Страница 14 из 15
– Простите… – пробормотала я, чувствуя слабость в коленях.
– С чего это? – хмыкнул он. – Запомни, Краснова: не надо стесняться своей силы. Я сам тебя спровоцировал, я был твоим врагом, а с врагами надо разбираться быстро и умело, иначе они разберутся с тобой.
– Спровоцировали? – переспросила я.
Он не ответил и подошел к Козлову и сказал, потрепав его по голове так, что Козлов присел под тяжелой ладонью:
– Шуточки у тебя топорные. Придешь на отработку в субботу. Покажешь сорок подтягиваний в два подхода.
– Что?!. – Козлов был потрясен, и Анчуткин с Колокольчиковой зафыркали от смеха, перемигнувшись.
Я села на маты, чтобы немного успокоиться. Значит, он меня спровоцировал? А это, вообще, законно?.. Если бы я его и в самом деле убила?.. Мне стало тошно и дурно, и я легла на маты, закрыв глаза.
– Василиса! – услышала я перепуганный голос Анчуткина, а потом дружный топот двух пар ног.
Но топот прекратился неожиданно, я открыла глаза, повернула голову и увидела, как Быков стоит перед Анчуткиным и Царёвым, заслоняя меня.
– Лента заканчивается через двадцать минут, – сказал преподаватель. – Все быстро в раздевалку. С Красновой всё в порядке. Перенервничала немного.
Студенты потянулись вон из спортзала, последними уходили Царёв и Анчуткин, постоянно оглядываясь. Я хотела встать, но Быков махнул мне рукой, показывая, что я могу еще поваляться.
– Отдохни, Краснова, – сказал он, усаживаясь рядом со мной и упирая ладонищи в колени. – После подобных подвигов лучше полежать минут пять без движения. Хорошо припечатала, – он опять покрутил головой. – До сих пор в ушах звенит.
– Я не хотела, честно… Простите…
– За меня не беспокойся, – перебил он меня. – Не развалюсь.
– Но вы сами виноваты. Зачем вы меня довели? Разве это педагогично?
– Зато действенно! Смотри, как ты сразу раскрылась!
Я нахмурилась, не разделяя восторга преподавателя. Всё-таки, это было как-то… неправильно.
– Ты лучше скажи, – полюбопытствовал Быков, – откуда этот прием узнала? Опять нечаянно получилось?
– Нет, – призналась я после некоторого молчания. – В прошлом году ректор им меня два раза долбил.
– Жёстко, – признал он. – Совсем расшалилась? По-другому успокоить не могли?
– Не могли, – ответила я уклончиво.
– Это понятно, – Быков ничуть не удивился. – Ты ведь Жар-птица, они все страх какие вспыльчивые.
– Вы знали других Жар-птиц?
– Ну… – он почесал макушку, – слышал о них. Это ведь институтская программа, а я только школу закончил, – он засмеялся, когда я удивленно приподнялась на локтях. – Что уставилась? – он потрепал меня по макушке. – Я предпочитаю плодотворную практику бесполезной теории. Тонкими материями пусть ученые занимаются, на которых дунь – улетят. Мне ближе другое, – он сжал кулак, величиной чуть ли не с мою голову. – Ты ожила, я смотрю? Топай, давай, в душ. В субботу жду на кружковое занятие. У тебя задатки хорошие, не забрасывай спорт.
– Между прочим, я не хочу драться, – сказала я, поднимаясь, и Быков подхватил меня под локоть, поддерживая. – Я танцую, мне хватает.
– Нападут на тебя – тоже танцевать будешь? – спросил он. – Не трогайте меня, я вам песенку спою и польку-бабочку спляшу?
– Не в этом дело, – начала я сердито, потому что его тон мне совсем не понравился.
– Всё, топай, – велел он. – Потом об этом поговорим.
Я ушла со смешанным чувством досады и удивления. С одной стороны прикольно получилось, что я уложила такого огромного дядьку, а с другой… на душе было гадко, как от совершенной глупости.
Хотя, это и в самом деле была глупость. Если над Щукиной я издевалась под колдовским воздействием джанары, то тут устроила все только по личному желанию. Даже винить некого, кроме себя.
Когда я вышла из раздевалки, Анчуткин ждал меня под дверями, изнывая от нетерпения.
– Как ты его! – зашептал он восторженно. – Это ты его чем, Василиса? А что он тебе сказал? Мировой мужик, да?
