Магия ответа

— Васька Пёсин я, — махнув рукой, я показал в сторону, — Перовских мы будем.

Там, на горизонте, было едва видно облако серого дыма. Поместье Перовских наверняка уже сгорело, и мне было неизвестно, что там сейчас творится.

Чернолунница тоже не сводила взгляда с горизонта, разглядывая приметное облако. Читать её лицо было сложно, и я даже представить не мог, о чём она думает.

— Духи края стенают от неразумности потомков, — вдруг прошептала девушка, а потом снова повернулась ко мне.

Мол, слушаю дальше… Я оставил при себе догадки о её способностях, и продолжал сочинять. Играть роль простого парня оказалось не так-то просто, но я, сбиваясь и скидывая это на смущение, всё-таки выстроил более-менее стройную версию.

— Родом я из Магославского Края, из глухой деревни… э-э-э… из… из Зайцевки. Родители мои были… кхм… шорниками, починяли изделия из кожи, и я хотел пойти по их стопам.

Разглядывая кожаную упряжь лошади, свою историю я придумывал по законам: что увидел, то и в мыслях. Но тут же пришлось одёрнуть самого себя — а вдруг у неё какая проблема, и она попросит о помощи? Толчковый ты пёс, Тим, надо было лучше подготовиться.

— Ох, деверь мой, у меня как раз тут гужь разболталась… — словно в насмешку начала девушка, показывая пальцем на конягу, — Надорвалась, наверное, и плечи лошади бьёт.

Я почесал затылок, понимая, что она сделала свой ход. Ага, буду я тебе сейчас разбираться, где у тебя тут гужь. К сожалению, элитных псиоников Свободной Федерации не учили разбираться в конской упряжи.

— Да только вот талантом я не вышел, — с ходу сориентировался я, — Много чего попробовал, и тогда батя мой пошёл к главе рода Перовских, к господину Николаю Илларионовичу…

— И отправили тебя на фронт, — весело закончила чернолунница.

— Ага, — с радостью кивнул я.

Вышло даже лучше, чем я предполагал. Бесталанный дурачок…

И снова полчаса в молчании. Только скрип несмазанных колёс, фырканье лошади, да усталые вздохи девушки.

Солнце было уже высоко, стало довольно жарко. С леса, стена которого возвышалась в паре десятков метров, поддувало прохладой, но пить хотелось нестерпимо.

И, как назло, чернолунница достала из телеги флягу, пригубила. Я покосился на неё, и девушка, правильно истолковав мой взгляд, великодушно протянула питьё.

Теперь даже без окситоцина я почуял к ней огромную симпатию…

Незаметно понюхав содержимое фляги, я ничего не обнаружил. Полагая, что навряд ли эта чернолунница занимается отравлением одиноких Безлунных, я сделал глоток.

— А что за «слово Церкви Чёрной Луны»? — спросил я, возвращая флягу.

— Неужели не слышал?

— Не приходилось…

О чернолунниках у меня были только обрывочные знания. Ну, ждут прихода своей Чёрной Луны, никому не мешают… Кто-то их побаивается, но при этом организация в Красногории довольно крупная. Обучают магов-привратников.

Ну, есть ещё, конечно, одна мелочь… Они хотят принести в жертву Последнего Привратника, когда найдут.

— Это братья наши должны рассказывать, — вздохнула чернолунница, а потом улыбнулась, — Кстати, зовут меня жена Эвелина.

— Э-э-э… жена? Чья?

Она нахмурила брови, но улыбка никуда не исчезла.

— Как всё запущено… Надо будет братьям сказать, чтобы в этих краях трудились как следует.

— Ну, я знаю, что когда придёт Чёрная Луна, то наступят Блаженные Времена… — попытался я сумничать.

К моему удивлению, девушка осенила себя священным знамением. Очертила вокруг лица круг, и посмотрела наверх.

— Незримая, ты прости дитю твоему неразумность его… Деверь Василий, Чёрная Луна будет судить этот мир за все прегрешения его, это будут страшные времена.

— Вон оно как… А Незримая — это Чёрная Луна?

Эвелина слегка нахмурилась от моей непочтительности, но всё же ответила:

— Незримая, это Незримая… Она мать матерей. Она была всегда, и будет вечно.

Я вздохнул, понимая, что такую стену будет сложно пробить. Но Эвелина заметила мои мучения и поморщилась:

— Незримая и Чёрная Луна — суть одно, — она снова подняла пальчик, подчёркивая это, — И в то же время разные, как свет и тьма, вода и огонь.

