Семь цитаделей

Глава 6

Макса разбудила пожилая горничная, постучавшаяся в дверь и пригласившая его к завтраку. Он не спеша оделся, принял душ в роскошной ванной комнате и спустился вниз, на первый этаж. В богато обставленной столовой он обнаружил сидящего за столом Ромку, около которого стояла счастливая и помолодевшая Дарья Михайловна. Перед мальчишкой стояло около десятка блюд, и домоправительница с заботливостью наседки провожала взглядом каждый кусок, исчезавший в его рту. Она подливала чай в тонкостенную невесомую чашку из голубоватого фарфора и приговаривала:

- Кушайте, Роман Эдуардович, кушайте! Вот, извольте еще пирожка попробовать.

Роман Эдуардович, на взгляд Макса, в упрашиваниях не нуждался. Он уписывал предлагаемые ему кушанья за обе щеки, при перемене блюд отправляя в рот еще и сладости, которые имелись на столе в огромном количестве. Одежда парня претерпела кардинальные изменения: на нем красовался костюм малинового бархата, щедро украшенный золотым шитьем, из-под стола выглядывали ноги в сафьяновых сапожках. Длинные, до плеч, волосы, были тщательно вымыты и причесаны, и здоровым блеском сияли под врывавшимися в окно солнечными лучами. Увидев Макса, Ромка восторженно воскликнул:

- У меня есть своя комната! Представляешь, огромная, а кровать - как футбольное поле!

- Здесь все комнаты ваши, Роман Эдуардович, - мягко поправила его домоправительница, затем, уже обращаясь к Максу, озабоченно добавила, - вы, батюшка мой, как рассудите: нужно ли учителей приглашать?

- Каких учителей? - рассеянно спросил Макс, усаживаясь за стол и придвигая к себе блюдо с ватрушками.

- Да как же! - всполошилась Дарья Михайловна. - Ромочку… то есть, простите великодушно, Романа Эдуардовича ведь в ученье нужно отдать! Манеры благородные, фехтование, языки разные, чтение - мало ли что богатому да родовитому господину знать надо!

- Да, наверное, учителя нужны, - задумчиво проговорил Макс, поглощая тающие во рту ватрушки, - только образование придется отложить на потом. Роман Эдуардович должен будет уехать на некоторое время.

Затем ему пришла в голову мысль, что мальчишка, впервые за много лет почувствовавший заботу и любовь, да что там, может быть, просто впервые наевшийся досыта, может и не захотеть никуда уходить. Честно говоря, Максу было даже жалко тащить ребенка неизвестно куда, рисковать его жизнью, подвергать неведомым опасностям. Поэтому он спросил:

- Ты как, Ром? Может, останешься?

- Да ты что?! - возмущено воскликнул тот, - Я с вами. Как отец…

- Роман Эдуардович, - со слезами в голосе воскликнула Дарья Михайловна.

Мальчишка перебил:

- Тетя Даша, что вы все: Роман Эдуардович, да Роман Эдуардович? Зовите меня просто Рома.

- Ромочка, - умилилась домоправительница, - Да куда ж вы собрались-то? Да останьтесь с нами, заступник вы наш!

- Я вернусь обязательно, теть Даш, - серьезно пообещал Ромка, - просто мне сейчас так надо, вы понимаете?

Дарья Михайловна вздохнула:

- Ну что ж, на все божья воля. А нам с вами тогда, Максим Викторович, бумаги покойного разобрать нужно. После завтрака в кабинет пожалуйте.

- Может, вы сами? - Максу стало неудобно вмешиваться в денежные дела.

- Нет уж, батюшка мой, мы люди простые. А вы как опекун должны все знать о том, что Ромочка наследует.

Макс, неожиданно произведенный в опекуны, допил чай и встал из-за стола.

- Идемте, я готов.

Кабинет Эдуарда располагался на втором этаже, из него вела дверь в спальню, которую Ромка восторженно именовал своей комнатой. У окна стоял массивный письменный стол из драгоценного палисандра, вдоль стен - диваны, обтянутые белой кожей, перемежавшиеся высокими книжными полками, в которых под стеклом гордо красовались древние, очевидно, очень редкие и дорогие, фолианты. Стены кабинета были задрапированы белым шелком, покрытым золотой вышивкой, бархатные портьеры такой же расцветки мягкими складками обрамляли большие окна.

