Отель «Персефона»

Повинуясь инстинкту, Эрика вернулась в спальню, повернула в замке ключ и прислонилась спиной к двери, чувствуя неприятную слабость в ногах.

Она попыталась рассуждать здраво, отбросив мысли о привидениях и прочей чепухе, в которую не верила. Плач либо послышался ей, либо нет. Если послышался – значит, нужно лечь в постель и постараться уснуть. Если нет (а Эрика склонялась именно к этому варианту), значит, внизу кто-то есть.

Это не казалось таким уж невероятным. В отель мог проникнуть кто угодно, ведь ни ворота, ни центральный вход не были заперты. Другой вопрос, кому и зачем понадобилось делать это в кромешной темноте, рискуя свалиться в лестничный пролет и сломать себе шею.

Если только…

Ну конечно! Доведя цепочку рассуждений до логического завершения, Эрика почувствовала некоторое облегчение. Она знала, что на острове много беженцев из охваченных локальными войнами ближневосточных стран. Наверняка целая семья (а может, не одна) самовольно заняла номера в пустующем отеле. Разумеется, утром им придется уйти. Как ни было Эрике жаль этих людей, оставаться здесь дольше они не могли. Завтра приедет новая бригада (во всяком случае, ей хотелось в это верить), и ремонтные работы возобновятся.

Странно, что кирие Заробалас не знал о незваных жильцах. Как бы тихо они себя ни вели, рано или поздно кто-то выдал бы себя неосторожным звуком. Или знал, но предпочел не выгонять беженцев из их временного пристанища?

Чувствуя ломоту в висках, грозившую перейти в мигрень, Эрика вернулась в кровать. В какой-то момент она преисполнилась решимости разбудить мужа и рассказать ему о неприятном открытии, но потом передумала. Это потерпит до утра. Всё равно сейчас они ничего не смогут сделать.

И кроме того…

Существовала вероятность – небольшая, но ее нельзя было сбрасывать со счетов, – что Эрика ошибалась. Она не хотела думать, кто еще, кроме беженцев, мог прятаться на втором этаже. Тот, кто мог подняться по лестнице, пройти по коридору и отомкнуть с той стороны дверной замок, который был скорее формальностью, нежели реальным средством защиты от непрошеных гостей.

Эрика закрыла глаза, но даже не пыталась заснуть. Она напряженно прислушивалась, однако ничего не нарушало тишины. Даже птицы, утомленные ночными бдениями, наконец-то умолкли.

За окнами постепенно светало. Спустя два часа, показавшиеся Эрике нестерпимо долгими, проснулся Роберт. Он требовательно притянул Эрику к себе, но она выскользнула из его объятий и отправилась в душ, где долго стояла под слабыми струями чуть теплой воды, раздумывая – говорить или нет. И в конце концов решила, что не стоит.

Роберту и без того хватало забот. Возможно, с наступлением утра чужаки покинули отель; возможно, плач ей и вовсе послышался. Так или иначе, осматривая номера, они непременно обнаружат следы чужого присутствия – если оно, конечно, имело место.

– Я бы сейчас не отказался от кофе, – сказал Роберт, когда Эрика вышла из ванной.

– Я тоже. Но пока придется довольствоваться водой.

Эрика вынула из дорожной сумки бутылку и протянула мужу.

– Осмотрим корпуса, потом я немного поплаваю, и поедем завтракать.

– Как тебе спалось?

– Отлично, – не моргнув глазом солгала она.

– Вот, возьми второй фонарик. И на всякий случай не уходи от меня далеко.

Эрика пристально взглянула на Роберта. Неужели он тоже что-то слышал?

– Думаешь, здесь опасно? – осторожно уточнила она.

– Вряд ли. Но я предпочитаю быть готовым к любым неожиданностям.

Оба корпуса, к их немалому удивлению, оказались в гораздо лучшем состоянии, чем можно было ожидать. Стены и потолки были заново оштукатурены, полы выложены терракотовой плиткой, в окна вставлены стеклопакеты; на стенах висели указатели и информационные таблички. Правда, на балконах большинства номеров был свален строительный мусор, но эту проблему можно было решить за несколько часов – при наличии достаточного количества рук, разумеется.

