Страница 4 из 13
Именно таким, как он, я всегда представляла себе идеального мужчину. Торнтон был умен и интеллектуально развит, всегда безукоризненно вежлив со всеми и необычайно привлекателен внешне. Густые светлые волосы, мужественный волевой подбородок, правильные черты лица, атлетическая фигура. И невероятный талант располагать к себе людей любого возраста и пола. Его любили в этом городе все.
Холли, моя единственная здешняя подруга, исподтишка посмеивалась надо мной и утверждала, что придуманный мной романтический образ не имеет ничего общего с реальным человеком. Как бы то ни было, первая детская влюблённость не торопилась оставлять мои мысли, не взирая на расстояние и время. И, судя по моему усиливающемуся с каждой секундой волнению, даже переросла в нечто большее.
Я решила не демонстрировать того смятения, что творилось у меня в душе, и как ни в чем ни бывало, спросила:
– Мы не встречались раньше? – туман в голове рассеялся не до конца, и выглядела я, наверное, ужасно. Не смотря на высокую температуру воздуха в салоне, меня била дрожь.
– Может быть. Я – Уаэтт Торнтон.
– Оливия МакКиннон. Мы с Томасом Брауном дальние родственники, я у него сейчас гощу.
Уаэтт до неприличия долго всматривался в моё лицо, как если бы у меня на лбу была замысловатая татуировка. Наверное, мои зрачки все еще мерцают. Потом, словно очнувшись, перегнулся через кресло назад и зашуршал какими-то пакетами.
– Рад знакомству, – с опозданием проговорил он, подавая мне какой-то светлый комок, – Твоя майка тоже промокла насквозь, и боюсь, то, что просвечивает сквозь нее, будет отвлекать меня от дороги.– Мои щёки вспыхнули от стыда, и я тут же прикрыла грудь рукой. – Снимай, я не смотрю, – с этими словами он всем корпусом развернулся к водительской двери.
В моих руках оказалась мужская рубашка большого размера. Кое-как стянув свою мокрую майку, я как можно быстрее переоделась. Так, теперь джинсы, с ними сложнее…
– Как ты оказалась здесь?
– Я возвращалась из Таунсенда, когда началась гроза. Стало темно, дорога очень скользкая.
Я поняла, как глупо выгляжу в его глазах, и от обиды стала еще яростнее сражаться с джинсами, намертво облепившими мои мокрые ноги. Приподняв бедра, я попыталась спустить их к коленям, но сразу же вернулась в исходное полулежащее положение – вся передняя часть тела ответила такой болью, что я не сдержалась и охнула в голос.
– Я могу повернуться? – Уаэтт держал в руках невесть откуда взятую бутылку воды и упаковку салфеток. Оставив попытки избавиться от мокрых штанов, я ответила:
– Можешь. Я оделась, – протянув мне воду, он недоуменно посмотрел на мои запачканные грязью джинсы. Я сделала несколько больших глотков и вернула ему бутылку.
– Давай я помогу. Выключим свет, если хочешь.
Ещё чего не хватало! Хорошо, что салон обит кожей, очистить его потом не составит труда.
– Не нужно, всё в порядке.
– Ты храбришься, но я знаю, что тебе больно. Не усугубляй ещё больше.
Глубокий вдох отразился болью в грудной клетке.
– Сильно ушиблась о руль? – он опрокинул бутылку и вылил немного воды на салфетку.
– Не помню, – отстраненно ответила я.
– Я проверил твои руки и ноги – переломов нет, – он ближе подвинулся ко мне, – а вот на счет рёбер – не уверен.
– Просто ушиб, надеюсь,
Прохладные пальцы коснулись моей щеки, и кожу тут же защипало.
– Здесь кожа содрана, чувствуешь? – он бережно стирал кровь с моего лица. Я не чувствовала боли – только блаженство от его прикосновений, – Не глубоко, но все же нужно обработать антисептиком, – он протянул мне влажные салфетки и я наконец-то смогла вытереть руки.
– Далеко мы от Дипвуда? – Уаэтт выглядел задумчивым, и мне захотелось как-то разрядить атмосферу.
– Примерно в часе езды. Хотя, это если ехать с обычной скоростью, а ночью, в такую погоду… – он отбросил назад воду и салфетки, и, нащупав выключатель, погасил в салоне свет. – Не бойся, я осторожно.