- Вот, здесь все бумаги Эдуарда Альбертовича, - благоговейно произнесла домоправительница, подходя к незаметному шкафчику, прятавшемуся между столом и окном.

Она достала из кармана платья небольшой ключик замысловатой формы и, отперев дверцу шкафчика, достала из него стопку каких-то документов.

- Садитесь за стол, Максим Викторович, да читайте внимательно. Все тут, все состояние.

Макс не был уверен, что сумеет разобраться в бумагах, но тем не менее послушно уселся и принялся перебирать аккуратно сложенные листы. Спустя полчаса он уяснил, что Ромка стал наследником великолепного состояния. Как следовало из документов, Эдик был владельцем одного золотого и двух серебряных рудников, а также алмазных копей. Вся эта благодать была расположена на севере Славии и приносила владельцу огромный стабильный доход. Кроме того, Эдику принадлежал дом, в котором они сейчас находились, и большое имение на юге страны. "Ну и ну!" - Макс порылся в бумагах и достал следующий лист. На плотной желтоватой бумаге крупными буквами стоял заголовок: "Завещание". Удивившись тому, что Эдик, такой молодой, позаботился оставить свою последнюю волю, Макс прочел вслух:

- "Я, Эдуард из рода Желтых, находясь в здравом уме и трезвой памяти, все свое имущество, движимое и недвижимое, завещаю своему незаконнорожденному сыну, Роману Эдуардовичу Шанину (фамилию указываю материнскую). Для вступления в права наследования мой сын должен предъявить наш родовой перстень, в который вправлен топаз желтого цвета"… Это как это? - изумленно вопросил Макс, - Значит, что… он знал, что ли?

На Ромку было жалко смотреть. Губы парнишки затряслись, в карих глазах застыли боль и обида.

- Он знал, и ни разу не пришел со мной повидаться. Ни разу! А я так мечтал, что вот появится мой отец, и заберет меня к себе. Или останется с мамой, и она пить бросит. А он… Откупиться решил! - вдруг истерично выкрикнул мальчишка, - Да не нужно мне ничего! Пошел он со своими бабками…

Ромка выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью.

- Ай, господи! Да что ж это делается? - всполошилась Дарья Михайловна.

Макс пулей вылетел из-за стола и устремился вслед за Ромкой, догнав его уже около входной двери. Он схватил мальчишку в охапку, пытаясь удержать, но тот отчаянно сопротивлялся.

- Пусти! Пусти, я сказал!

- Ром, ну давай поговорим, - успокаивающе заговорил Макс, - пожалуйста, я тебя прошу.

После примерно получасовой борьбы Ромка затих и, уткнувшись носом в плечо Макса, дал волю злым, бессильным слезам. Макс, не имевший никакого опыта в деле утешения расстроенных подростков, неловко гладил его по голове и говорил:

- Ром, ну послушай, ты же не знаешь, что произошло. Может быть, твой отец собирался прийти к тебе. Ведь он думал о тебе, раз написал завещание в твою пользу.

Все это звучало несколько беспомощно, Макс никак не мог найти достойных аргументов в пользу Эдика. "Ну и скотина", - думал он, обнимая мальчишку, - "Знал, что сын где-то растет, и ни разу не пришел. Как он мог его бросить?" Он вспомнил, как Ромка говорил, что мать начала спиваться, когда ему исполнилось пять лет. Именно тогда она впервые пришла домой пьяная и плакала, приговаривая: "Не судьба!" Видимо, тогда она и сообщила Эдику, что у него есть ребенок. А тот от мальчика отказался. Постепенно эти мысли сменились другими: в том, что произошло, виноват не только Эдик, но и Ромкина мать. Конечно, ей пришлось тяжело, но, в конце концов, ведь многие женщины переживают подобное. И не все же спиваются! Она могла бы перенести любовь к Эдику на его сына, понять, что они нужны друг другу. А она предпочла уходить от реальности с помощью алкоголя. Предатель отец, алкоголичка мать, а в результате страдает этот вот мальчишка.

Постепенно Ромка начал успокаиваться, слезы высохли, уступив место усталости. Он отстранился от Макса и сказал:

- Ладно, чего уж теперь. Да ты не бойся, я никуда не убегу.

Макс отпустил парня и сказал:

- Пошли тогда обратно в кабинет, я еще не все бумаги разобрал.