Страница 2 из 6
– Красота!
Мы замерли. Это сказала девочка! Ева впервые в жизни заговорила. Нам обоим могло показаться, но она заговорила снова:
– Мама, тебе нравится?
Мама вскрикнула, бросилась к Еве и обняла её. Стала хвалить дочку, поделку, даже меня почему-то. Я нашёл коробку для новогодних украшений с прозрачной стенкой, положил в неё поделку и отдал девочке. Когда они ушли, я долго не мог привести в норму свои системы. Насос, поскрипывая, бешено качал масло, пока его давление не пришло в норму.
***
Женщина, которой я сделал единорога, зашла в мастерскую через семнадцать дней. Я узнал её, и мысли вернулись к грустной истории её племянницы.
– Спасибо! – сказала она.
– За что? – спросил я.
– Племяннице очень понравился кулон. Она его не снимает. А ещё у нас радость – провели анализы. Опухоль начала рассасываться. Врачи говорят, это чудо. Но я почему-то подумала, что это благодаря вашей поделке.
Меня удивила нерациональность выводов, но обрадовало то, что девочка начала выздоравливать. Женщина вернулась лишь с одной целью – поблагодарить старого робота, сказать мне спасибо. Значит, она действительно верит в чудодейственную силу моего единорога. Пусть так.
***
Две недели пролетели незаметно. Я перевёл организм в энергосберегающий режим. Если не двигаться, можно сберечь ресурсы и продлить своё существование. Сфокусировал взгляд на входной двери, чтобы не пропустить посетителей.
Он вошёл с милой девушкой. Опираясь на костыль. Но шёл самостоятельно. Спутница его не торопила, не злилась на медлительность и неловкость. Они о чём-то разговаривали. Я узнал его только по значку в виде крыльев из кусочков проволоки. Сейчас он выглядел гораздо лучше: на нём была одежда из магазина, а не серый бесплатный костюм. Он не узнал меня. Они попросили продать им обручальные кольца. У меня их нет. Тогда они спросили, смогу ли сделать. Я честно сообщил, что у меня проблемы с координацией.
– Не беда, старик! – молодой человек широко улыбнулся. – Я тебя понимаю. Я сам только встал из муниципального кресла.
Я сделал им два кольца из тонкого золота. Кольца – это самое простое. Достаточно намотать разогретую проволоку на специальный цилиндр, спаять место разреза и тщательно зашлифовать. Даже эта простая операция у меня вышла неидеально. Толщина каждого кольца немного «плавала» по периметру. Однако они, смеясь, забрали их. Ушли. Именно ушли. Молодые, счастливые, полные надежд и ожиданий.
***
Я слышал, таких женщин называют «породистыми». Даже не заметил, как она вошла. Каждый день системы работали всё хуже. Чтобы привлечь моё внимание, она постучала по стойке. Такие мастерские, как моя, явно не её уровень. Я сказал ей об этом. Но оказалось, она пришла именно ко мне.
– Я знаю, что вы делаете волшебные вещи, – озадачила меня незнакомка.
– Вы, вероятно, ошиблись. У меня ювелирная мастерская по ремонту, а не созданию украшений.
– Я никогда не ошибаюсь, – уверенно ответила женщина. – Про вас в интернете рассказывают сказки.
– Вы верите в сказки?
Женщина пристально посмотрела на меня. Глубоко вздохнула.
– Я готова поверить во что угодно…
– Я не знаю, чем могу вас развлечь.
– Мне нужна одна из ваших поделок.
– Они все на витрине. Те, что остались.
– Нет, – женщина покачала головой. – Мне нужна особенная. Изготовленная специально для меня.
– А что с вами не так?
– Я теряю смысл жизни. Мой муж болен. Врачи не могут определить причину. Он угасает, и никто ничего не может сделать.
– Почему вы считаете, что я помогу вашему мужу?
Она рассказала. Про девочку с последней стадией онкологии. Про Еву, заговорившую у меня на глазах, про инвалида, удачно упавшего на спину на улице, после чего заработала парализованная часть спинного мозга. Я задумался. Каждый из этих людей вызывал во мне неведомые раньше эмоции. Каждое изделие я делал, думая о них, искренне желая им счастья.
