Оторвалось от земли и шальной пулей понеслось прямо на нас. Уподобившись стаду обезумивших баранов, мы бросились врассыпную.
Самое примечательное, из конюшни никто не вышел.
Сделав несколько хаотичных оборотов, бревно аккуратно улеглось под раскрытыми оконными створками.
Не дожидаясь друзей, проворно вскочила на него. В свое оправдание скажу, меня вело желание узнать, чем там таким интересным увлеклись голубки, что даже конец света им не помеха.
Вытянувшись в струнку, заглянула в покрытое дорожной пылью окно. Оттерев на уровне глаз серый налет, заприметила в углу конюшни Елисея. Немыслимо! Он на сеновале целовался с дочерью нашего конюха. Яниной!
От досады не удержалась и топнула ногой.
Заинтригованная подруга вскочила на бревно и со словами «Посмотрела, дай другим посмотреть», потеснила меня в сторону. Зиги игриво махнул хвостом, высоко подпрыгнул и, вцепившись когтями в оконную створку, качнулся и перебрался мне на плечо. Позер.
Тем временем Янина оседлала королевича и прильнула к нему. Ее многочисленные юбки веером окружили их.
– Не торопись, мышка, – глухо простонал Елисей.
Ужас! Мало Янине к честному человеку с поцелуями приставать, она его еще и мучить удумала!
– Отпусти его, мерзавка! – закричала я и сама чуть не оглохла от своего грозного вопля ударившего по ушам.
– Не слушайте эту малахольную. Много она понимает. Вы, не останавливайтесь. Продолжайте, – азартно вторил мне Зиги.
– Извините, нас… мы случайно… мы не собирались за вами подглядывать, – сконфуженно пропищала Савина, выдавая нас с головой.
– Вы чего творите? – недоверчиво уставилась на друзей. Их вмешательство застало меня врасплох.
Наша перепалка оказала на девицу куда больший эффект, нежели мой вопль. Или это у нее запоздалая реакция?.. Впрочем, не важно! Она наконец-то взглянула на нас.
– Нечистая! За окном нечистая! – завопила Анина и, что самое важное – слетела с королевича.
– Где? – озираясь, всполошилась подруга.
– В Караганде, – огрызнулся Зиги и, тяжело вздохнув, снисходительно пояснил ей: – Нас приняли за нечисть.
– Тогда ладно, – с видимым облегчением выдохнула Савина и не придумала ничего лучше, как попытаться привести в чувство орущую девицу: – Успокойтесь, уважаемая. Зачем так орать? Мы не причиним вам вреда.
Все бы ничего, да вот только голос подруги от волнения стал сиплым и ее благие намерения не увенчались успехом. Подхватив юбки, Анина вскочила на ноги, пуще прежнего вереща:
– Нечистые! Они пришли за моей душой! – и так стремительно выбежала из конюшни, будто за ней черти гнались, норовя схватить за пятки.
– Мышка, вернись! – прокричал в пустоту королевич. Однако его зазнобы уж и след простыл.
Чертыхнувшись сквозь зубы, Елисей встал с сеновала, схватил с земляного пола камзол и злющий презлющий выбежал из конюшни.
Переживая за любимого, забыв о питомце, я спрыгнула с бревна, отчего Зиги покачнулся и впился когтями в мое плечо. Больно, между прочим. В который раз за вечер, припомнив Луноликую, закусив губу, аккуратно опустила его на землю и, понеслась навстречу королевичу. Савина с Зиги помчались за мной.
– Мира! Царевна! Что вы здесь делаете?! – закричал Елисей, едва завидев нас.
Ой, кажется, его королевская выдержка дала трещину.
– Тебя спасаем! – высказала я самое очевидное, подбегая к нему.
– Вы с ней заодно, Савина?! – растерянно воскликнул королевич, удивленно глядя на скромно потупившую взгляд подругу. А потом и вовсе спотыкаясь на каждом слове, с чего-то промямлил:
– Там… на конюшне… это не то, что вы подумали. – Елисей взволнованно взъерошил свою русую шевелюру.
Вот как в такого красавца не влюбиться?
Косая сажень в плечах, вьющиеся волосы, соболиные брови. От одного взгляда его голубых глаз сердце екает и сладко замирает.
Забыв про напускную робость, Савина перестала рассматривать мыски своих туфель, и открыто взглянула на королевича.
– А что вы прикажете нам думать? Очевидно же, Елисей, что вы обнимались с девушкой на сеновале.
Не ожидая от нее подобной дерзости, королевич стушевался.
Его можно понять. Он не видел никогда прежде Савину в гневе. Да и вообще раздраженной.
Царь-батюшка вбил себе в голову, что его дочь – сама скромность и добродетель, а подруга, не желая разочаровывать венценосного родителя, потакала ему. Поддерживала образ эдакой застенчивой простушки. Матушку она свою не помнила, та скончалась, когда Савина еще под стол пешком ходила. Отец окружил дочурку заботой, стал для нее роднее всех. Поэтому Савина меньше всего хотела его разочаровывать. Вот и старалась быть той, кем он хотел ее видеть. Щадила его чувства.
– Савина! – прищурив свои большие, обрамленные длинными ресницами глаза, опомнившись, мягко упрекнул ее королевич. – Воспитанным девушкам не полагается даже заикаться о подобном.