Страница 17 из 48
Новость о том что кто-то где-то меня помял настолько выбила из колеи, что я не сразу сообразила, что речь идёт о давешних курильщицах. Вот овцы! Мало я им всыпала!
– Не злитесь на них сильно. И не ревнуйте. Им с вами не тягаться.
– Да какая ревность?! – вспылила я. – Они в туалете курили, а я им замечание сделала. Ну и…
– Курили! – ахнула буфетчица и, зловеще сощурившись, неспешно стала развязывать завязки на своём белоснежном переднике.
И тут со стороны ресторанной кухни пропищали знакомым голосом:
– Ба, да врёт она всё! Дура психованная…
– Я те дам дуру психованную, – ласковым голосом пообещала женщина, перехватывая передник правой рукой. – Я те дам «ни за что ни про что»… Курить они вздумали. Сегодня же Машкиной мамке позвоню и Светкиной бабушке. Засранки такие…
– Ну, ба!
Я одобрительно фыркнула и, взяв свой стаканчик, вышла на улицу. Природа сегодня вспомнила, что за окном как бы всё ещё лето, пусть в наших краях оно и подозрительно напоминает осень, и решила порадовать нас ярким на фоне пожелтевших листьев солнцем.
Серго появился минут десять спустя – я как раз допивала кофе. Не один, а в компании ещё троих оборотней. Не из Вольфов.
– Так как насчёт проставиться, Серый? – в продолжение разговора спросил один из них. Его, кажется, Романом звали. – Погодка шикарная. У Семёна и барана возьмём…
– Не, ребята. Мы сегодня пас, – отказался за нас обоих муж. – У нас загс, да и вообще.
Роман рассмеялся.
– Да никуда от вас этот загс не убьежит, – с едва заметным акцентом произнёс второй из троих оборотней. – По нашим законам ви уже женаты. Правду я говорю, красавица?
– Якуб.
Серый так правдоподобно оскалился, одновременно прижимая меня к своему боку, что даже я на мгновение поверила, что мы не парочка завравшихся аферистов, а только что обменявшиеся метками оборотни. И что крышу у нас двоих рвёт не по сценарию, а от избытка чувств-с. Или, как изволил выразиться утром мой муж, зверьё друг к другу привыкает.
– Вот же… – зафыркал тот, кого Серый назвал Якубом. – Два сапога пара. Одна фанаток от ревности на ленты рвёт, второй и слова своей зазнобе сказать не даёт…
– Да кто их рвал?! – взбунтовалась я. – По ушам два раза дала, чтобы в туалете не курили, а крику развели…
Оборотни дружно заржали. Не знала бы, что волки, подумала, будто кони. Жеребцы на коньках.
– Короче, ребята, сегодня без нас, – снова повторил Серый. – Нам как можно скорее надо документы оформить, чтобы Руська могла в наш институт перевестись ещё до начала учебного года. Так что бывайте. Завтра увидимся.
И уже мне, но так, чтобы приятели тоже услышали:
– Руська, знала б ты, как меня твоя ревность заводит… Просто край.
Кони за нашими спинами оскалили зубы, насмешливо фыркая. Вот придурки...
***
В машине Серго успокоился и перестал вести себя, как обожравшийся виагры молодожён. Не хватал меня за конечности, не тискал, не тёрся носом о мою шею и не пытался поцеловать.
Я опустила козырёк и придирчиво поправила шарфик, полностью скрывая след маскировочного засоса. Теперь, когда его увидели все, кто должен, светить им, пусть и наигранно ненавязчиво было совершенно необязательно.
Серый проследил за моими действиями с привычно раздражающим нечитаемым взглядом и небрежным жестом в свою очередь поправил воротник свитера, то ли непроизвольно, то ли нарочно привлекая моё внимание к синяку на своей ключице.
Кровь прилила к моим щекам. Это я его знатно грызанула. Если бы волчтца была чуть ближе к шкуре, мы бы так до настоящих меток доконсперировались.
– А я бы съела шашлычок из барана, – заметила я, когда мы отъехали от стадиона на приличное расстояние. – Всё равно сегодня у нас только заявление примут.
– С чего взяла? – не отрывая взгляда от дороги спросил Серый.
– Будто я не знаю, как наши бюрократы работают.