– Я не смогу вам помочь.
Женщина явно не ожидала такого ответа.
– Почему? – казалось, она хотела бы вспылить, но была столь подавлена, что вопрос прозвучал бесцветно, устало.
– Я не чувствую ничего ни к вам, ни к вашему мужу, – честно ответил я.
– Он хороший. – Женщина всхлипнула. Годами отработанная защита начала трескаться. – Мне страшно, что будет без него. Он отдал себя, свою жизнь обществу. Он всё делал для людей. А теперь… Теперь люди не могут, не умеют ему помочь.
– Вы жалеете больше себя или его?
Женщина задумалась.
– Его. Да. Его. Это нечестно. Вот так. Неправильно.
Пока женщина рассказывала про мужа, их совместные истории и планы, я разогревал печку для выплавки. Исходных материалов почти не осталось. Кусочки золота для ремонта, заготовки для замочков, сломанная серёжка. Всё ссыпал в тигель. Металл начал постепенно плавиться.
– Он всегда был справедливым!
– Понимаю, – я реагировал на её реплики почти не задумываясь.
– Но у болезни нет исключений даже для сенаторов, – женщина горько вздохнула.
– Он сенатор? – вежливо переспросил я.
– Да. Он сделал общество справедливым.
– Как же у него это получилось?
– Помните, хотя вряд ли, лет тридцать назад приняли закон о разумной справедливости?
– Я помню. По этому закону андроидов приравняли к бытовой технике и лишили прав на социальные гарантии.
– Ну нет. Там суть закона, что человек отвечает за жизнь и судьбу робота.
– Только человеку не хочется отвечать за чайник, пылесос или домашнего робота. Для человека мы – бытовые приборы, которые можно выбросить, если сломались.
Наступило молчание. Я понял, кому делаю амулет. Это он лишил лично меня надежды жить. По его вине я не смог купить копеечный насос. По его инициативе сколько бы мы ни работали, как бы трудно ни зарабатывали своё мизерное жалование, оно всё до копейки уходит людям. Он закрепил социальные нормы, сделавшие невозможными равное существование людей и андроидов.
– Я поняла. Мне жаль. Я никогда не думала об этом так.
– Потому что никогда не ставили себя на наше место.
– Вы правы. Мне жаль, – ещё раз повторила она. – Поверьте.
– Я не хочу делать амулет вашему мужу.
– Я вас понимаю.
– Не понимаете. По вине принятого вашим мужем закона я умираю. По иронии, в тот момент, когда я начал понимать вас, людей. Когда начал чувствовать.
Жена сенатора взглянула на меня. В её взгляде я сумел различить интерес и недоверие.
– Что вы уже умеете чувствовать?
– Страх, сожаление, боль, отчаяние, симпатию, радость.
– Есть ещё прощение.
– Что это?
– Это готовность простить человеку его ошибки, заблуждения, несмотря на то, что изменить уже ничего невозможно. Полюбить его таким, какой он есть. Таким, каким он может быть.
Её слова меня заинтриговали. Раньше я о таком не слышал.
– Каким может быть ваш муж?
– Он справедливый, – осторожно начала женщина. – Он всю жизнь ищет пути сделать общество гармоничным. Иногда ему приходится делать неприятный, жёсткий выбор. Но кто-то должен его делать. Кто-то должен брать на себя ответственность. И вину за последствия.
– Прощать – это не требовать ничего взамен? – уточнил я.
– Да.
Я задумался. Если бы я родился не в цехах, а в роддоме через дорогу, этот мир воспринимался бы мною совсем по-другому. Справедливость для меня была бы иной. Она права. Я в плену той же ошибки, которая держит арканом её мужа. Для меня невозможна иная точка зрения, кроме моей собственной. Но как это изменить?
– Расскажите вашему мужу обо мне. Пожалуйста. У нас нет души в вашем понимании. Изначально, от рождения. Но мы не бытовые приборы. У многих из нас чувства есть. Они появляются с годами, проведёнными рядом с людьми, хоть мы и не всегда понимаем, что с нами.