Шаг, это много

Он очень сожалел, что сейчас, здесь, именно на этом месте, нет шефа. Не из-за того, что сам Сергей не испытывал чувство сострадания к Виктории, или ему была безразлична судьба её отца. Нет, он просто хотел, чтобы на его месте в этот миг, был другой, тот, кто сможет сказать нужное, обнять судорожно плачущее тело с такой силой, которая нужна в данный момент.

Он прижал её плечи к груди левой рукой, а правую положил ей на голову, вдохнул аромат волос, сжал зубы до боли и стал ждать. В тот момент, он был готов поклясться, что не сойдёт с этого места до конца дней, если она сама его не отступит.

Сумбур и детскую панику в голове прервал крик сотен глоток. Люди, там на площади, спорили, решали проблемы города, а может, даже, страны. Им всем было плевать на него и на неё, на пропавшего шефа, на их детей, на умершего старика и на того мента на костылях. Они все, боролись за себя.

Время тянулось горьким дёгтем, начисто затуманивая происходящее, пока небо не решило взорвать все предрассудки этого мира, поглотив в фиолетовом безумии.

Сергей успел открыть глаза именно в тот момент, когда сиреневая, пурпурная или, даже, фиолетовая (с этими цветами, он так до конца и не смог разобраться) волна, закрыла пол небосвода неминуемо приближаясь с поразительной скоростью. Виктория, будто почувствовав надвигающуюся опасность, отпрянула от плеча и, сначала вопросительно посмотрела на Сергея, а затем, проследив направление его взгляда, обернулась.

– Что это? – Как-то буднично произнесла она, толи от страха, толи от того, что отдала все эмоции минуту назад.

– Не знаю, но надо бежать. – Осипшим голосом ответил Сергей.

– Куда?

– Домой. – Ответил он так уверенно, как никогда ранее.

Схватив её за руку, он рванул в застывший воздух без звуков. Весь мир замер. Замерли люди на площади, птицы, машины на забитой проезжей части. Это длилось секунды, но было настолько непривычно и страшно, что Сергей покрылся холодным потом, впервые за долгое время. Не щадя молодые саженцы, на недавно-перекопанной клумбе, игнорируя асфальтовые дорожки, они успели пробежать до угла здания, как город ожил криками паники и в тоже мгновение, его поглотила волна!

Дышать стало нечем, ноги потеряли опору, но рука крепко сжимала её кисть. Перед глазами взорвалась вспышка света, потом другая, третья. Он попытался закрыть веки, но вспышки не прекратились, полностью лишая зрения в окружающем пространстве. Сергей испугался, что от тех кульбитов, что вытворяет его тело в воздухе, он может попросту вывернуть руку Виктории, отчего слегка расслабил захват, но, ровно настолько, чтоб рука могла вращаться в его пальцах, но не выскальзывать по вспотевшей ладони.

Он упал на спину, с силой приложившись о холодную землю, не думая, и секунды, резко потянул зажатую в руке кисть на себя. Виктория упала ему прямо на грудь, выбив остатки воздуха из легких. Но, всё это оказалось мелочью по сравнению с тем, что наступило после, – финальная вспышка взорвалась силой тысячи солнц, а сопровождавший её звук застрял в голове непрекращающейся болью и гулом. Пот, казалось, повалил рекой из каждой поры, кожа буквально горела. Все это сопровождалось непрерывной тошнотой. Сергея рвало ежесекундно, – зачем, как и почему он не знал. Главное, – он чувствовал руку, сжимаемую пальцами, ставшими словно чужими.

Время опять потерялось, словно ребёнок, верующий, что всегда находится под присмотром родителей. Сознание блуждало где-то рядом, с ним, изредка вырываясь в реальность.

– Серёжа, ты слышишь меня? Серёжа! – Знакомы голос, криком тянул из пучины боли. Сергей открыл глаза и увидел разбитое в кровь лицо Виктории. Но, почему-то кровь была синяя, да и само лицо, впрочем, как и небо за её головой.

– Все синее.

– Я знаю! Это радиация! – Радостно, сквозь слёзы ответила она. – Сможешь встать.

Сергей прислушался к своему телу и ответил утвердительным кивком. Чувствительность возвращалась, кожу жгло, но уже не так сильно, тошнота отступала.

– На нас атомную бомбу сбросили?

– Не думаю, она так не работает. Нас словно пучком ударили.

