Страница 2 из 28
–
Что, простите
?
Глава 2
Моронский Максим Андреевич находился в постоянном поиске новых острых впечатлений. А в последние 5-10 лет над этим трудился целый штат специально нанятых людей, чьи нервы он ежедневно испытывал на прочность.
К своим 32 годам он перепробовал почти все, что можно попробовать. Побывал везде, где только можно. Поуправлял всеми видами транспорта, кроме, пожалуй, шаттла. Он охотился на диких кабанов, плавал с акулами, нырял на глубину, восходил на Джомолунгму, он прыгал с парашютом, с тарзанки, летал на параплане и проехал дорогой смерти Камино-Лос-Юнгас в Боливии.
Он ежедневно ощущал металлический привкус смерти, играя с законом и с теми, кто его переступает. Смаковал вкус. Лишь бы не прозябать от скуки, борьба с которой стала навязчивой идеей, смыслом жизни и занимала все свободное время пресыщенного холостяка.
Но ни одно экстремальное развлечение не цепляло Моронского так, как секс.
Это с моста в заповеднике Титикама в ЮАР можно было прыгнуть один раз и забыть. Или изредка выжимать из байка всех его лошадей на трассе.
Секс же хотелось повторять каждый день. Однако и здесь у Макса были свои принципы. Во-первых, секс должен быть с женщиной. С одной, с двумя, иногда даже с тремя – не важно. Цвет, рост, вес, размер… значение имели, конечно. Но здесь Макс был намного демократичнее, чем в выборе хорошего алкоголя. Важно, чтобы партнерши были эмоционально щедры, отзывчивы, отдавались страстно, бескорыстно и искренне.
И, главное, чтобы не сразу…
А это, как оказалось, было штучным товаром. В основном, поиграть с «жертвами» он не успевал и всем им что-то нужно было от самого Моронского. Деньги, подарки, статус любовницы известного ресторатора. Любовь, верность, законный брак, в конце концов, и дети. Как только очередная голубушка предпринимала попытки сократить дистанцию, начинала намекать на развитие «отношений» дальше, чем просто «потрахаться», Моронский одаривал временную партнёршу какой-нибудь дорогой безделушкой и прощался. Как правило, ловить в такой связи было уже нечего. Секс, ради которого все и затевалось, превращался в банальный неинтересный трах, да ещё и с попытками вывести Моронского на «серьёзный разговор». Такая игра его не прельщала.
Ещё Моронский по праву считался ценителем особого рода искусства. Он ненавидел порно в привычном, общеизвестном виде этого жанра за фальшивые эмоции, образы и абсолютно дебильные ситуации, навязываемые продуктом индустрии. Порнуха – это просто порнуха ради порнухи, и с этой точки зрения это никогда не было искусством. А вот если художник создал определенный правдивый образ женщины, мужчины и интимных моментов между ними; передал на полотне или экране весь спектр искренних эмоции в момент наивысшего наслаждения – то такой продукт творчества обязательно занимал место в личной коллекции Моронского.
Именно поэтому в этот вечер он отложил все дела, чтобы пройтись вдоль стен с картинами и гравюрами современных художников-натуралистов, препарирующих самый древний, самый главный из человеческих инстинктов.
Правда, такого нашествия экзальтированной публики он не ожидал. Ошибкой было прийти в галерею в день открытия выставки. Ни одну работу, по большому счёту, как следует рассмотреть не удалось. Да, и баб нормальных не подвезли!
И он уже собирался уходить, как вдруг, недалеко от выхода внимание его привлекла одинокая фигура.
Фигура эта поднимала Моронскому не только настроение. Он даже притормозил поодаль, чтобы получше рассмотреть то, от чего в паху приятно заныло. Девушка была довольно высокой, а на шпильках казалась одного с Моронским роста. Длинные темные волосы рассыпались по плечам и спине. Идеальные женские пропорции для Макса – это когда, как у неё, тонкая узкая талия подчеркивала соблазнительную линию бёдер, а длинные ноги вызывали желание развести их пошире или закинуть себе на плечи. Простое чёрное платье до колен туго обтягивало крепкий, выпуклый зад девушки. Такими ягодицами могли похвастаться фитоняшки, раза три в неделю приседающие в фитнес-залах страны. Но эта незнакомка не была похожа на фитоняшку (абсолютно дурацкое слово, которое Макс терпеть не мог), не было в ней присущей им жесткости и угловатости линий. Вся она была какая-то ладная, что ли, точеная, тонкая, нежная. Да, Девочка выиграла свою фигуру в генетической лотерее!
