Страница 6 из 13
– Не надо! – закричал он истово, бросаясь к ней и отбирая у нее скакалку. У Сереги тоже был младший братик, Антон, и, хотя их никто не разлучал, в эти минуты Серега принял ее горе близко к сердцу, словно свое собственное. – Не надо, не надо! – уговаривал он. – Все будет хорошо, вот увидишь. Ты вырастешь – и его найдешь, обязательно! Мы вместе его найдем, ну, вот даю тебе честное слово!
Вначале Сережка говорил, просто чтобы утешить Ксюшу. Она всхлипывала, но все же слушала. А потом они вдвоем размечтались. Перебивая друг друга, дети взахлеб фантазировали, как будут жить в большом красивом доме, а вокруг они посадят сад и, конечно же, их младшие братья, Денис и Антон будут с ними.
– А давай заведем собаку!
– Нет, двух собак! Больших!
– И кошку!
– И у нас там будут родители, Папа и Мама,– посерьезнела Ксюша.
– Ой, нет, они будут пить и драться, лучше не надо, – возразил Серега. Его голова навсегда была покрыта шрамами от страшных ударов, которые он получал, когда пытался помирить пьяных родителей.
– Да нет же, – девочка горячо сжала ему руку. – Давай играть, что у нас ХОРОШИЕ Мама и Папа. Они нас любят. Давай играть, что мы живем вместе с ними в этом доме.
– И кошка, и собака, – напомнил Сережка. – Нет, две кошки и две собаки! Ладно?
Девочка кивнула. И они продолжали «играть», а точнее, горячо мечтать. Вот под окнами уже посажен сад, на горизонте возник густой лес, а в детской комнате появилось много игр и игрушек. И они всей семьей – с Мамой и Папой, с обоими младшими братьями сидят у самовара и пьют чай. Наивные и глубоко несчастные, они взяли за образец те красивые сказочные домики, которые видели на картинках детских книжек. (Если читатель думает, что северные дети в своих фантазиях должны были построить чум посреди тундры, а вокруг вообразить пасущихся оленей под покровом полярной ночи, то должна вас расочаровать: большинство детдомовских детей в тех местах даже не видели тундры и живых оленей. И не подозревают о существовании полярной ночи вообще. Как это? А вот так. Все, что они видели – это грязные квартиры алкашей, заполненные пустыми бутылками и тараканами. А потом – казенные стены приюта и детского дома. Ну, а про полярную ночь им просто никто не рассказывал: так и бродят они изо дня в день и из года в годы в своих серых буднях от казенного учреждения до школы, даже не задумываясь, почему солнце не встает зимой над горизонтом). Итак, наши дети воображали себе не чум, а избушку с самоваром из русских сказок.
И вдруг… Перед ними возникло как бы светящееся марево, а из него начал материализовываться тот самый дом. Дверь на высоком резном крыльце медленно открылась, приглашая зайти внутрь. Дети ахнули, переглянулись – и решились. Они сделали шаг вперед и очутились в прекрасном, залитом солнцем саду, потом осторожно дотронулись до резных перил. Кошка встала, выгнула спину и потерлась об их ноги. Приветливо замахали хвостом большие собаки. И тут…
«Вот они где!» – раздался за спиной громкий крик воспитателя, которая вместе с нянечкой оказались на чердаке, у них за спиной. Домик исчез. Глазам обеспокоенных взрослых предстали только дети, держащиеся за руки.
Перед сном Сережка прибежал в группу к девочкам, отозвал в сторону Ксюшу и предложил:
– А давай завтра еще раз попробуем… ну, поиграть в наш домик. И – зайдем!
– Давай, – охотно согласилась девочка. Ее личико посветлело, будто она и впрямь побывала в сказке. Жизнь не казалась ей уже такой беспросветной, появилась надежда на какое-то пока неопределенное, но светлое счастье.
………………………………….
Девочка-москвичка со смешным прозвищем Ленка-Пенка сидела у окна, окруженная куклами, плюшевыми собачками и кошками, любовалась ночным небом – и мечтала. Ее воображению рисовался Крайний Север. Она легко отыскала Полярную звезду и Большую Медведицу, которые были чем-то вроде ее талисманов. Именно к ним обращалась она в своих романтических грезах. Нет, не о любви мечтала Ленка-Пенка, в отличие от большинства своих сверстниц. А о Крайнем Севере. Она прочитала о нем все, что только могла найти в школьной и районной библиотеке, а это – поверьте – было немало. Она знала о покорении Северного полюса, об отважных полярниках. «Бороться и искать, найти и не сдаваться» – стало ее девизом по жизни. Нередко зимой, топая по снегу с тяжеленным портфелем в школу, она представляла себя Амундсеном или Скоттом. А портфель был тяжелым не только из-за учебников –в нем обязательно лежала какая-нибудь книга о Севере. Не только о смелых полярниках, но и о жизни малых северных народов, об обращении их в цивилизованный мир. Кто из вас, дорогие читатели, видел старый фильм «Начальник Чукотки» и читал книги чукотского писателя Ю.Рытхэу, тот может понять, каковы были детские представления московской школьницы о Севере. (О том, что Север спивается, там не было ни слова).
