Магия ответа

Переходить в режим берсерка слишком рискованно. Да, в форме оборотня-«уголька» я порву тут всех… Не то, чтобы меня это прям расстроило, но лишней крови мне не хотелось.

Было и ещё одно — я не хотел раскрывать эту способность диверсанту. Пусть ему известно, что мне доступна техника Пса, но тонкостей он не знает.

А значит, будем действовать по старинке…

Моё молчание и блуждающий взгляд по округе аборигены восприняли по-своему. Решили, наверное, что я в панике от того, что бежать некуда.

— Да, бежать некуда, — в унисон моим мыслям прочавкал бородач.

— Привет, псы толчковые, — я ощерился, оглядывая окружающих меня бомжей, — Готовы?

Послышались шепотки, ругань. Загнанная жертва не должна себя так вести, и многих это пугало.

— Чего сказал, урод?!

— Э, чухла вонючая!

— Шмотки скидывай, падла, и мы тебя не сильно порежем!

— Курточка-то у тебя какая… — ехидно прошипел бородач, — Целёхонькая.

Я непроизвольно глянул на серый, замызганный рукав своей куртки. На нём, кажется, вся моя новейшая история — пот от тренировки, грязь из поместья Перовских, пыль с дороги, и кровь с трактирного побоища… А для них это, видишь ли, шикарнейший наряд.

— Снимай шмотьё, сучёныш!

— Ага, — я кивнул и пошёл дальше по улице.

Двое попытались встать на пути, но один согнулся от пинка по яйцам, а второму повезло меньше — нож в подбородок оставил мало шансов.

Смерть произвела должное впечатление — половина бродяг отшатнулась, но не все…

Я перепрыгиваю труп, встречая таранным ударом ноги спешащего навстречу смельчака с дубиной. Присев, пропускаю над собой другого противника, прыгнувшего со спины. Он падает на живот, перелетев вперёд, а я прыгаю и втыкаюсь пяткой ему в поясницу.

Шестым чувством ощущаю летящий в затылок удар, и отскакиваю в сторону. Одновременно поднимаю колено и врубаюсь им в грудь зазевавшемуся трущобнику. Беднягу сносит, а дубинка из его рук перетекает мне в руку.

Поворачиваюсь, чтобы метнуть палку в лицо очередному атакующему. И снова прыгаю, по пути снося локтем подвернувшегося бедолагу.

Всё больше смельчаков просыпается — они орут, подбадривая себя, трясут оружием. Кольцо вокруг меня начинает сужаться, и оборванцы вот-вот поверят в свою победу.

Я намечаю прорыв в одну точку, чтобы потом резко проскочить в другую сторону. Клюнувшие на удочку рванулись ко мне, чтобы тут же лишиться нескольких зубов. Пришлось даже протискиваться, но к счастью, эти идиоты больше мешали друг другу.

Вырвавшись, я устраиваю настоящий забег, но вскоре понимаю, что трущобники знают свою улицу лучше. Потому что, попетляв вокруг нескольких полуразрушенных строений, снова натыкаюсь на толпу.

— Ты мне за каждую каплю крови ответишь, хренов чушка! — бородач, похожий на обезьяну, теперь держится чуть позади.

Остальные волей-неволей так и поворачиваются, косятся на него, будто ждут знака. Значит, он у них тут за главного?

Окей…

Всё произошло за долю секунды. Я уже перехватил нож за лезвие, подгадывая под длинный бросок. Замахнулся…

И в момент, когда рука двинулась, мысленно намечая конец траектории в глазу у главаря, над головами трущобников разнёсся режущий уши визг:

— Незримая запихнёт ваши души в Пробоину, жалкие тени старого мира!!!

То ли мой бросок смазался, то ли обросшему бородачу повезло, но он повернулся на крик, и лезвие прилетевшего ножа исчезло в его шевелюре, полоснув по затылку.

Я даже не сразу понял, откуда появилась чёрная молния. Но Эвелина вдруг возникла посреди толпы и стала крутиться, размахивая своим посохом.

Словно вертолёт с красно-синим винтом, её оружие зашелестело, и улица наполнилась хлопками — каждый тычок посоха сопровождался то вспышкой огня, то всплеском воды.

Бородач запрыгнул на ближайшую низкую крышу и, тронув затылок, уставился на свои окровавленные пальцы. На его лице застыла целая гамма чувств — от удивления до ненависти.

