Страница 2 из 22
"Так он "кормилец"! Улыбается еще,"- подумала Свиридова. "Кормильцами" и "кормилитками" в институте шутливо называли сотрудников из корпуса "Д". Ведь именно благодаря им все получали двадцатипроцентный коэффициент, связанный с секретностью разрабо-ток. Как сумело руководство распространить его на всех работников НИИ, было загадкой. Да еще один из начальников в этом здании но-сил фамилию Кормильцев, так что сначала его подчиненных называли "кормильцами", а потом это понятие распространилось и на осталь-ных сотрудников здания "Д".
Просто так туда было не попасть- в конце перехода находи-лась еще одна, внутренняя, проходная, про которую рассказывали всякие страсти, что там чуть ли не догола раздевают для осмотра. На самом же деле до стриптиза там не доходило, но действительно строго проверяли входящих и не пропускали никого, даже имеющих пропуск, с сумками или другими вещами типа фотоаппаратов, пос-кольку именно там находились все секретные лаборатории института. Все лишнее полагалась сдавать в камеру хранения, а для выноса от-туда любой железки или бумажки требовалось оформлять специальный пропуск у начальника отдела или лаборатории.
Елена же работала в корпусе "А"- административном. Кроме от-дела АСУ в этом здании располагались все непроизводственные служ-бы НИИ. На втором этаже, рядом с комнатой подготовки данных нахо-дились связисты, финансисты, плановики, всякое мелкое начальство. На первом- АХО, бухгалтерия, сбыт, снабжение. На третьем этаже в шикарных приемных сидело руководство института, а на четвертом и частично пятом были залы вычислительных машин.
Лена вошла в свою комнату и погрузилась в знакомую атмосферу женского коллектива. Перед зеркалом стояла Киселева Маринка и расчесывала непокорные волосы. Старшая группы, ветеран отдела,
Марья Гавриловна сидела за своим столом и поверх очков глядела на входивших в комнату, цепко запоминая опоздавших. Галина Владими-ровна- вторая и последняя немолодая женщина в их комнате- тяжело дыша, стягивала с ног сапоги и надевала тапочки. Светлана Алексе-ева- разбитная дамочка лет тридцати- ругалась на Маринку:
- Если тебе надо с Вовкой обжиматься, иди на черную лестни-цу и обжимайтесь там, и тискайтесь. Я ему сто раз говорила, что нечего ему здесь с утра пораньше делать. У нас в комнате одни женщины, нам кому переодеться, кому нафуфыриться надо, а он си-дит и смотрит. Тебе, Маринка, это может и приятно, а лично мне-нет. Пусть приходит через полчаса. Успеет он установки протереть.
- Да где ты видела, что мы обжимались?
Марина от возмущения даже про расчестку забыла. Она тоже бы-ла девушка с характером.
<p>
- Да уж было...- подала из угла голос Нина Еременко.</p>
- Хватит, девочки, хватит с утра заводиться. Успеете еще на-ругаться,- строго сказала Марья Гавриловна.
В общем, обычное рабочее утро. Все, как всегда, с некоторыми вариациями.
<p>
- Все, время! За работу,- скомандовала начальница.</p>
Всего в комнате было двенадцать рабочих мест с устройствами подготовки данных на магнитной ленте. Двенадцать столов, не счи-тая стола старшей, стояли в два ряда по всей длинне комнаты. Но заняты сейчас были девять- Люда Гордеева готовилась стать ма-терью и неделю как была в декрете, Гурвич в отпуске, а Котенко как всегда опаздывала, хотя и жила ближе всех. Опять будет рас-сказывать про воспитательницу детского сада, что ее задержала.
Коллектив, в общем-то, был спокойный. Не без конфликтов и групповщины, как всегда бывает в женской среде, но и без особых скандалов. В основном, наверное, благодаря Гавриловне, которая умела гасить ссоры в зародыше и не имела в группе явных любимчи-ков и изгоев. Ее за это уважали и охотно подчинялись. Вот и сей-час, после ее команды, все расселись, каждая за свой стол, и, ра-зобравшись в бумажках, дружно застучали по клавишам.
У Елены второй день западала клавиша "G". Она минут десять помучилась и все же решила сообщить об этом начальнице.
Гавриловна, убедившись, что новенькая права, сказала, что вызовет Абраменко.
Володя пришел минут через пять и, покопавшись в клавиатуре, при этом он не забывал поглядывать на хорошенькую операторшу, сказал Елене, что это надолго и предложил перейти на пустующее место Гордеевой. Свиридова молча вздохнула, собрала свои бумаги и перешла к установке, которая располагалась прямо напротив одного из трех огромных окон.
Это место не любили: когда летом от жары открывали рамы, там сквозило, а в конце дня, когда солнце перекатывалось на запад и начинало светить в окна, из-за бликов плохо было видно экран. Кроме того, про это место шутили, что там не только дует, а еще и надувает. Уже трое из-за этого стола отправились, подобно Гордее-вой, прямо в декрет.
Абраменко про все это знал и отправил Елену туда совершенно сознательно. Хорошенькая Свиридова ему нравилась, но она была ка-кая-то замкнутая и неразговорчивая. Не привыкла на новом месте, что ли. Володька думал, что, подробно другим операторшам, она ласково, подлизывающе посмотрит на него и попросит сделать кла-виатуру побыстрее, но Елена его разочаровала своей молчаливой смиренностью. В отместку Вовка решил продержать клавиатуру у се-бя не меньше недели.
Он задержался на минутку возле стола Маринки. Они о чем-то пошептались и механик решил, что пора завязывать с ней роман, а то еще до ЗАГСа догуляешься.
Киселева была неудачница. Ей очень хотелось замуж, но все парни, дойдя в своих отношениях с ней до определенного момента, как по команде исчезали из ее жизни. Почему так происходило, Ма-ринка не понимала. Она не была страшненькой, а наоборот, в какой-то мере даже привлекательной, но привлекательность ее была осо-
бенной. Было в ее лице и фигуре с развитыми формами что-то хищное и порочное, что притягивало к ней взоры мужчин. Но влекла их именно кажущаяся ее доступность, как будущую возможную супругу никто никогда ее не рассматривал. Переспать с Киселевой желающих было хоть отбавляй, а вот жениться- увольте, нет таких.
И сейчас Абраменко, не дойдя до желательного девушке конца в отношениях, тоже решил закругляться. Зачем жениться на этой, ког-да полно скромных, порядочных девушек.