Обреченные

Очевидной проблемой была ее невинность. Этот нежный цветок просто не подходил мне. Я совершил достаточно грехов в своей жизни, но причислять к ним преследование и соблазнение единственной, что вызвала во мне уважение, не планировал. И раз уж она не позвонила мне, мировые силы уберегли ее от моих жадных рук.

Нет, у нас не может быть ничего серьезного. Ее прилежная семья не вытерпит в своем круге преступника, тем более главу мафиозной семьи. И даже прикажи я своим людям принять ее, она никогда не поймет меня. Как тогда в авто, она просила прощения за спасение моего брата. Она действительно не понимала, что закон и мы несовместимы. Она хотела вызвать скорую – так поступают нормальные люди. Наша жизнь за гранью их понимания. Тогда почему она оставила Адриано у себя? Ее тянет к тьме. Тянет ли ее ко мне?

Мысли о ней полностью лишили меня покоя. Солнце давно скрылось за горизонтом, но мне не хотелось спать, я даже работать не мог. Мне срочно нужно было спустить пар. Короткое сообщение:

«Номер 416, через час».

В коридоре послышался крик и звон битой посуды. Выхватив пистолет из нагрудной кобуры, поспешил на звук.

Черт, комната Адриано. Ублюдки пробрались в мой дом, чтобы закончить начатое? Нет, исключено. Вокруг дома была выставлена охрана, кто-то из охранников должен был поднять тревогу при нападении.

Дверь распахнулась прямо перед моим лицом и с грохотом врезалась в стену. Из комнаты выскочила Катарина, наша домоправительница, на ее лице – страх и слезы. В след ей были слышны ругательства и грохот. Спрятав пистолет, я с тяжелым сердцем вошел в спальню к брату.

На полу валялись осколки посуды вперемешку с остатками обеда. Прикроватная лампа разлетелась в дребезги после встречи со стеной. Адриано лежал на кровати, пыхтя как чайник. Он даже не взглянул в мою сторону, уставившись пустыми глазами на раненную руку.

– Вчера я убил парня, изрезав его на куски, – прохрипел он, – А теперь даже ложку держать не могу этой рукой.

Он напрягся, но пальцы на руке лишь слегка сжались. На лбу выступил пот. После очередной попытки он издал разочарованный стон.

– Доктор сказал, что на восстановление может уйти не один месяц.

– Ага, а еще он сказал, что прежняя сила может никогда не вернуться.

Будь проклят этот докторишка. Ему не следовало сразу выдавать худший исход. После всех странных событий, Адриано был не готов слышать эту правду. Сын Корсини не может позволить себе быть слабым, иначе он обречен.

У Адриано был настоящий талант к владению ножом, это было очевидно с первых тренировок. Лезвие стало ему родным, я верил, что со временем он станет одним из лучших бойцов нашей семьи.

– Тебе нужно смириться с этой раной, их будет еще немало, и научится жить со своими шрамами, – я открыл ящик, в котором лежали его ножи. Найдя нужный, я положил его у левой руки Адриано, – Ты все еще жив, и обе руки на месте. Не ищи оправданий своей слабости, их не существует.

Адриано погладил рукоять ножа на месте символа нашей семьи. Запутанная цепь на кончике рукоятки была нанесена специально для него, это был его первый нож – подарок на двенадцатилетние. Именно с этим ножом он начал свои тренировки, когда вступил в ряды Семьи официально.

– Ты убил лишь одного из троих в том переулке, – Адриано нахмурился в ответ на мое замечание, – Не заставляй остальных долго ждать.

Пальцы левой руки сжали рукоять ножа. Выйдя из комнаты, я услышал как лезвие завибрировало, врезавшись в стену напротив кровати.

Сэмюэль уже ждал меня у входной двери рядом с машиной, – Все в порядке?

– Нет, но скоро будет.

– Куда едем?

– В отель Four Seasons.