— Чёрная Луна сотрёт ваши имена, жалкие грешники! — Избранница крутилась, показывая настоящее мастерство, и сначала мне даже показалось, что она действительно всех раскидает.

Но тут магические концы посоха погасли, и удары орудия стали намного слабее. Некоторые везунчики даже умудрялись блокировать выпады чернолунницы, ведь стоило учесть и то, что она сама по себе была довольно-таки худенькой.

— УБИ-И-И-ИТЬ!!! — рёв бородача, тычущего в нашу сторону обломанной саблей, чуть не оглушил.

Когда мне пришлось отпрыгнуть сначала от одной прилетевшей деревяшки, потом от другой, я понял, что дело плохо. Детишки на крышах и кучах не услышали Васиных молитв, но услышали приказ главаря — и принялись бросаться всем, что лежало под ногами.

Уворачиваться от такого дождя было невозможно, и уже через несколько секунд меня сбило с ног метко прилетевшим в висок камешком. Я осел на колено, пытаясь прикрыть голову руками… Капитские крысы!

Через пару секунд Эвелина оказалась рядом со мной, и, перехватив посох, стала пытаться отбивать снаряды.

— Видит Незримая, суждено нам погибнуть вдвоём, деверь мой дорогой, — закричала она, — Не видят они, что творят! Неразумные!

Тут же ей прилетело по затылку приличным поленом, и Эвелина, закатив глазки, упала мне на руки. У меня самого закружилась голова, поэтому под её весом я свалился, сев на задницу. Да, жжёная ты… кобелиха!

Стиснув зубы, я поднял взгляд на счастливо улыбающегося главаря. Он таращился на девушку, и мне даже не надо было расшифровывать, о чём он думал. Ах ты ж урод!

Не сказать, чтоб я питал к Эвелине чувства… просто насильников терпеть не мог. Твою ж бородатую Луну, а ведь если б мой бросок получился, я бы уже был в полукилометре отсюда.

— Что ж твоя Незримая-то надоумила тебя? — прорычал я.

Трущобники стали подходить ближе, окружая нас, и это в определённой степени помогало от обстрела — дети всё же пытались не попадать «по своим».

Я собрался с силами, встал на ноги и рывком попытался поднять Избранницу. Какое там, она была полностью в отключке.

На плечо мне опустилась рука, и я на автомате лягнул. Закружился, как юла, отбиваясь ногами и бодаясь головой, и пытаясь одновременно прикрыть девушку, которую стали хватать за робу.

Эвелина даже в обмороке не отпускала шест, и он то и дело путался под ногами. До меня в этой неразберихе даже не сразу дошло, что девушка в руках стесняет движения.

— Плата, говорите? — прорычал я, бесцеремонно бросив чернолунницу на землю.

Мой рык о деньгах словно что-то замкнул в мозгах трущобников, и на миг вся улица застыла.

Я же сунул руку в кошель, не глядя сграбастал своё скудное состояние, а потом поднял в кулаке над головой, заорав:

— Меченки народу!!! — и с широким размахом закинул в толпу.

Красные кругляшки, заманчиво блеснув над головами, рассыпались широким веером и упали, гулко звякнув в полной тишине.

Вмиг банда превратилась из организованной в безумную массу. Бородач что-то пытался кричать, но сам при этом спрыгнул в толпу, где каждый хотел добраться хотя бы до одной монетки, ведь на всех их точно не хватит.

Над толпой раздались крики, послышались удары. Те, кто поднимал монеты, должны были ещё их защитить…

Только я был уже далеко. Закинув Эвелину на плечо, как мешок, я бежал и тяжело пыхтел, придерживая её за мягкое место. Позади стучал об землю посох, который она так и не отпустила.

— Эй, чернолунник, — вдруг звонко прозвучал рядом мальчишечий голос.

Чумазый пацан лет десяти-двенадцати, одетый в рваньё, с длинными взъерошенными волосами непонятного цвета. Он быстро ковылял рядом, весело подпрыгивая, и стегал себя по ноге тонким прутиком, словно подгонял.

Видимо, лежащая на моём плече Избранница привела его к мысли, что я тоже принадлежу к Детям Чёрной Луны.

— А, чернолунник?! — снова бросил пацанёнок, — Слышь, чернолунник?

— Чего тебе? — просипел я и едва не сбил дыхание.

Всё-таки мой Василий не чемпион по тасканию девушек.