Твои атомные дирижабли

Подняв к небу оскаленные пасти, завыли адские гончие. Рыцари ада начали бить мечами о щиты. Завыли разорители. Запищали импы и загомонили гарпии. На свободную полосу между остатками орды и готовыми стоять до последнего, но не сдаться, защитниками вышел древний высший. Из четырёх рук у него работают только две. В одной он держит пылающий огнём меч, в другой огненных хлыст.

Несмотря на ранения и упадок сил, древний высший намерен выполнить приказ командующего вторжением Крошвинила и сравнять этот город с лица земли. Не имея больше уверенности в победе всех против всех, он предлагает Императору людей драться один на один.

Император медлит.

— Жалкий трус! — ревёт демон и неожиданно выстреливает резко удлинившимся хлыстом перерубая разом пехотинца и кровавника-аристократа стоящих рядом с Императором.

— Я буду убивать твоих людей у тебя на глазах, — смеётся демон, но его смех обрывается, когда, отбросив остатки тлеющего плаща, Император идёт нему с обнажённым мечом. Он ничего не говорит, молча идёт.

Снова выстреливает огненный хлыст, на этот раз целя по императору, но сверкает клинок и перерубленный надвое хлыст падает на землю. Отрубленная часть быстро гаснет.

Демон и Император одновременно бросаются друг на встречу другу, их мечи скрещиваются и снова, и снова. Удар следует за ударом. Демон надеется на свою силу. Но и древнейший из кровавников ненамного слабее.

Увернувшись от очередного удара, пропустив его мимо себя, Император оказывается вплотную к демону. Тварь плюёт в лицо человеку концентрированной кислотой. Император успевает подставить свободную руку. Доспех не защищает от кислоты. Проникая под пластины доспеха, она плавит плоть, отделяя её от костей.

Свободной рукой Император вбивает меч прямо в голову твари. Сильный удар зачарованного клинка пробивает череп демона. Его из крупнокалиберного пулемёта в упор не факт, что пробьёшь, а меч императора режет костяную броню словно бумагу.

Сил на взрывную регенерацию у твари больше нет. Древний высший умирает будто обычное, состоящее только из плоти и крови, существо. Его огромная туша заваливается на Императора, но тот успевает отпрыгнуть. Левая рука Императора напоминает подтаявшее мороженное, вместо руки — дымящаяся зелёным дымком культя.

Императора шатает. Он едва стоит на ногах.

Ошеломлённая гибелью высшего демона орда замирает, потом твари яростно бросаются вперёд. Ближе всех к их рядам стоит Император. До того, как люди успевают отбить своего живого полубога, стоящий ближе всех рыцарь ада бьёт чёрным мечом Императора в живот. Тот не успевает защититься и оказывается нанизан на толстое лезвие как мышь на шампур.

Люди и демоны яростно сражаются, не прося и не давая пощады.

Когда пребыла посланная на защиту Темнограда танковая колонна, в городе уже стояла тишина. То, что могло сгореть уже догорело. Смертельно раненные — умерли. Те к то полегче — выжили. Уцелевшие горожане и немногие выжившие защитники города спали глубоким сном, отдыхая после страшной битвы.

Единственными очагами, где ощущалось какое-то движение были место падения дирижабля Киров, где земляне организовали что-то вроде временного госпиталя и принимали раненных. И ещё дворец-храм, где на внесённом в тронный зал ложе метался в бреду смертельно раненный Император.

Стража дворца, слуги — почти все они погибли. Но многие простые люди, несмотря на усталость, потери близких, собственные раны и всё прочее, приходили во дворец-храм, где жрец золотым ножом надрезал им запястье и тягучие, солёные капли падали в жадно приоткрытый рот лежавшего без сознания Императора. Жители тёмной империи прекрасно знали, как и чем можно излечить любого кровавника если в нём ещё теплится хотя бы тень жизни.

…

Поток выживших жителей Темнограда приходящих во дворец-храм, чтобы пожертвовать некоторую часть своей крови раненному императору затянулся до позднего вечера. Люди приходили не равномерно и от этой неравномерности в одно время выстраивались небольшие очереди, а в другое старший жрец, надрезавший запястья золотым ножом и сцеживающим кровь прихожан в золотую чашу, чтобы потом перелить из неё в рот императора скучал.