– Не знаю. С мухами он, как и все вы тут, – сказала я, не желая разговаривать об этом, потому что вспоминать то, что произошло на ленте было как-то неловко и стыдно. Да и вообще… Не только они все с мухами. И я тоже. Вернее, с тараканами. Как сказал Слободан Будимирович.
Я задумалась и чуть не столкнулась с Царёвым, который стоял за углом, прислонившись к стене плечом и скрестив на груди руки.
– Ты зачем тут прячешься? – спросила я, проходя мимо.
Анчуткин семенил следом за мной, и, оглянувшись, я увидела, что Царёв всё так же подпирает стену и провожает нас взглядом. Это и понятно – ещё один с мухами или тараканами.
– Ждёт, наверное, кого-то, – сказала я Анчуткину.
Он посмотрел на меня, поправляя очки, но ничего не сказал.
После занятий я распрощалась с Анчуткиным, он отправился домой, к бабушке, а я – к себе в комнату. Как-то так получилось, что в субботу я была приглашена на пять кружковых занятий к разным преподавателям, и это немного озадачивало. Раздвоиться мне, что ли, чтобы всё успеть?
В дверь постучали, и я крикнула: «открыто!», – не поднимая головы от расписания внеклассных занятий.
– Ты одна? – в мою комнату зашёл Царёв и аккуратно закрыл за собой дверь.
– Конечно, нет, – не удержалась я, чтобы не съязвить. – Остальные под кроватью спрятались. А тебе что надо?
– Просто, – он пожал плечами и положил на стол два яблока – больших, жёлтых. – Вот, отцу прислали из Армении. Угощайся.
Я поморщилась. Но не от подарка, а от того, что он сказал про Армению. Кариночка родом оттуда. Я вспомнила, что Вольпина разговаривала с Кошем Невмертичем, и на душе стало совсем пасмурно.
– Спасибо, угощусь, – проворчала я.
Царёв потоптался на месте, но когда я на него выразительно посмотрела, двинулся к выходу. Но не дошёл и опять остановился.
– Зачем ты возишься с Анчуткиным? – спросил он.
– Че-е-го? – протянула я, отрываясь от расписания и глядя на Царёва так, словно он превратился не в сокола, а в индийского петуха. – Ванечка, ты на ленте физического воздействия головой ударился? Ни с кем я не вожусь. Всё. Пока-пока. Спасибо за яблоки ещё раз.
– Он же неудачник! – выпалил Царёв.
После этого последовала долгая пауза, во время которой мы с Царёвым смотрели друг на друга, будто боролись взглядами.
– Он – неудачник, – повторил Царёв чётко и громко. – У него восемьдесят три процента, а он простейшего заклинания не может освоить. Только и знает, что свою артефакторику.
– А ты у нас, значит, удачник, – сказала я, потихоньку закипая.
Похоже, что в этом институте с начала учебного года студенты и преподаватели поставили перед собой цель доводить меня до белого каления по десять раз на дню. И у Царёва это очень неплохо сейчас получалось.
– Ты не того в друзья выбрала, – с нажимом сказал он. – Почему ты не хочешь общаться с нами?
– С вами – это с кем? – ядовито поинтересовалась я.
– Со мной, с Андрюхой…
– После того, как вы кинули меня на прошлогоднем смотре школ? – перебила я его.
Царёв заметно побледнел, но продолжал так же твёрдо:
– Тогда были такие обстоятельства. Отец запретил мне.
– Вот-вот! – дала я волю голосу. – Пока ты действовал по обстоятельствам, кое-какой неудачник всегда помогал мне и был рядом. И не предавал, как некоторые удачники!
– Ты не понимаешь, я не пойду против своего отца…
– Я не понимаю? Я все понимаю! – вскочив с кровати, я бросила листы с расписанием, но не рассчитала, и они веером разлетелись по комнате. Только сейчас было не до них. – Ты просто струсил, – я наступала на Царёва, сжимая кулаки. – Поэтому и не пошел. А я бы пошла. И уверена, что Анчуткин тоже бы пошел. Поэтому я с ним, а не с тобой.
– Прости, но тогда…
То, что Царёв ещё пытался оправдаться, взбесило меня до крайности. Я толкнула его в грудь, выпихивая из комнаты, он упирался, и я схватила его за воротник куртки и поволокла вон.
– Василиса, – Царёв пытался разжать мои пальцы, – не глупи!.. Я тебе на полном серьезе говорю…