У меня не было ни времени, ни желания на беспечные встречи. Был номер в отеле и одна ночь, никаких вопросов и обязательств. Женщин было не так много, но я бы не решился назвать ни одну из них своей любовницей. Это понятие подразумевает связь, возможно, чувства, чаще всего – измену. Нет, это не для меня. Встречи – временное решение проблемы. Когда-нибудь у меня будет жена, но до тех пор…

Она встретила меня с распростертыми ногами. Ее худое тело растянулось на кресле напротив входной двери. Джоанна была самой раскованной женщиной, которую я встречал за последние два года. Возможно из-за этого я столько раз возвращался к ней. Увидев мое безразличное лицо, она игриво хихикнула и убрала руку с внутренней стороны бедра, открывая мне вид из партера.

– Когда ты написал мне, я отменила все свои дела и примчалась, – я очень надеялся, что обида в ее голосе была наигранной. Она не имела надо мной никакой власти, ей следует помнить об этом, – Что-то случилось?

Настроения разговаривать с ней у меня также не было – пустая трата времени. Едва ли она могла говорить о чем-то кроме недели моды и новом месте, где люди радовались ее банковской карте больше, чем ей самой. В случае общения с такими особами я нашел единственно верный выход – молчать. Они и сами все скажут, и за себя, и за вас.

На ней все еще были черные туфли на шпильках. Она вытянула ногу, чтобы прижать кончик каблука к моим брюкам…Но я оттолкнул тонкую ножку одним движением руки. Она хмыкнула и перешла к более решительным действиям.

Пока она возилась с ширинкой брюк я неспешно расстегнул рубашку. Вскоре кожа соприкоснулась с кружевным бельем, которое она так любила выставлять напоказ. Мне даже льстило ее внимание – приехать по первому зову, предстать во всей красе. Если бы за это она не пыталась отправить мою душу в ад, привязав к себе узами брака…

Сжав ее волосы в кулак, я откинул голову назад, поддавшись нахлынувшим чувствам. Я позволял ей облизывать, сосать мой член, заглатывая его до рвотного рефлекса. Тепло и давление – истинное блаженство. Напряжение нарастало с невероятной скоростью. И дело было вовсе не в умении Джоанны отсасывать. Мои мысли далеко отсюда, раз за разом они возвращались к знойной блондинке, которая так и не соизволила мне позвонить.

Ранее я узнал, что сегодняшнюю ночь она проведет на дежурстве. Должно быть поэтому она не звонит. Да, ей есть чем заняться. А мне не стоило думать о другой, пока мой член был в глотке у самонадеянной брюнетки.

Подобравшись к границе между болью и освобождением, я оттолкнул ее голову, позволив перевести дух. Она облизнула губы и поспешила исполнить мой единственный приказ:

– На спину.

Длинные темные волосы разлились водопадом по белоснежным волосам. Ее глаза горели желанием – наигранным или нет я никогда не узнаю. Губы распухли и покраснели, и не от поцелуев, которых я ей никогда не дарил. Но прикоснувшись к ее пылающей сердцевине я точно знал, что найду там – ее, истекающую от желания.

Рука потянулась к карману брюк. Презерватив. Каждый раз все повторялось. Она скулила при виде маленькой упаковки, протестуя, порой даже поднимая крик разочарования, что я лишаю ее «истинного удовольствия». Мне было плевать. Это работало на моих правилах или она могла катиться к черту.

Сорвав с нее остатки белья, я ворвался в ее недра одним резким движением. Она уже истекала от желания, хоть где-то не было притворства. Но я бы поспорил, что мои деньги она хочет больше, чем меня.

Стон удовольствия смешался с вскриком от боли. Мне было все равно, что она чувствует в тот момент. Зажав ее между собой и кроватью, я постарался отклонить голову так, чтобы не видеть ее лица.

Я затеял все это, чтобы забыться, отвлечься, но все тщетно. Как одна мимолетная встреча могла так укорениться в моей голове? Ох, эта девушка сводит меня с ума.

– Да, да, Алехандро! – ее стоны заглушали все мысли.

Ее когти, иначе их не назовешь, царапали спину, вызывая острую боль. Не прекращая вбиваться в нее в бешеном ритме, завел руки над ее головой. Ее тело выгнулось навстречу, умоляя о большем. Ускоряясь я позволил себе на мгновение представить на месте Джоанны Хлою.

Это самое прекрасное, что я когда-либо себе представлял. Ее тело было чувственным, изгибы будоражили воображение, эта женщина создана для любви и ласки, создана для моих рук.