Когда они осматривали второй этаж основного корпуса, Эрика призвала на помощь всё свое хладнокровие, чтобы не выдать охватившего ее волнения. То странное событие произошло всего три часа назад. Что, если эти люди по-прежнему здесь? Что, если в эту минуту они наблюдают за новыми хозяевами отеля, сами оставаясь невидимыми?

Ни о чем не подозревавший Роберт заходил в каждый номер, проверял наличие сантехники, положенное количество розеток и отсутствие косметических дефектов, делая пометки в своем наладоннике.

Все номера выглядели одинаково необжитыми, без следов чьего-либо присутствия: ни забытого на полу одеяла, ни остатков еды, ни пластиковой посуды, которой обычно пользуются неимущие… Убедив себя, что женский плач был лишь плодом ее воображения, Эрика перестала вздрагивать от каждого шороха и немного расслабилась.

Проверив номера, Роберт и Эрика перешли к осмотру подсобных помещений, расположенных в цокольном этаже основного корпуса: кухни, медпункта, прачечной и прочих. С лица Роберта, поначалу настроенного весьма скептически, не сходило удивленно-недоверчивое выражение.

– Ты знаешь, – сказал он, – всё совсем не так плохо, как казалось вначале.

– Заробалас не солгал: осталось только завезти мебель и оборудование.

– Не выгораживай его! Замечаний у меня достаточно. – Роберт потряс наладонником. – Я уж не говорю про территорию, которая выглядит как зона отчуждения вокруг Чернобыля.

– Я его не выгораживаю. Я просто говорю, что…

– Этот прохиндей заслуживает хорошей взбучки. Если через час здесь не будет рабочих, я разорву с Заробалосом контракт и выставлю ему неустойку, превышающую его годовой заработок.

Они стояли посреди огромного пустого зала, отведенного под ресторан, где должны были проходить завтраки, включенные в стоимость проживания, а также ужины a la carte.

По периметру зала обрамляли колонны в древнегреческом стиле, в нишах стояли массивные глиняные амфоры. Стены, облицованные мрамором с кракелюром под старину, украшали барельефы и фрески. Высокие французские окна вдоль фронтальной стены выходили на просторную террасу, где планировалось расставить столы для тех, кто предпочитал принимать пищу на свежем воздухе.

Для обедов, которые многие постояльцы обычно игнорировали, предназначался маленький боковой зал. Уязвленная резким тоном мужа, Эрика направилась туда, но, не дойдя пары шагов до распахнутых двустворчатых дверей, внезапно остановилась.

В полумраке обеденного зала мелькнула тень: стройная фигура, окутанная полупрозрачным газовым облаком.

А потом раздался смех: тихий, исполненный горечи, внезапно оборвавшийся. Женский смех.

Эрика резко обернулась. Роберт стоял спиной к ней. Подняв голову, он с интересом рассматривал фреску на потолке и явно не слышал того, что слышала она.

Она колебалась всего мгновение, а потом решительно направилась к дверям.

Обеденный зал оказался гораздо меньше, чем основной ресторан, и скромнее по оформлению: ни колонн, ни барельефов, ни античных ваз. Окна здесь были обычные, не французские, и выходили на заросший парк, деревья которого вплотную подступали к зданию, образуя почти такой же сумрак, какой царил на внутренней лестнице. Дальняя часть помещения тонула во тьме, не позволяя рассмотреть, есть ли в противоположной стене еще одна дверь.

Эрика остановилась на пороге, не решаясь пересечь невидимую черту. Минуту назад здесь была женщина. Она видела ее, слышала ее печальный смех. Эта женщина не могла просто раствориться в воздухе – значит, помимо входа, возле которого стояла Эрика, в зале был и выход.

Ее инстинкты обострились до предела, сигнализируя опасность. От страха стало трудно дышать. Эрика хотела позвать Роберта, но не смогла выдавить ни звука. Она кожей ощущала чье-то присутствие.

Опасно, кричало подсознание. Уходи, опасно!

Развернувшись, Эрика бросилась бежать.

– Милая, что с тобой? – удивился Роберт. – У тебя такой вид, словно за тобой приведение гонится.