— Не очень-то понятно…

— Лучшие умы Верхнего Храма спорят о двойственности Незримой и Чёрной Луны, — важно сказала Эвелина, но вдруг осеклась, — Если честно, даже я не всегда понимаю их.

Я не решился допытываться ещё, но девушка всё равно махнула рукой:

— Не бойся, деверь мой. Нет большого греха, если ты будешь считать Незримую Чёрной Луной.

К счастью, мои расспросы упали на благодатную почву. И девушку, явно давно уже намолчавшуюся, прорвало.

— С братьями и сёстрами мы, дети Чёрной Луны, ждём второго прихода Незримой. Как в древности, когда Чёрная Луна пришла впервые, она явила нам правду о нашем мире…

Я наблюдал за курносой девицей, которая, рассказывая свою проповедь, закрывала глаза и гордо вздёргивала подбородок. Она действительно верила в свою церковь, и даже чуть раскраснелась, будто пытаясь мне что-то доказать.

— Как Святые Привратники открыли Незримой дорогу в вечность, так и Последний Привратник приведёт её к нам. И мы, дети Незримой, будем готовы, — продолжала Эвелина, — Но разве можно быть готовым к Великому Суду?

Она говорила явно заученными фразами, словно отрывками из писания. Я понял, что половину мне ещё придётся расшифровывать, но пока что молчал.

Девушка говорила о Святых Привратниках, что ушли в Восточную Пустыню, сказав, что вернутся они только на Великий Суд.

— Коккино вспылил, ибо горяч был. Не по нраву ему было, что люди не ценят даров Незримой, — Эвелина важно подняла палец, — Красную его мантию провожали взглядами тысячи звёзд, а там, где он шагал, появились Красные Вертуны.

— Вот даже как… — вырвалось у меня.

— Знаешь, как на древнем красногорском называется наша страна? — вдруг спросила чернолунница.

— Откуда? У нас такого не рассказывали.

— Коккино диадроме, — нараспев произнесла Эвелина, — Путь Коккино… Поэтому у нас так много Красных Вертунов.

Больше всего казалось, что я слушаю мифы древних народов о создании мира. Ну или, по крайней мере, о том, как появились страны и все местные магические аномалии вроде Вертунов.

— А Китринос был твёрд душой и умел убеждать, но даже он понял, что люди просто забыли Незримую. Он ушёл вторым, и его путь был отмечен Жёлтыми Вертунами…

Третьим в великую пустыню ушёл Галадзи, и его следы превратились в Синие Вертуны. А там, где лежал путь Аспроса, остались Белые Вертуны.

— Это через Великолунию, что ли? — вырвалось у меня.

— Вот видишь, а ты говоришь, деверь, что необразованный, — улыбнулась, кивая, чернолунница, — Да, аспрос диадроме.

— Святых Привратников четверо?

— Был и пятый. Великий Диафан, он был самым первым чернолунником, и люди тогда верили, что он и есть Последний Привратник. Но Диафан просто имел истинную веру, поэтому творил настоящие чудеса. Он и подарил людям последнее знамение перед тем, как исчезнуть.

— Тоже ушёл в Восточную Пустыню?

— Никто не знает. Говорят, он до сих пор ходит среди нас, ищет Последнего Привратника.

— А он Вертуны не оставил? — едва скрывая усмешку, спросил я.

— Следы его незаметны, как и сама Незримая, в которую мы верим. Он был Святым Привратником, но некоторые великие братья из Верхнего Храма даже считают его первым Предтечей.

Я про себя подметил, что наверняка этому Диофану среди оракулов отведена особая роль. Незаметные следы и невидимые Вертуны-Пульсары очень хорошо укладывались в эту версию.

Я не стал озвучивать мысли, и лишь спросил:

— Предтеча — это тот, за кем придёт Последний Привратник?

— А говоришь, мало знаешь.

— Я просто хорошо слушаю, госпожа.

— Не называй меня госпожой. Можешь звать сестрой, можешь избранницей, можешь женой. Или просто Эвелиной, — она скромно потупила глазки, — Я такая же Безлунная, как и ты.

Я поджал губы. Ага, рассказывай, особенно после фразы про духов края. Да и за время нашего разговора мне пришлось уже несколько раз загонять гормоны в норму, внушая себе, что эту девушку я вижу впервые в жизни.