Страница 9 из 19
После того как в Полтавскую крепость были введены русские войска, работы по укреплению валов были организованы силами местного населения, были также предприняты меры, чтобы не озлоблять казачество постоем, о чем доносил Меншикову бригадир А. Г. Волконский: «По указу вашему здешнюю фартецыю покрепляем как возможно городовыми работниками. Драгуны где поставлены в городе, в тех местах по указу вашему и стоят, только на мещанских дворах утеснение, а на казацких никто не оставлен» [93].
Проверить наличие артиллерии в крепостях и ее готовность к обороне должен был начальник артиллерии русской армии Я. В. Брюс, которому Б. П. Шереметев 12 января 1709 г. наказывал послать в гарнизоны Ромен, Сорочинец, Ахтырки и Полтавы артиллерийских офицеров для переписи амуниции, пушек и проч, и сообщить, что еще «будет потребно к отпору неприятельскому» [94].
Из Прилук генерал-майор Гинтер сообщал царю 19 января 1709 г. о местоположении этого города, о состоянии его укреплений, о планируемых работах по возведению палисада, о наличествующей артиллериии. Помимо прочего, было написано о проблемах с водоснабжением крепости: «Неполезность есть в сем месте, что в городе мало, а в замке ни единого колодезя нет, понеже иные от господ шведов частию разорены, однакож, прикажу я комманданту, чтоб он како в город, так и в замок доволно лду навозил, дабы в самой последней нужде могли оной вместо воды употреблять». Также генерал информировал царя о нежелании казаков выдавать войску провиант – жители не соглашались выдавать провиант без позволения своего полковника, а полковник – без санкции гетмана[95].
При обороне местечек необходимо было учитывать недавний опыт. Так, оборонявшие Веприк войска, видимо, не уничтожили предместье, и Петр писал Меншикову 1 февраля 1709 г.: «Ежели неприятель к Ахтыркам подлинно намерится оные осаждать, изволь хорошенько предместье выжечь, дабы не так стало, как в Веприке«[96]. Хотя генерал-лейтенант К.-Э. Ренне докладывал, что предместье «запалили» еще в ходе боев под Веприком в декабре 1708 г. [97].
Каменный Затон, русская крепость в Запорожье, в апреле 1709 г. ожидала нападения запорожцев, перешедших на сторону Карла XII. Донесение воеводы Ильи Чирикова содержит описание мер по приведению города в боевую готовность: люди расставлены по стенам и бастионам, ежедневно из крепости рассылались разъезды из солдат и офицеров пехотных полков (конницы в гарнизоне не было). Пушки Чириков велел поставить на батареях («роскатах») бастионов, «понеже в стенах городовых земля пещаная и в бойницы многой пушечной стрелбе быть невозможно»[98].
После полтавского разгрома главной армии короля шведы генерала Крассау уходили из Польши в Померанию. Позади себя они оставили шесть тысяч поляков Потоцкого, которые создали угрозу для занятого союзниками местечка Конецполь. И «для супротивления незапной атаке, а пуще злому намерению» Петр велел, «чтоб кругом города и замка учинили ретраншемент, поставили полисады, опускные колоды и часовых» [99].
В 1711 г. к обороне по случаю войны с турками готовился русский гарнизон Азова. Гарнизон составляли 28 рот солдат и драгун с двумя полковниками, пятью подполковниками и пятью майорами. Подразделения гарнизона на время блокады были «расписаны по местам» – т. е. к каждому бастиону, полубастиону, равелину или редану прикреплялись отряды численностью от одной до трех рот «с полным числом офицеров» [100].
Отразились в отечественных источниках и сведения о том, как готовились к обороне крепостей шведы. Когда они заняли Гадяч, ими были приняты меры к укреплению местечка, о чем поведал бежавший от шведов 11 декабря 1708 г. сердюк Корней Семененко: «А как де шведы пришли в Гадяч, то тамошний замок, также и другой большой город тотчас починили, а имянно: где которые полисады старые выволись или худые были, то новые вставливали (а землею нигде не усыпали), и более тот город крепили они полисадами с сей Лебединской стороны, от реки Пселы»[101].
Шведские дезертиры из Штеттина в 1713 г. сообщали, какие приготовления к отражению возможного штурма делались в осажденном городе: «Неприятель обретаетца в страхе и по бостионам как пики и косы и мартирштерны и протчие, к тому потребные и сберегательные оружии и вещи, поставлены»[102].
