Страница 4 из 9
Долго наслаждаться мне не пришлось. Я успешно просмотрела титры и прослушала первые реплики героев, как вдруг услышала:
— Тетя Женя, я хочу, чтобы ты мне рассказала сказку.
— Сказку?
— Да, про Ивана-дурачка, — тоненьким голосочком пояснил Егор.
Я стала напряженно вспоминать хотя бы одну сказку про Иванушку-дурачка. Таких сказок в русском фольклоре по меньшей мере штук двадцать, но, как назло, ни одна не приходила мне на ум.
— Ты что, совсем не знаешь сказок? — насупился малыш.
Мне стало очень стыдно и крайне неудобно перед ним. Но тут память вытащила из какого-то дальнего своего уголка сказку про Лягушку-царевну, где Иванушка-дурачок просто обязан присутствовать.
— Я расскажу тебе сказку, если ты ляжешь в постель.
— Хорошо, — примирительным тоном сказал мне Егор.
Мы вошли в его детскую. Подобное убранство комнаты я видела только в журналах «Наш дом» или «Интерьер». Мне всегда казалось, что воплотить такое в реальность просто невозможно. Но я ошибалась. Комната Егора была просто совершенством дизайнерской мысли. Я подошла к окну, ругая себя, что в самой главной — для моей работы — комнате до сих пор не проверила состояние окон. Хотя было бы крайне глупо предполагать, что в комнате сына Никита не позаботится о его безопасности. Как я и предполагала, с точки зрения безопасности все было безупречно.
Я помогла Егору забраться на огромную кровать, рядом с которой стоял симпатичный ночничок. Укрыла мальчика одеялом и уже собралась уходить, но, вспомнив, зачем сюда пришла, уселась на край кровати.
— В некотором царстве, в некотором государстве, — начала я свой рассказ, — жил-был царь. И было у него три сына…
Но далеко в своем повествовании мне зайти не удалось.
— Это не про Ивана-дурачка! — запротестовал Егор.
— А про кого же? — искренне удивилась я.
— Про Ивана-царевича, — разъяснил мне Егор.
Я на мгновение замолкла, прикидывая, неужели может Иван-царевич не быть Ваней-дурачком, если женился на лягушке только потому, что его стрела угодила в болото, где она жила. Разве ж он не дурак после этого? Я искренне недоумевала, но Егору ничего об этом говорить не стала, потому что не была уверена, поймет ли меня малыш.
— Ну хорошо, если это не про Ивана-дурачка, — пошла я на примирение с мальцом, — то тогда какая же, на твой взгляд, сказка будет именно про Ивана-дурака?
Я поняла, что этот вопрос стал для меня принципиально важным. Мне было просто необходимо знать отличительные черты Ивана-дурака от Ивана-царевича. По мне, так они все были на один лад.
— Я не помню эту сказку, — захныкал Егор, — но хочу ее услышать. Тогда я вспомню и тебе скажу.
Логика, конечно, железная, и с ней трудно было спорить. Загвоздка заключалась в том, что я тоже никак не могла вспомнить требуемое. Ох, и нелегкая это работа — вспомнить сказку про идиота.
По мне, идиотов и дураков хватает в жизни, я с ними сталкиваюсь просто постоянно. Как будто у меня на лице написано, что я просто жажду, чтобы ко мне пристали подобные личности! Но то жизнь. А вот вспомнить про них сказку уже сложнее.
— Ты будешь мне рассказывать или нет? — Егор снова завел свою пластинку.
Я поняла, что начинаю терять терпение и приходить в бешенство. А мальчику это ничего хорошего не обещало, да и мне тоже.
Но судьба улыбнулась мне и на сей раз. Пока я терзала свои мозги, силясь вспомнить хотя бы еще одну сказку, измученный ожиданием мальчик заснул.
Не могу передать дикий восторг, разбушевавшийся в моей груди по случаю этого события. Я выключила ночник и тихо, как мышка, вышла из комнаты.
«Красотку» досматривать уже не хотелось. Хватит с меня сказок на сегодняшний вечер. Я отправилась в соседнюю с Егором комнату и завалилась спать.