Мужчина движением брови обозначил своё любопытство, и я, нехотя пояснила:
– Прошлым летом у нас в институте группу на уборку клубники в Британии собирали. Мне очень хотелось поехать, но без загранпаспорта, как ты понимаешь…
– А у тебя не было?
– Откуда? – Я постучала указательным пальцем по виску. – Я ж до пятнадцати даже из посёлка не выезжала, а после пятнадцати – только в Новоозёрск. Так что не умничай. Я и про загранпаспорт-то от руководителя группы узнала, а ты...
– Руководитель группы – это главный сборщик клубники? – уточнил Серго. – Типа бригадир?
– Типа да, – буркнула я. – Сказал, что дело это минутное. За две недели успею. Справки, фотки, гос пошлину заплатить…
– И?
– И я не успела. Документы мне только через месяц отдали. У них там то ли в отпуск кто-то ушёл, то ли заболел… И группа уехала собрать клубнику без меня.
Я трагично замолчала. Серый оторвал от руля руку – мы как раз на светофоре остановились – и, почесав кончик носа, посмотрел на меня с каким-то недоверчивым удивлением во взгляде.
– Так любишь клубнику?
– Так хотела в Британию съездить, – огрызнулась я, отворачиваясь. – На Биг Бен посмотреть и да по Бейкер-стрит прогуляться.
Загорелся зелёный, и машина плавно двинулась вперёд.
– По Биг Бену прогуляться – это интересно… – глубокомысленно заметил Серго. – А отец тебя туда почему не отправил?
– Кто? – ласково уточнила я.
– М… Вожак?
Я красноречиво промолчала. Серго кашлянул
– Но теперь-то у тебя загранпаспорт есть?
– Это очевидно.
– Тогда решено. На рождественские каникулы съездим в Лондон. Хотя за Рождеством, конечно, лучше всего ехать в Польшу… Но это твой выбор, не мне с ним спорить.
– Я… Мне…
Я открыла рот, закрыла, несколько раз моргнула и недоверчиво покосилась на мужа.
– Это чтобы друзьям показать, как ты сильно меня любишь? – уточнила на всякий случай.
Серго задумчиво склонил голову к правому плечу и щёлкнул языком.
– М-м-м… – Промычал, словно пытался распробовать мой вопрос на вкус, а потом скривился и решительно тряхнул головой. – Нет. Просто хочу сделать жене приятное.
Оторвал взгляд от дороги и прямо посмотрел мне в глаза.
– Нам всё-таки с ней теперь жить вместе. Нужно как-то наводить мосты.
Я растерянно замолчала. Как-то это заявление у меня плохо вязалось с постулатом «не друг, не любовница и не жена». Ну, то есть та нежена, которая мать будущего ребёнка. А так жена, конечно.
Я вздохнула.
Так сложно всё это.
***
Голос Серого оторвал меня от нерадостных размышлений.
– Ты со мной не согласна? – спросил он.
– Что?
– Вздыхаешь так, словно я тебя на казнь, а не в загс везу.
Я хмыкнула.
– Скажешь, что в нашей с тобой ситуации грань между этими двумя понятиями не так-то и просто найти?
– Не скажу.
– Нет?
Серго оторвал взгляд от дороги, чтобы, удивлённо заломив бровь, посмотреть на меня.
– Скажу, что самое страшное уже случилось, а загс – это всего лишь досадное дополнение к общему комплексу проблем… Кстати о проблемах. До начала моих занятий осталось чуть больше месяца. Ты правда надеешься успеть оформить перевод, или это было для красного словца сказано?
– Почему больше месяца? – растерялся Серго. – Разве учебный год не первого сентября начинается?
– Мы по европейскому календарю учимся, – пояснила я. – С первого октября.
Он протяжно свистнул, выворачивая руль, чтобы въехать на парковку перед зданием загса.
– Так у нас, оказывается, полно времени! А я-то уже почти начал переживать.
– Всё равно не успеем, – с сомнением возразила я, на что он только сверкнул белоснежной улыбкой и, как-то развязно подмигнув, с азартом предложил:
– Поспорим?
Я открыла рот, закрыла и качнула головой, отказываясь от этого щедрого предложения. И, надо сказать, правильно сделала, потому что три часа спустя, когда мы покидали гостеприимные стены городского загса, а кармане моего пальто лежал новенький паспорт на имя Русланы Wolf. Через «дабл ю».