Страница 99 из 100
Все обрадовались, что так всё хорошо обошлось и успокоились. Никто и не догадался спросить, зачем же его с такой ерундой неделю держали в реанимации.
Только стоматолог, работающий в колледже на полставки, был крайне удивлен некоторыми обстоятельствами. Обследуя в очередной раз челюсти педагогов на предмет выявления кариеса, он с нескрываемым интересом разглядывал зубы Юрия Андреевича. В карточке была отметка, что у Брянцева удалены два коренных зуба, а на самом деле на этих местах у него стояли уникальные коронки, выполненные по необыкновенной, неизвестной врачу технологии. На все же вопросы о том, где и кто поставил ему такие интересные протезы, Юрий Андреевич пожимал плечами и отвечал что-то невразумительное.
Еще Юрию пришлось поговорить со следователем, но и это тоже оказалось несложным делом, поскольку ему даже врать не пришлось. Да, в аварию он попал, а вот что было дальше, хоть убейте, не помнит. Очнулся уже в больнице. Конечно, дотошный следователь мог бы попробовать с помощью медиков и их записей идентифицировать пострадавшего из синего "уазика" с пришедшим к нему по повестке гражданином Брянцевым. Но для этого надо было иметь какие-то подозрения, да и немалое желание разбираться в этом "дохлом" деле, где ничего не было, кроме разбитой машины и странного потерпевшего. У сверхзанятого другими неотложными делами милиционера такого желания не было.
Одним словом, вскоре все вошло в свою колею. Единственно, что отметили самые наблюдательные из коллег, это то, что после больницы Юрий Андреевич стал менее мнительным и более твердым и уверенным в себе. Женская часть педагогического коллектива также пришла к выводу, что Брянцев стал гораздо интереснее, как мужчина.
Во- первых, он стал заметно лучше одеваться, а во-вторых, от него чаще, чем прежде благоухало дорогим одеколоном. Кто-то из них в шутку предположил, что, может, литератор просто влюбился. Ну а так как такую интересную и занимательную идею сразу захотелось развить, то в качестве объекта его внимания как-то само собой назначили красавицу Айхель. Тем более, что именно в ее адрес обычно молчаливый Брянцев как-то отпустил парочку замысловатых и искусных комплиментов. Инна Владимировна, имевшая уже одного подобного поклонника в лице физика Абросимова, возражать не стала.
Она же, кстати, первая обратила внимание на некоторые удивительные способности Юрия Андреевича. Обладал ли Брянцев раньше этими способностями или приобрел их в результате стресса, полученного при аварии, она не знала, Но в том, что литератору стали ведомы какие-то элементы прошлой жизни разных людей, она была уверена абсолютно. Еще бы, ведь она сама была свидетелем двух таких случаев.
Первый случился недели через две после возвращения Брянцева из больницы. В тот день у Айхель было "окно" между двумя парами, и она, по причине сильного дождя , вместо обычной прогулки по ближайшим магазинам, осталась в колледже и зашла в преподавательскую. Там сидели Брянцев и профорг Наталья Никитична. Говорили о детских деньгах, которые давно не выплачивали и ругали высокие цены. Инна Владимировна от скуки тоже вступила в беседу и в один из моментов сказала, что в общей их преподавательской бедности они в какой-то мере виноваты сами. Могли бы в свое время выбрать другую профессию...
"Или других супругов,"- загадочно улыбаясь, добавил Брянцев. А потом и задал неожиданный вопрос про то, знает ли Инна Владимировна некого Мечникова.
Айхель конечно же знала Толю Мечникова, приятеля ее старшего брата, который долго за ней ухаживал, но она ему в конце концов отказала, предпочтя аспиранта Диму Айхеля- ему пророчили великолепную ученую карьеру. Дима действительно быстро защитился, но и его кандидатское звание и должность доцента при новой жизни не очень-то грели, поскольку, несмотря на весь свой ум, зарабатывал он не на много больше супруги. А вот Толик, учившийся заушно в каком-то ленинградском киноинституте, умудрился в новой России преуспеть и был владельцем коммерческого телеканала. Теперь его курносая жена читает там ежедневные новости.
Но откуда о Мечникове и его предложении мог знать Брянцев, Инна Владимировна не представляла. На ее прямой вопрос Юрий Андреевич ответил весьма уклончиво и туманно. Не мог же он признаться англичанке в том, что этим вопросом он просто лишний раз хотел выяснить, правда ли то, что он побывал в параллельном мире, или ему это только пригрезилось.
Другой такой же случай произошел на глазах у Айхель с Крутояровым. Тот, когда-то еще до аварии, вернув долг Брянцеву, решил, что можно снова перехватить у него деньжат "до зарплаты".
Неведомо какой, правда. Но обычно мнительный Юрий Андреевич вдруг огорошил заведующего мастерской вопросом о брате близнеце. Тот оторопел и признался, что да, у него был брат Филимон, но в восьмилетнем возрасте он утонул, когда они катались на льдинах. С ними был их двоюродный пятнадцатилетний брат Кешка, так вот его, Сергея, он спас, а Филимона не успел... Тогда Брянцев предположил, что погибший был, наверняка, порешительнее и позлее, чем Сергей Филимонович. И опять же попал в точку. Крутояров это признал, разговор замял и больше у литератора просить взаймы не пробовал.
Своими подозрениями Айхель поделилась с коллегами и за Юрием Андреевичем закрепилась слава человека, склонного если не к ясновидению, то к некоторым элементам прозрения и умения заглядывать в прошлое. Вскоре подтвердить это могли и некоторые студентки- второкурсницы из группы экономистов.
Однажды на уроке литературы, в беседе о стихах Роберта Бернса, Юрий Андреевич, продекламировав несколько стихотворений, вдруг произнес:
- Вот видите, друзья мои, как звучат настоящие стихи настоящего мастера.
А потом, почему-то глядя на Настю, добавил:
- А то некоторые напишут на своем теле "Кого люблю- тому дарю" и считают, что это тоже поэзия и что это поэтично...
Настя от этих слов слегка покраснела, а ее подружки Костромина и Злобова прыснули в ладошки. Они-то знали, что Парфентьева сделала себе такую наколку в весьма интимном месте всего две недели назад. Но откуда мог об этом знать литератор? Он что с ней вместе в бане мылся? Это была загадка...
Одним словом, по колледжу про Брянцева стали ходить слухи, что после того происшествия и лечения в больнице, у него появились некоторые странности.
Сам Юрий Андреевич по понятным причинам так не считал. Он чувствовал себя превосходно, как никогда. И только одно мучило его порой. Увидев по телевизору некоторых политиков или руководителей родного государства, а то и услышав их по радио, он вдруг ощущал, что от их слов в голове его что-то переключалось, она словно становилась как бы набитой ватой, а сознание отстраненным и сама собой возникала мысль: "Это змееносец! Это враг!" Но стоило переключить технику на другой канал или другую волну, как наваждение пропадало и мир снова играл для него всеми своими красками как в те времена, когда он еще не знал значения слова "парамирик".