Заговор в Империи

Я же искренне верю в то, что все женщины по природе своей гораздо более эмпатичны и восприимчивы к этой Вселенной. Сами не ведая того, они инстинктивно чувствуют то, что не поддается доводам разума. Провиденье, предчувствие, отдача энергии — все это было и есть подвластно всем женщинам, которых я встречала. Да, в разной степени. Да, порой бесконтрольно и с доброй долей скепсиса, но это было.

Вот и сейчас я прикинула, что девушка права.

Потоки моих сил, сорвавшись с пальцев серебряными искрами, нырнули в парализованное чем-то вредоносным тело мага, растекаясь внутри него вместо с кровью, бегущей по венам. Они быстро, в доли секунд, утонули в нем, вернув мне лишь краткий, но исчерпывающий ответ.

Проклятая вода.

Вероятно, маги выпили воды из проклятого источника и та, всосавшись внутрь их органов и тканей, стала ядом, отравляющим их изнутри. Заморозить их тела — было самым правильным решением, которое способны были принять лекаря. Такое нельзя вылечить, потому что их тело само по себе стало отравой. Такое — можно только вытянуть.

Чтобы утвердиться в своих догадках, я тихо пробормотала себе под нос:

— Геката, покровительница наша, не брось мага в муках, не откажи в помощи неразумному. Избавь от проклятья черного, да от проявлений. Дай сил ему простить врагов своих, вольно или невольно покусившихся на жизнь его, душу его, силу его. Тебе вверяю учить их уму-разуму, на Твое усмотрение оставляю их.

Маг, словно услышав мои слова, резко распахнул глаза и дернулся в сторону, не то намереваясь встать с постели, не то рефлекторно укорачиваясь от зависшей над ним мной. Стоило мне отдернуть руку от его щеки и отойти в сторону, как маг вновь замер, словно ничего и не было.

— Как вы это сделали? — подскочив со стула, девушка рванула вперед, обеими руками обхватив лицо мужа и тревожно вглядываясь в него, ожидая его пробуждения вновь. Когда этого не произошло, ее взгляд, встревоженный и требовательный, замер на мне. — Кто вы такая? Как вы это сделали? Прошу вас, помогите ему! Помогите! Все, что хотите, отдам, все продам. Хотите нашу усадьбу? Забирайте! Золото, драгоценности, картины! Забирайте все! Пожалуйста! Прошу вас, помогите моему мужу, помогите!

Девушка, отпустив мужа, двинулась в мою сторону, цепляясь за мои руки и подтаскивая меня ближе, с обезумевшими глаза заглядывая в мои. Да уж, нужно было дождаться, пока девушка покинет корпус лекарей.

— Охрана! — крикнула я, уворачивясь от настойчивой и необычно сильной девушки.

— Прошу вас! Прошу! — кричала она.

Возникший в ту же секунду маг, здраво оценив обстановку, в мгновение ока оказался рядом и, крепко, но бережно обхватив девушку за плечи, вынудил ее замереть.

— Эстер, тебе пора домой. — произнес он тоном, каким может обращаться только близкий человек.

До меня запоздало дошло, что маг, которого девушка назвала своим мужем, также был на службе у Ланфорда, а потому наверняка был знаком с сегодняшним моим охранником.

— Ты не понимаешь, — развернувшись в его руках, девушка указала пальцем на меня и быстро забормотала. — она его вылечила, Макс, она его вылечила! Одним прикосновением вылечила»! Он глаза открыл, понимаешь, открыл! Пусть сделает так снова, он меня увидит и все вспомнит. Конечно, вспомнит, я же мать его ребенка! Пусть сделает так снова, Макс!

Маг, кинув на меня взгляд, не дал знакомой смутить его и, правильно расценив обстановку, практически на руках унес сопротивляющуюся, вырывающуюся девушку, которая, осознав, что никто не бросился выполнять ее требование, начала кричать, пинаясь и цепляясь ногтями в кожу мага. Тот шипел от неприятных ощущений, но не ослабил хватку.

На этот шум в корпус забежало несколько лекарей.

— Мне нужна заговоренная вода, — произнесла я и, оглядев комнату с введенными в искусственный сон магами, уточнила в ответ на их удивленные взгляды: — много.