В кромешной темноте было невозможно различить абсолютно ничего, сплошная чернота вокруг. Только редкие вспышки молний озаряли небо. Мне вдруг стало страшно. Это же, по сути, совершенно чужой мне человек. Но делать нечего, его машина – его правила.
Я почувствовала, как он навис надо мной – его дыхание было совсем близко от моего лица. Внутренний голос начал отчетливее предупреждать об опасности. В тот же миг спинка сидения ещё больше опустилась вниз, и я откинулась назад. Меня снова начало трясти, будто в ознобе.
– Сейчас я сниму с тебя все мокрое, и ты сразу согреешься.
Его ладонь легла на моё правое бедро, и поползла вверх, задирая рубашку. У меня перехватило дыхание! Неужели это происходит на самом деле? Со мной мужчина моей мечты и никого на километры вокруг!
Он положил руку мне под бедра и слегка приподнял их, стаскивая вниз прилипшие джинсы. Боль в груди вернулась с удвоенной силой, и я неожиданно для себя самой издала негромкий стон.
– Больно? – он опустил меня на сидение, и стало легче.
– Терпимо… – я не узнала свой дрожащий голос. Уаэтт обхватил мою ногу под коленом, приподнял ее вверх и опустил штанину на пол. То же сделав со второй, отбросил джинсы назад, и я ощутила, как по моей влажной коже пробежал холодок.
– У меня в багажнике был плед, сейчас принесу,.
Он отстранился, и без предупреждения включил свет. От неожиданности я зажмурилась, а затем открыла глаза и сфокусировала взгляд на Уаэтте… и будто бы увидела нас обоих со стороны! Молодой светловолосый красавец, сидящий в пол оборота, пристально наблюдает за полуголой растрепанной девицей, лежащей на переднем сидении его машины.
Я принялась одёргивать рубашку, которую он так бесцеремонно сдвинул почти к груди.
– От такого зрелища очень трудно отвести взгляд,– он улыбнулся, чуть заметно подмигнул. – Готова ехать? – снова наклонился ко мне, чем вызвал у меня целый шквал чувств, но лишь для того, чтобы закрепить ремень безопасности и укрыть меня небольшим мягким пледом. В ответ я кивнула.
Плохое предчувствие не желало меня покидать, наоборот, становясь всё навязчивее.
Фары осветили дорогу, и Уаэтт плавно повёл машину. А мне вдруг подумалось – а что он-то здесь делал? Пожалуй, спрошу.
– Ты часто пользуешься этой дорогой?
Реакции не последовало. Выражение его лица мне видно не было в темноте, но я на всякий случай повернулась к боковому окну, давая понять, что это был праздный вопрос, и ответ на него для меня не важен.
– Иногда в хорошую погоду, – все же донеслось с боку. – А ты?
– В первый раз, – честно ответила я.
Он недоверчиво кивнул, и вновь сосредоточился на освещаемом фарами пути.
Долгое время мы ехали в полной тишине. Веки закрывались сами собой, жутко хотелось спать. Пока я вдруг ни обратила внимание на то, что мы поднимаемся выше в горы.
– Мы разве не домой едем? – я в недоумении посмотрела на него.
– Мы едем туда, где ты скорее сможешь получить медицинскую помощь.
По раздражению в его взгляде мне стало ясно, что об этом он предпочел бы помалкивать до самого конца пути.
– Не в Дипвуд? – мне вдруг стало страшно.
– Нет. В Хайленд Мэнор, – отрезал он, – я не знаю точно, насколько опасны травмы, которые ты получила при аварии. И, так же как и ты, рискую слететь в кювет, так что мы едем по самому короткому и безопасному пути.
– Это ведь закрытая территория?
Он ничего не ответил.
Следующие пол часа я пыталась придумать, как бы так уговорить его вернуться в Дипвуд. Или, на худой конец, остановиться где-нибудь на дороге и подождать до рассвета. Кто знает, что у него на уме? Завезёт еще куда-нибудь…
Дышать с каждой минутой становилось всё труднее. Даже самый глубокий вдох, казалось, не наполнял лёгкие, а только напрасно причинял боль.
Он вдруг прервал затянувшееся молчание, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.
– Что тебе известно о заповеднике?
– Не много. С детства слышала разные истории, одна чуднее другой.