Вот и сейчас был такой момент.

Этот страшный день клонился к вечеру. Тени уже давно угнездились под высокими потолками и всё более вольготно себя там чувствовали. Скоро пора будет зажигать плотно вошедшие в обиход в последнее время керосиновые лампы, но пока достаточно и десятка свечей на столе. Медленно оплывает воск и трепещут язычки пламени. Младший жрец прокаливает над огнём золотое лезвие ритуального ножа. Чисто вымытая золотая чаша стоит на краю стола в ожидании появления нового прихожанина, желающего пожертвовать часть своей крови своему императору.

Жрец мельком взглянул на тело своего господина.

Омытый и освобождённый от доспехов он неподвижно лежал на роскошной кровати. Вместо одной руки — разъеденная исторгнутой высшим демоном кислотой культя. Со стороны уцелевшей руки, рядом с императором лежит его меч. Множество мелких ран уже затянулись, но, чтобы справиться с демонической кислотой и прикрытой бинтами дырой в животе, императору требуется больше крови и больше времени. Пока он даже не приходил в себя, хотя и перестал метаться и бредить, что старший жрец счёл хорошим знаком. Последние часы его господин выглядел спокойным и умиротворённым.

Некоторое время назад появлялись иномирцы справиться о здоровье повелителя тёмной империи. Жрец честно ответил им, что требуется время. Много времени и много крови. Иномирцы предложили помощь, но жрец отверг их предложение. Его господин не первый раз за историю восстанавливался от смертельных ран, восстановиться и сейчас. Это сугубо внутреннее дело между императором и его народом. Никто не смеет препятствовать жителям добровольно жертвовать свою кровь. Также как никто не смеет принуждать их к этому. Таков закон. Такова воля императора.

Открылась дверь. По натоптанному (сотни, если не тысячи ног прошлись сегодня по нему) полу зазвучали глухие шаги.

Он произнёс ритуальную фразу: — Отдашь ли кровь свою?

Взглядом поторопив младшего жреца, старший жрец развернулся к вошедшему и замер.

Самые разные люди приходили сегодня жертвовать кровь. И аристократы из боярских родов. И простые люди. Солдаты. Торговцы. Обыватели. Богатые и нищие.

Жрец видел мать, потерявшую всех своих детей, но пришедшую отдать кровь единственному кто ещё оставался у неё — императору.

Видел солдата без обеих ног принесённого товарищами и настаивающего чтобы его кровь взяли тоже. Он видел даже бывших беженцев из светлых королевств, что уверовали сильнее всех прочих и приходили жертвовать кровь во имя того, про кого в их детстве рассказывали страшные сказки.

Но вошедший в тронный зал дворца-храма, открытый сегодня для всех желающих, не походил ни на одного из виденных жрецом людей.

Он вообще не являлся человеком.

Вытянутые, заострённые кончики ушей. Иные черты лица, немного другие пропорции тела. Презрительная усмешка на губах.

— Страж… — попытался крикнуть жрец, но не успел.

Прекрасный, как произведение искусства, эльф таким же прекрасным, отточенным столетьями тренировок движением отрубил жрецу голову, и она отлетела в угол, почти под ноги младшему жрецу.

— Не надо пытаться звать стражу, — произнёс убийца, разглядывая замершего от страха младшего жреца. — Не стоит тревожить покой мёртвых.

Он шагнул вперёд, намереваясь расправиться со вторым жрецом также как расправился с первым, но на роскошном ложе шевельнулся император и внимание эльфа переключилось на него.

— Ты зря не принял предложение великого леса, — покачал головой эльф, будто и вправду расстраиваясь.

Молниеносный удар. Испуганно вскрикнул прячущийся в углу младший жрец. Рука, казалось бы, лежавшего без сознания императора, метнулась и перехватила занесённый над ним меч. Эльф почувствовал, что его запястье сжали стальные пальцы. Переведя взгляд на Императора, он увидел, что тот открыл глаза.