Глава 2
Только вы не подумайте, что я заснула без задних ног. Я все-таки на работе, поэтому я просыпалась через каждые полчаса, чтобы проверить обстановку. Ночь прошла достаточно спокойно. Если бы я была обычным человеком, а не сумасшедшей Женей Охотниковой, то наутро у меня болела бы голова от бессонной ночи, а в глаза пришлось бы вставлять спички. Но сумасшедшей Жене Охотниковой бессонная ночь не помеха. Поэтому после холодного душа я почувствовала себя бодрой и готовой к любым испытаниям.
Я вышла на кухню, ломая голову над тем, чем же кормить мальчика. Я представления не имею, что едят дети в пятилетнем возрасте. Сама бы я вполне обошлась чашкой кофе и бутербродом с сыром и колбасой. А вот чем кормить Егора? Но пока мальчик спит, у меня еще есть время подумать.
— А-а-а! — услышала я из детской.
Крик был таким пронзительным, что за секунды, пока я бежала до комнаты, я успела передумать самое невероятное и страшное. Я влетела к Егору, готовая к бою с монстрами, с бандитами, с пришельцами с Марса… но оказалось, что самым страшным монстром был сам малыш. Егор сидел посреди кровати, хлопая глазенками, и орал во всю мощь детской глотки.
— Что случилось? — затрясла я мальчика.
Егор посмотрел на меня сонными глазами и просто ответил:
— Ничего.
От такого ответа я просто пришла в ярость, но вынужденно оставила свои эмоции при себе.
— То есть как ничего? Ты же орал как бешеный?
— Я просто проснулся и подумал, что мне скучно, поэтому решил немного поорать.
Наивный детский взгляд, в котором я прочитала вызов, сводил меня с ума. Я поняла, что происходит именно то, о чем предупреждал меня Панкратов-старший, — мальчик занимается выживанием меня из их сугубо мужской семьи. Я сразу вспомнила старую комедию «Трудный ребенок», где была приблизительно такая же ситуация.
— Послушай, Егор, давай будем друзьями, а? — робко предложила я, понимая, что тем самым признаю его победу над собой.
— Я не хочу с тобой дружить, — насупленно сказал Егор.
— Почему?
— Потому что ты — женщина. Ты совсем не понимаешь наши мужские проблемы.
Я недоуменно посмотрела на этого мальца-удальца. Никогда не думала, что в пять лет дети способны видеть разницу между мужскими и женскими проблемами.
— Послушай, Егор, мне нужна твоя помощь, — решила я применить хитрый ход, чтобы завоевать расположение мальчика.
Я где-то читала, что детям надо давать возможность ощутить себя значимыми для взрослых, поэтому этот ход должен был сработать.
— Я не хочу тебе помогать, — Егор на корню обрубил все мои замыслы.
— Совсем не хочешь?
— Да, совсем не хочу, — решительно заявил Егор.
— А что же ты тогда хочешь? — с ужасом задала я вопрос, потому что боялась ответа… который не заставил себя долго ждать.
— Есть. Я хочу есть, — чуть ли не по слогам проговорил Егор.
— А что ты обычно ешь?
— Что папа приготовит, то и ем. — Егор посмотрел на меня как на полную идиотку.
Я, конечно, могла спросить, какими же чудесами кулинарии папа балует своего малютку, но мне стало совестно.
— Может, залезем в холодильник и ты выберешь все, что твоей душе угодно? — предложила я, хватаясь за эту, очень, как мне показалось, вовремя пришедшую в мою голову идею как за спасательный круг, уже не надеясь на положительный исход.
— Ладно, пойдем, раз ты такая бестолковая попалась, — неожиданно для меня согласился Егор.
Ничего себе! Ну и выраженьица у парнишки!
Егор долго рылся в холодильнике. Я даже боялась, что мальчик может простудиться, потому что он практически полностью умещался в огромном нижнем шкафу двухкамерного холодильника, сверху донизу набитого продуктами.
— Вот это хочу!
Я посмотрела на выбор мальчика и пришла в некоторое замешательство. Егор держал в руках нечто похожее на киви и апельсин одновременно. Это был неизвестный мне фрукт зеленого цвета размером с голову самого Егора.
— А что это? И с чем его едят? — полюбопытствовала я.
— Ты правда бестолковая какая-то, — возмутился мальчик. — Это же па-ме-ла. А едят ее, как апельсин, то есть очищают кожуру.