Пока Макс любовался силуэтом девочки, мысленно примеряя ее на свой член, не заметил, что не один он разглядывает незнакомку.
Справа от Моронского потел невысокий полный гражданин в Patek Philippe на запястье. Одну руку гражданин держал в кармане и недвусмысленно там шурудил ею, похотливо разглядывая девушку своими маленькими, заплывшими глазками.
– Убрать этого говнюка! – велел Моронский своему охраннику.
– Я извиняюсь, босс, убрать… совсем или только отсюда?
– Славик, у тебя протеин, что ли, просроченный? Конечно только отсюда. Сделай, чтобы духу его не было.
– Понял.
Быков уже развернулся выполнять поручение, как шеф снова позвал:
– Славик! Только вежливо, а не как в прошлый раз!
– Понял, – повторил Быков и вараном пополз к мужику, заходя со спины.
– Извините, мужчина, – заклокотал интимно Славик, – это не вы бумажник обронили?
Мужик повернулся и мгновенно осел. Охранник быстро подхватил того под плечо и выволок из зала. Приём отработанный. Славку и Игоря – охранников Моронского, этому в специальных структурах учили. Очухается у себя в машине живой и здоровый.
Но никто не может безнаказанно дрочить на его женщину. Даже если его она будет только одну ночь.
Интересно, а спереди все так же хорошо, как и сзади?
Моронский сделал пару шагов, мягко подкрадываясь, словно ягуар на охоте.
Девушка стояла перед картиной, чуть наклонив голову набок, будто хотела получше рассмотреть эмоции на лице изображённой женщины. Чем ее привлекла именно эта работа, Макс обьяснить себе затруднялся. По его мнению картинка была простенькая. В глубине зала были работы куда интереснее, откровеннее с более впечатляющим первым планом. На этой же довольно условно были изображены силуэты мужчины и женщины в момент соития. Женщина стояла на коленях задом к мужчине, широко разведя бёдра, прогнув поясницу и прижав грудь к постели. Ее партнера и вовсе почти не было видно. Он обозначался бёдрами и частью торса, занятыми работой. А вот рука мужчины крепко держала женщину за волосы, оттягивая ее голову с широкой лентой на глазах назад. Единственное, что представляло эстетический интерес в этой картинке – это эмоции на лице женщины. Смесь боли и наслаждения угадывалась в нем.
Моронский сделал ещё пару осторожных, крадущихся шага. Приподнялся на носках, чтобы заглянуть девушке через правое плечо. «О, да, там все так же хорошо, как и сзади!», довольно отметил про себя Макс.
Раз. Два. Три. Поиграем?
– Нравится? – негромко поинтересовался он.
–
Что, простите
? -
спросила она, чуть вздрогнув от неожиданно прозвучавшего почти рядом с ее ухом вопроса.
Глава 3
– Нравится выставка? – уточнил мужчина вопрос.
Соня чуть повернула голову назад, только чтобы убедиться в том, что они не знакомы и никогда ранее не встречались.
– Организация – да. Тема – на любителя. – проговорила Соня, отворачиваясь от непрошеного собеседника, давая понять, что продолжать разговор не намерена.
– А вы – любитель или профессионал? – неожиданно прозвучал вопрос.
– Ч-что? – Соня опешила. Вроде же ничего криминального не спросил. А прозвучало так, что у Сони, почему-то скрутило внизу живота.
Она не хотела поворачивать к нему. Не хотела.
– Ну, вы какого рода ценитель прекрасного? Просто поглазеть или вы в теме?
Соня скосила глаза, фокусируясь на руках незваного собеседника. Манжеты чёрной рубашки завёрнуты до локтей, обнажая мужские запястья с порослью коротких темных волос. «Брюнет!» – прокомментировал Сонин внутренний голос. На кистях, которые Сонин мозг определил, как красивые – татуировки. Какие – Соня не рассматривала. Насчитала примерно четыре перстня на пальцах одной руки.