– Мы умрём?

– Должны были умереть сразу. Я не понимаю, что произошло, но если ещё дышим, после такого, то навряд ли.

Непрерывно кряхтя от тяжести поднимаемого тела, Виктория пыталась сохранить твёрдость голоса, каждое движение давалось с трудом.

Когда Сергей выпрямился в полный рост и окинул разом посиневший мир мутным взором, то не узнал его. Нет, все здания, дороги и машины на них были целы, а вот люди, деревья, бездомные псы возле открытой мусорки сильно изменились, и, большинство, не в лучшую сторону. Кто-то валялся весь чёрный, словно покрытый коркой из сажи, кто-то бежал в крови держась за голову с криком умирающего человека. Недалеко от больничного крыльца растеклась кровавая жижа, судя по одежде, завязшей в ней, она, когда-то была человеком. Часть деревьев обуглилась и рассыпалась на глазах, другая часть выгнулась в невообразимых формах, словно испытала кошмарную боль вместе с людьми.

– Что с ними?

– Да, не знаю я! Надо идти!

– Да, да, пацаны. – Встряхнул головой Сергей и тут же пожалел об этом, – новая вспышка боли пронзила лоб, прокатилась по затылку и отдала спазмом в шею. Куст, ещё не начавшей цвести, акации зашевелился рядом. Виктория вскрикнула. Чья-то рука вытянулась на уровне земли и схватила её за щиколотку. Моментально среагировав, Сергей с силой опустил ногу, ударив подошвой ботинка в районе локтя. Раздался хруст. Бесполезно.

Упав на одно колено, Сергей попытался расцепить захват, но рука, покрытая сетью пульсирующих вен, не желала разжиматься. Вложив все силы в давление, ему всё же удалось отогнуть один палец. Ни капли не сомневаясь в своих действиях, он рывком опустил его в низ, – раздался еще один хруст. Та же судьба ждала и второй, и третий. Когда дело дошло до указательного, начавший было зеленеть куст раздвинулся и оттуда показалась пасть. Когда-то, это была женщина, полная женщина лет сорока, теперь же, это было похоже на кошмар из крипового фильма ужасов. Рваный, по краям, рот распахнулся раза в два больше, от своих первоначальных возможностей, глаза почти вылезли из своих орбит, а взгляд был полон ненависти. Ни ужаса, боли или страха, а именно чудовищной ненависти.

Завалившись от неожиданности на пятую точку, Сергей с испуга двинул подошвой ботинка прямо в раскрытую пасть, но, когда это чудовище потянуло ногу Викторию к себе, опомнился, и, вытащив дежурный двадцать шестой «Глок» выстрелил «дабл-тапом» целясь в переносицу. Почти попал, обе пули девятого калибра вошли под правым глазом, откинув голову назад и успокоив сумасшедшую женщину навеки.

– Бежим!

Того, что кто-то обратит внимание на звуки выстрелов и выскажет законные претензии, они не боялись. Пальба была повсюду. Особенно плотной слышалась со стороны площади, где гремели автоматные очереди, доносились стоны, крики и дикие рычания, словно это был не центр города, а зверинец, полный диких хищников.

Привычки человека, пытающегося быть законопослушным, не собирались отступать, и Сергей, заученным движением спрятал компактный пистолет назад, в кобуру. Глаза бешено искали любой транспорт. Пробиваться через улицы, заваленные трупами, монстрами похожих на женщину из куста акаций и нервными правоохранителями никакого желания он не испытывал. Посему, оббежав больницу и ускоряясь в сторону храма, жадно изучал каждый автомобиль.

Остановившись, было у тойоты с открытой водительской дверцей, резко отпрыгнул. Сжавшись в комок, на переднем сиденье бился человек, весь покрытый той самой коркой из сажи. Пробегавший мимо парень двадцати лет остановился рядом, отчего Сергей напрягся и потянулся к кобуре, но, рассмотрев жуткую сцену на водительском сиденье, он сплюнул и рванул дальше по улице, мимо пятиэтажек.

– Во двор, тут ничего не найдём. – Подсказала Виктория. И в правду, все автомобили, на центральной улице, либо проносились на бешеной скорости несмотря на заторы и диких пешеходов, либо стояли с трупами внутри, ну, или, почти трупами. Что за «озверин» и припадки происходили с другими, было не понятно.