И сегодня она в очередной раз обратилась к Полярной звезде с просьбой помочь ей в будущем отправиться на Север. И быть полярником… нет, лучше просветителем северных народов, это, пожалуй, благороднее. Потом ее фантазию занесло в совсем уж сказочный мир: Большая Медведица превратилась в настоящую, а Малая – в медвежонка, вылитого Умку. Они спустились к ней с неба. Девочка погладила Умку, села на спину огромной медведицы и по таинственному Млечному пути, ориентируясь на Полярную звезду, отправилась на столь милый ее сердцу Север.
………………………………
Мальчик Саша, а в кругу своих – Саня, жил на Крайнем Севере вместе с родителями-полярными геологами из Москвы. Отец, уверенный, что сын пойдет по его стопам, иногда брал мальчика с собой в тундру и учил правилам выживания в ней.
– Имей в виду, сын, метель в тундре может начаться мгновенно: только что было светло и все видно, и вдруг вокруг сплошная пелена летящего снега. Запоминай, если хочешь быть геологом!
Санька не хотел быть геологом. Его мечта была не совсем обычной для школьника: он с детства хорошо фотографировал – и надеялся стать фотографом. Он не столько слушал отца, сколько фотографировал суровую природу вокруг. Человек, не бывавший на Севере, даже представить себе не может, как красива и разнообразна природа тундры в короткий период весны-лета-осени. Интернета тогда ещё не существовало – и Саня хранил свои бесчисленные фото в коробках из-под фотобумаги. Он любил Север, но видел его не глазами полярника, а глазами художника. Он даже придумал личную подпись для своих фотографий, которые в будущем, конечно же, принесут ему славу – букву «А», первую букву своего имени. Именно она должна была красоваться на каждой из его будущих работ. Но главное сейчас было него не это. Мальчик очень ждал возвращения в Москву: ведь родители обещали ему там купить собаку! Он спал и видел, как увешает все стены фотографией этого своего будущего питомца, и на каждом фото поставит свою личную подпись – букву «А».
В его семье очень любили песни В.Высоцкого. Самому Сане они тоже нравились. Особенно «Баллада о любви», а в ней не вполне понятные, но очень запоминающиеся слова:
«И встретиться со вздохом на устах
…На узких перекрестках мирозданья»
…………………………..
Мальчик Костя еще несколько дней назад был беззаботным счастливым ребенком, но нелепая автокатастрофа, в которой погибли его родители, в одно мгновение превратила его в сироту. «И куда его теперь? В детдом или родственники возьмут?» – довольно равнодушно осведомлялись учителя-предметники у классной руководительницы. Не потому, что их это волновало, а просто из любопытства и желания поболтать на переменке. Классная руководительница пожимала плечами: «Не знаю». На этом интерес к судьбе парня и заканчивался. (Дорогие педагоги, если вы есть среди моих читателей! Просьба не обижаться. Я сама всю жизнь работаю в школе. Но то, что здесь описано, к несчастью, тоже бывает). А в это время Костя, придя домой после похорон, посидел для вида на хмельном застолье, уйдя в себя, в свое горе и как бы решая для себя что-то. В кухне на тумбочке завалялись чьи-то снотворные таблетки. Он отыскал их и проглотил все разом, потом лег на свою кровать и стал терпеливо ждать, пока закончится душевная боль – вместе с его жизнью. Его взгляд, рассеянно блуждавший по стенам, вдруг остановился на фотографии, которую когда-то вырезала из журнала и повесила на стену мама. На фото сияла ослепительно белая тундра, над которой невысоко над горизонтом поднималось солнце. В углу стояла личная подпись фотографа – буква «А. Костя закрыл глаза, засыпая. В его сознанье еще успел проникнуть хрипловатый голос Высоцкого: пьяные гости решили послушать что-нибудь в стиле ретро. Последнее, что он услышал, впадая в страшное забытье, были слова о тех, кому суждено встретиться «на узких перекрестках мирозданья».