Как видно из приведенных выше цитат, подготовка к обороне велась как непосредственно перед нападением, так и в ожидании вероятной осады задолго до фактического появления неприятеля под стенами крепости. Свидетельства тому мы находим в письмах и реляциях, и большинство из них касается очищения местности от построек, которые могли бы способствовать успеху осаждающего. Впервые в ходе войны русские столкнулись с этим уже в сентябре 1700 г. под Нарвой, где «посады тотчас шведы кругом города пожгли и мызы, которые были около города, тайно около города пожгли ж, и мельницу, которая стояла выше города напереди, пожгли ж», – так докладывали царю И. Ю. Трубецкой и В. Д. Корчмин 15 сентября и добавляли, что для сбережения оставшихся мыз ими была отправлена конница[103].
В ожидании появления шведов у Псково-Печерского монастыря царский указ от 5 января 1701 г. предписывал: «Буде… того монастыря и посадов уберечь от них [шведов. – Б. М.] никоторыми делы невозможно, и тот монастырь и посады, розведав о том подлинно, выжечь и опустошить… А над неприятельскими людьми, где явятца, промысл чинить, как возможно, чтоб тамошних жителей от приходу уберечь и до разорения не допустить» [104].
Военно-походный журнал Шереметева за 1702 г. сообщает, как в результате разорительных набегов московского войска на Лифляндию и Эстляндию шведы отказались от активных действий в поле и заперлись в крепостях, разорив то, что не дожгли «московиты»: «И около того местечка [Ага. – Б. М.] их же неприятелския села и деревни, также Дерптского уезду и к самой Колывани, захватили, и пожгли и разорили. И неприятель, видя изнеможение свое, около Дерпта посады, и села свои и деревни все выжгли сами» [105]; Дерпт был осажден и взят лишь двумя годами позднее. В 1703 г. – за год до того, как русская армия осадит Нарву во второй раз, – Шереметеву стало известно от «выходцев и шпигов», что шведы, «выезжая из Нарвы, за рекою Лугою жнут хлеб, такожде и сена косят и возят в Нарву, и хоромное строение, которое близ города, ломают, а подле Ивангорода делают крепости»[106].
После взятия Нотебурга в октябре 1702 г. русские войска приостановили наступательные операции, однако в ближайшем шведском городе Ниене нападения «московитов» ждали со дня на день. Появление поблизости конного разъезда вызвало настоящую панику – караулы бежали в крепость, полевая армия Крониорта ушла на север, а комендант приказал зажечь посад [107]. Как сообщал первый выпуск русской газеты «Ведомости», «полковник Аполлов губернатор Нового Шанца… оной [город. – Б. М.] сжечь приказал, как и магацин, которой тамо собран был к пропитанию войска на четыре месяца» [108]. «Неприятель после того [взятия Нотебурга. – Б. М.] так отревожен был, что он опасался осады весь город без фортификации сущей против шанца выжег и больше двух дней в городе горело», – добавляет журнал барона Гизена[109]. Таким образом, посад вне крепостных стен был уничтожен защитниками более чем за полгода до того дня, когда русские на самом деле появились в устье Невы.
93
Там же. Т. 3. С. 48.
94
Труды РВИО. Т. 3. С. 70.
95
ПиБ.Т. 9. Вып. 2. С. 570.
96
Труды РВИО. Т. 3. С. 85.
97
Северная война 1700–1721 гг. К 300-летию Полтавской победы. Сборник документов. Т. 1. М., 2009. С. 430.
98
ЭворницкийД. И. Источники для истории запорожских казаков. Т. 1. СПб., 1903. СС.1041–1050.
99
Гизен. Журнал Петра I с 1709 по 1710. С. 163.
100
Мышлаевский А. 3. Война с Турциею 1711 года. Прутская операция. Материалы, извлеченные из архивов. СПб., 1898. С. 274. Далее: Мышлаевский. Война с Турцией 1711 года.
101
ПиБ. Т. 8. Ч. 2. С. 1051.
102
ПиБ. Т. 13. Вып. 2. С. 467.
103
Северная война 1700–1721 гг. К 300-летию Полтавской победы. Сборник документов. С. 56.
104
Там же. С. 86.
105
ВПЖ Шереметева 1701–1705. С. 88.
106
ВПЖ Шереметева 1701–1705. С. 135.
107
Nilsson В. Abraham Cronhjort and the defense of Ingria 1700–1703. P. 337.
108
Ведомости 15 января 1703 г. С. 1.
109
Гизен. Журнал Петра I с 1695 по 1709. С. 316.