Слово чести

– Наша первая и последняя.

– Правильно. Но если бы это случилось в каком-то другом месте, то эта белая кафельная комната была бы использована для иной цели – выколачивания из вас мозгов.

Тайсон выпрямился.

– Попробуй, сынок.

Браун, казалось, призадумался над предложением, потом покачал головой.

– Дайте мне довести дело до конца. Если хотите, мы можем сделать несколько заходов и оба почувствуем себя лучше.

Тайсон принял горизонтальное положение и начал отжиматься.

Браун подошел к нему.

– Я готов сделать вам предложение: «режим наибольшего благоприятствования» в обмен на ваше сотрудничество.

Тайсон прыжком вскочил на ноги. Он посмотрел Брауну в глаза; двое мужчин стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

– Это законно?

Браун дернул плечом.

– Я, как и вы, не юрист. По телефону вы сказали, что встретитесь со мной без адвоката.

Тайсон направился к двери.

– Давайте-ка двинем под душ.

Они вышли и коротким коридором прошли к душевой.

Тайсон почувствовал, что его голова просветлела под напором холодной пульсирующей воды. Браун встал под другой душ в нескольких футах от Тайсона.

– Видите ли, Бен, ван Аркен считает, что у него достаточно оснований призвать вас на службу. Но если вы начнете сопротивляться призыву, то президент может подписать приказ о вашей мобилизации. Скорее всего, он не пойдет на это.

– Передайте президенту, что я бросаю вызов его личному приказу.

– Он думает не только о себе. Он считает, что если его впутают в ваше дело, то все это обернется против вас.

Тайсон выключил душ и прошел в раздевалку. Служитель подал ему полотенце. Бен услышал голос Брауна:

– Я заказал двух массажистов за свой счет. – Он провел Тайсона в небольшой массажный кабинет, где рядышком стояли две кушетки. Тайсон лег на ближнюю и повернулся на живот. Браун поднялся к нему. – Через некоторое время они будут здесь.

Тайсон прикрыл глаза и зевнул. Несмотря на неприятную тему разговора, он чувствовал расслабление. Дремота охватила его. Он не мог себе представить, на что похожа жизнь в тюрьме, и готов был выслушать что угодно, лишь бы не думать об этом. Он посмотрел на Брауна, лежавшего на соседней кушетке.

– Если вы действительно хотите быть со мной откровенным, тогда скажите мне, на каком основании меня призовут, а я отвечу, как собираюсь обойти это.

– Побывав офицером, остаешься им навсегда, – сказал Браун.

– Я себя не считаю офицером. Вам придется сделать больше обещанного. Чет.

Браун продекламировал:

– "Всем, кто увидит эти подарки, мои поздравления". Знакомо? Так говорит ваша правительственная комиссия и моя тоже. – Он продолжал: – Учитывая преданность, героизм, мужество и способности Бенджамина Тайсона, я присваиваю ему звание офицера армии США.

Тайсон во все глаза смотрел на Брауна. Тот продолжал:

– Этот офицер будет прилежно и неукоснительно соблюдать свои воинские обязанности, предписываемые уставом армии. – Браун улыбнулся. – Язык довольно архаичный, но именно на таком изъясняются в суде. Звучит так, словно только вышло из-под пера правительства Джорджа Вашингтона. Мы, нынешнее правительство, живо интересуемся другой частью дела: ваше назначение остается в силе ровно столько, сколько будет угодно президенту Соединенных Штатов.

– Чудесное представление, Чет, – фыркнул Тайсон.

– Ваше назначение подписано Линдоном Джонсоном, однако любой президент может привести его в исполнение по своему желанию. И вы примете это назначение. Вы поднимете правую руку и произнесете торжественную клятву.

Тайсон молчал.

~~

Бен поднялся на цыпочки у края трамплина для прыжков в воду, подпрыгнул и нырнул в бассейн. Он несколько раз проплыл от бортика до бортика, затем лег на воду, в середине бассейна.

Браун поплавком держался на воде поблизости. Чуть подальше плескалось двое мужчин пожилого возраста. Их безучастный телохранитель сидел в шезлонге и читал книгу в мягкой обложке. Браун сказал:

– Я рад, что осталось еще несколько мест, где человек может поплавать в натуральном виде. Сколько эти частные клубы могут просуществовать? Однажды я напишу книгу под названием «Феминизация Америки». – Он лениво зевнул. – Ваша жена, как я понимаю, активная феминистка.

