Семь цитаделей

Макс потупился, немного обидевшись на Сайме, но в глубине души признавая ее правоту.

- Я дала тебе задание придумать способ, которым можно использовать магическую энергию Кербера. Этим и нужно было ограничиться.

Несмотря на кажущуюся суровость выговора, жрица произносила его необычайно мягким тоном. Она журила Макса, как мать неразумного ребенка, который из озорства подверг свою жизнь опасности. Высказавшись, Сайме неожиданно спросила:

- Хочешь попробовать магию еще одного живого существа?

Сначала Макс не понял, на что намекает наставница, но, проследив за ее взглядом, воскликнул:

- Нет, спасибо, только не это!

В памяти всплыл неудачный опыт, когда, стремясь рассмотреть магическую энергию Элоас, он еле остался жив.

- Не бойся, - Сайме уже не сдерживала улыбки. - Она не откажет в моей просьбе.

Жрица внимательно взглянула в глаза огромной кошки. Та недовольно сощурилась, протяжно мяукнула, затем улеглась на землю, отвернувшись от Макса и нервно подергивая хвостом.

- Элоас не против, - перевела Сайме.

- Может, не стоит? - Макс все еще надеялся, что наставница передумает.

- Ордан! Я тебя не узнаю! Не заставляй меня гневаться!

Услышав в голосе жрицы знакомые металлические нотки и догадываясь, что может за этим последовать, Макс горестно вздохнул и с опаской приблизился к Элоас и, внимательно рассмотрев ее изящное тело и хищную красивую мордочку, завертел в воздухе пальцами. Начертав какую-то достаточно сложную фигуру и запомнив ее, Макс положил руку между вздрогнувших от его прикосновения ушей и сосредоточился на произнесении имени демонической кошки. Вскоре он уже несся по серебристо-черному потоку, стараясь держаться на его поверхности, с трудом сохраняя память о собственном "я", чтобы не раствориться в мощной, безжалостной и древней магии. Вдруг его сознание уловило невидимое для глаз серебряное свечение в воздухе. Символ, выдуманный им для Элоас, вдруг наполнился силой и стал изменять свои очертания. Макс пытался запомнить тающий абрис знака, но он перестраивался с такой скоростью, что вскоре пришлось забросить это занятие. Однако символ, сложившись окончательно, с кошачьей цепкостью словно сам впился в его память. Макс отдернул руку от головы Элоас, ощущая, как в мозгу загорелся серебристый знак силы полузверя-полудемона. Кошка хитро взглянула на него и, встав на лапы, игриво толкнула головой в бок. Макс осторожно погладил шелковистую шерсть.

- Она сама показала тебе свой символ, не правда ли? - спросила Сайме.

- Да, и еще наполнила его силой.

- Элоас признала тебя. Это значит, ты станешь великим магом, Ордан.

На землю Мрака опустилась ночь. Где-то металась в горячке обессилевшая Виктория, где-то боролся со своими кошмарами ее сын. Недалеко от его темницы, в своей комнате, свернулась в клубочек под одеялом Аня, мечтая, что скоро придет Макс и спасет ее. В своей лаборатории мучился бессонницей Рамир, решая самую трудную в своей жизни задачу, выбирая между жизнью и любовью. А в Морнеметоне, лежа на душистой охапке сена и рассеянно перебирая мягкую шерсть прикорнувшего рядом демонического пса, Макс мысленно упивался открывшимися перед ним силами. Ему было хорошо. Он ни о ком не вспоминал.