Не знаю, насколько убедительно я это сказала, но вода была у меня уже через пару минут. Принесли ее в ведрах, кувшинах, стаканах и пузатых бутылочках — сразу видно, что в окрестностях не осталось ни одной свободной тары. Потому, справедливо рассудив, что дальше откладывать не имеет никакого смысла, я прошла к двери и, захлопнув ту у носа подоспевшего Игната, с интересом оглядывающего кипевшую вокруг работу, удовлетворенно вернулась к магу.

Тут мне Игнат все равно не помощник. Работа была исключительно тонкой, требовала сосредоточенности и, как ни странно, даже вмешательство Вселенной могло привести к негативным последствиям.

Лекарское дело вообще было особым видом магии. Казалось бы, чего там заморачиваться? Берешь заклинание, колдуешь и потом лишь наблюдаешь за секундным исцелением существа, преисполненная гордостью за свои способности. Ан нет, не тут-то было. Лекарское дело — один из самых сложных видов магии не только потому, что нужно знать устройство организма всех существ, но и вкладывать в заклинания не только магическую силу, но и силу души. Лекари должны обладать такими духовными качествами, которые бы превосходили по силе того, кого они лечат, иначе заклинание может и вовсе не сработать. Каждое, даже самое просто волшебство зеленой магии, нужно пропускать через себя, наполнять слова силой и искренним желанием помочь.

Лекари, по сути своей, удивительные существа. Благородства в них будет более, чем в местных институтах для аристократии.

К счастью, мое благородство здесь испытывать не придется, потому как лечить я вовсе не собиралась. Я собиралась отнимать. Да, проклятье, но вместе с водой, существующей в телах этих магов, заменяя отравленную заговоренной. По сути задействованной магии я их убивала. Поэтому мне и требовалось остаться одной — нужна была безукоснительная концентрация, чтобы провести всю процедуру грамотно и без негативных последствий.

Замер у изголовья кровати мага, чью жену только что вывели, я опустила пальцы на его виски, чувствуя, как магия мужчины рефлекторно пытается сопротивляться мне. Попытки были слабые, практически бесполезные и бессмысленные, но именно они и внушили по отношению к этому магу некоторое уважение. Цепляться за свою жизнь даже будучи полумертвым требует большого мужества и стремления.

Потоки моей силы послушно заструились по его телу, растекаясь с кровью, разгоняясь с невероятной скоростью. Через пару секунд, когда я уже не успевала следить за их движением, я распахнула глаза, четко видя, как под кожей мужчины, освещенной серебристыми потоками моей силы растекается чернота. Ее-то и следовало извлечь.

Не найдя способа лучше, я потянула ее на себя, выпуская из тела мага через поры. Они, казалось, кровоточат — черные, густые капли, как кровяная роса, вытекали наружу, пропитывая постельное белье густой чернью, смердящей так, что захотелось в ту же секунду распахнуть для проветривания окна. Однако, тех не было.

На смену выкаченной черни в мага потекли потоки заговоренной воды. Они, повинуясь моей силе, сложились в тугие жгуты и, зафиксировав голову мага, устремились внутрь него через рот и нос, заставив мужчину, освобожденного до доброй доли черни, распахнуться глаза в безмолвном ужасе. Уверена, ощущения были не из самых приятных. Захлебываться водой вообще мало кому нравится. Однако, то было необходимо для его выздоровления.

Потому, ускорившись, я продолжила делать свою работу, чувствуя, как устала еще на первом маге, а было их, по меньше мере, десять.

Спустя несколько утомительно долгих часов, показавшихся мне, по меньшей мере, вечностью, работа была выполнена. Маги, постепенно приходящие в себя, усаживались в кроватях, рассеянно оглядываясь вокруг, а рядом с ними уже бегали лекари и близкие родственники, вызванные в поздний час и прибывшие так скоро, что это вызывало восхищение. Среди них были и пожилые люди, утирающие слезы и с бесконечной любовью глядящие на своих детей, и молодые (и не очень) девушки, цеплявшиеся за руки и шеи магов с такой силой, что рисковали выдернуть конечности или вовсе задушить, и даже совсем маленькие ребята, которые, в отличии от взрослых людей не плакали, а радостно кричали и даже прыгали на кроватях, казалось, никем не замеченные за таким, обычно, осуждаемым делом. Не знаю, почему лекари не стали ждать до утра, чтобы сообщить новости семьям магов, но я была крайне рада видеть, как некогда пустое, тихое помещение лекарского корпуса, пропитанное слезами и отчаяньем, заполняется людьми и их криками, смехом облегчения, радостью и другими эмоциями, тонущими среди прочих, таких же сильных.