Тайсон не отвечал.

Браун еще ближе подплыл к нему.

– И последний пункт в призывном деле... – Браун впился взглядом в Тайсона. – Известно ли вам, что вы все еще числитесь в списках офицеров запаса?

– Нет, я этого не знал, – солгал Тайсон.

– Это факт. Вас когда-то просили указать в рапорте, желаете ли вы остаться офицером-резервистом или быть уволенным из рядов армии. Вы не выбрали ни то ни другое. Вместо этого вы написали на рапорте нечто обвинительное и отослали в Министерство сухопутных сил. Вам не следовало этого делать, вам нужно было выбрать что-то конкретное. Очень многое в теперешней ситуации зависит от этого.

Тайсон подплыл к краю бассейна, положил голову на кафельный бордюр, закрыл глаза и лег на воду. Он вспомнил это стандартного образца письмо из Министерства сухопутных сил. Это случилось в середине апреля 1975 года. Камбоджа перешла в руки красных кхмеров, в Лаосе победило движение Патет-Лао, а армия Северного Вьетнама и вьетконг вот-вот должны были войти в Сайгон. Тайсон, как и большинство знакомых ему мужчин, служивших во Вьетнаме, испил всю чашу горечи поражения. Он думал, что Вьетнам навсегда вычеркнут из его памяти, но известные географические названия все чаще слышались в новостях, пробуждая неприятные воспоминания. Город за городом, лагерь за лагерем покорялись врагу с быстротой молнии. За одну ночь пали Куангчи, Хюэ, Дананг, Плейку и их бывшая база – штаб первой военно-воздушной дивизии. И каждое название порождало в памяти кровавые образы бесчисленных жертв. И еще... еще он видел солдат своей армии. Он сказал вслух:

– Это письмо пришло не вовремя.

Браун, стоя рядом с ним, ответил:

– Это должно было случиться. Вы нацарапали на рапорте следующее: «Пятьдесят тысяч американцев мертвы, сто тысяч ранены. Зачем?» Эти поспешные запальчивые строчки видели все в военной прокуратуре. Подозреваю, сколь нелестные разговоры велись о человеке, написавшем подобные слова.

Тайсон открыл глаза.

– Противно, что меня анатомируют, как подопытного кролика. И мне неприятны те, кто читает мои армейские документы, хотя я знаю, что вы имеете полное право на это. Во мне закипает ярость, Чет.

– Конечно, я не обсуждаю вас. Но помните, пожалуйста, что хотя мы и не обсуждаем массовое убийство, в данный момент именно этот вопрос стоит на повестке дня.

Тайсон взглянул на большие настенные часы, висевшие напротив плавательного бассейна.

Браун поймал его взгляд.

– Я не задержу вас долго. У вас, вероятно, стол завален работой. Я только хотел сообщить вам о повестке. Если вы начнете сопротивляться призыву, армия предпримет контратаку. Можете быть уверены: они прорвут вашу линию обороны. Вы выиграете некоторое время, но дорогой ценой.

– Это лучше, чем покорно идти на бойню.

– Это не бойня, это – судебный процесс. Бен, я вот что еще хотел вам сказать. Даже если дело попадет в Верховный суд и он решит его в вашу пользу, все равно вы потерпите поражение. Вам никогда не представится возможность снять с себя эти голословные утверждения. Допустим, вы бросите все силы, чтобы избежать суда, но едва ли вам это удастся. С другой стороны, если вы добровольно пойдете на действительную службу, вы добьетесь важного психологического преимущества и наберете большое количество голосов в свою пользу. Уверяю вас, что армия благосклонно отнеслась бы к подобному добровольному акту с вашей стороны.

– Что вы мне предлагаете в обмен на мои уступки?

Браун ухватился за бортик бассейна.

– Я не могу вам ничего обещать насчет самого судебного разбирательства. Я не в курсе армейского расследования, или, если дело дойдет до суда, я не смогу никоим образом оказать тайное давление на трибунал. Но я могу дать определенные гарантии.