Глава 60

Вернувшись из очередной вылазки к комнате Алана, Аня устроилась на кровати и достала из-под подушки маленький томик. Книга, которую она во время своего первого самовольного путешествия нечаянно схватила в библиотеке, называлась "Как стать доброю хозяйкою" и содержала множество магических рецептов и советов по ведению домашней работы. Большинство этих рекомендаций шокировало девушку и вызывало смех, но книга была забавной и читалась легко. Аня перевернула страницу и прочла: "Дабы молоко, оставленное на ночь, не прокисло, положи в кувшин жабий глаз. Он сохранит молоко свежим". Девушка расхохоталась, ей было не совсем понятно: то ли хозяйка должна ринуться к болоту, чтобы поймать жабу и вырвать у нее глаз, то ли автор книги предполагал, что столь необходимая вещь у каждой женщины всегда имеется под рукой. Оставалась загадкой и реакция домашних, которые с утра обнаружат в кувшине такой вот своеобразный "консервант". Мысленно порадовавшись тому, что в ее мире имеются холодильники и тетрапакеты, Аня прочла следующий совет. "Ежели муж к тебе охладел и смотрит неласково, то свари ему похлебку из травы крапивы. Плюнь в ту похлебку три раза, остуди ее на ветру и подавай мужу с добрыми словами". Девушка рухнула на подушки, заливаясь звонким смехом. Интересно, а в похлебку плевать нужно на глазах у мужа? И какой муж обрадуется, получив на ужин травяное холодное варево, да еще и с плавающими в нем плевками? Вот, наверное, воспылает к супруге светлыми чувствами! Вдоволь насмеявшись, Аня снова вернулась к книге. Но теперь совет, который попался ей на глаза, не развеселил, а заставил задуматься. "Ежели какая неразумная жена ключ от замка потеряет, то не горе, ибо способ помочь имеется. Найди нитку белую, да смажь ее обильно свечным воском. Перевязав на три круга тою ниткою дужку замка, скажи: "Вынь да шпынь, чертополох, да полынь. Бела нитка, развяжись, мой замочек, отворись". С теми словами дуй на замок два раза, он и откроется". Аня вспомнила огромный навесной тяжелый замок, запирающий решетку на комнате, в которой держали Алана. Что, если попробовать? Конечно, на запоры могут быть наложены заклятия. Тогда в лучшем случае поднимется шум, и беглянку поймают. В худшем же черная магия может убить того, кто задумал отпереть решетку. Но если рассуждать логически: кому могло понадобиться накладывать заклятия на замок в самом сердце Мрака? В любом случае, бежать некуда. Просто Ане очень хотелось посидеть рядом с малышом, обнять его, приласкать, чего она не могла сделать из-за разделяющих их железных прутьев.

Девушка откинула с кровати одеяло и принялась теребить край белоснежной простыни. Вскоре она стала обладательницей тонкой, но прочной шелковой нити. Аня вскочила и побежала в ванную комнату, где она видела восковые ароматические свечи. Вернувшись, спрятала натертую воском нитку под подушку, твердо решив: "Была не была, завтра попытаюсь". Бросив взгляд на золоченые настенные часы, Аня отправила вслед за ниткой и книгу хозяйственных советов. Приближалось время, в которое обычно приходил Рамир. Вскоре она ощутила его приближение: он как всегда представлял собой целый шквал странных, противоречивых эмоций. На этот раз в нем доминировали страх и еще какое-то трудноопределимое чувство, которое Аня затруднялась узнать.

Однако вся эта душевная буря никак не отражалась на лице колдуна, когда он распахнул дверь в комнату девушки. Рамир приветливо улыбнулся и произнес уже привычное приветствие:

- Здравствуй, любовь моя.

- Здравствуй, - ответила Аня и тут же прибавила. - Ты чем-то обеспокоен?

- Нет, - быстро ответил колдун, но тут же, видимо, вспомнив, что перед ним - эмпат, поправился. - Да. Немного.

- Расскажи, - предложила девушка. - Может быть, я сумею что-то посоветовать.

Рамир замялся, не зная, как признаться ей в том, что он пытается свести Алана с ума. Он был уверен: услышав его рассказ, Аня содрогнется от омерзения и никогда больше не захочет с ним разговаривать. Девушка, желавшая знать, для чего колдун вторгается в сны ребенка, подбодрила:

- У тебя неприятности? Я постараюсь понять, поделись, тебе станет легче.

Колдун помолчал, потом, решившись, заговорил. Сначала медленно, запинаясь, потом все быстрее, торопясь, пытаясь объяснить свои поступки, оправдать себя в глазах своей возлюбленной. Слова выплескивались из него, лились потоком, и Рамир уже не знал, кого он уговаривает и убеждает в своей правоте: Аню или себя? Рассказав все, он замолчал и посмотрел на девушку. Она сидела, опустив глаза и внимательно изучая свои руки.

- Почему ты молчишь? - спросил колдун, от волнения переходя на хриплый шепот.

- Зачем ты это делаешь?

- Но я ведь только что объяснил тебе, любимая: ради нас с тобой. Ради спасения наших жизней.