Страница 7 из 103
Они, в ужасе, уничтожили землю, наложив на неё глобальное проклятие, чтобы только земляне не смогли пройти следом за ними и заставить ответить за всё, что только они натворили пока длился период начальной растерянности, пока войска каждой страны сражались сами по себе, не объединившись в общий фронт.
В конце концов: потеряв столь многое и сохранив столь малое, человечество всё-таки выжило и даже смогло пережить гибель материнской планеты.
И в этом заключалась главная ошибка захватчиков — они не добили смертельно раненного зверя, пребывая в полной уверенности, что вскоре тот умрёт сам. Зверь не умер. Наоборот, стал только крепче. И пусть едва-едва пятьсот тысяч проживающих на Луне человек не сравнить с восьмимиллиардным человечеством ни по общей численности, ни по производственным возможностям, однако следует помнить, что выжили, в первую очередь, учёные и военные, то есть те, кто находится в тот момент на лунных станциях и на борту орбитальных станций. Именно они: учёные и военные стали творцами нового мира и воспитателями первых поколений новых людей.
Сеть лунных станций, основанных различными государствами прекрасной, но уничтоженной земли объединилась под общим началом. И так как наиболее крупные станции были советскими, то последнее человеческое государство стало называться Лунной Советской Социалистической Республикой.
Самой последней.
Самой молодой.
И одинокой, самой одинокой республикой во вселенной.
А внизу, в разрывах чёрных, словно угольный порошок, электризованных туч продолжала проплывать выжженная и исковерканная поверхность материнской планеты.
— Вижу чудовище, — доложила Нина. — Классификация, вроде бы, «бегемот». Будем стрелять?
— Что значит «вроде бы»? — возмутился Ворошилов, не отрываясь от ремонта, разобранного рельсотрона. — Кто так вообще докладывает? Доложи точно.
— Да не знаю я точно, — отозвалась Нина. — Оно в песок зарылось, одна голова и торчит. Голова самая обычная — размером с посадочный челнок и пасть поперёк себя шире. Это и «бегемот» может быть и зачем-то выбравшийся на сушу «левиафан» и «подземник», хотя последние обычно поменьше, да и не торчат так долго на воздухе, но кто его там знает.
— Запиши в журнал: обнаружено чудовище, классификация затруднена в виду применения попытки зарыться в песок… с головой, — поправил мелкую Клим.
— Стрелять будем?
— Ты же говоришь там одна голова с пастью поперёк себя шире только и торчит?
— Вот по зубам ей и влепить болванку. Я с трёх выстрелов попаду, спорим? — пообещал включившийся в разговор Володька.
Чуть подумав, Клим покачал головой: — Нет, пока не разберусь с поломанным рельсотроном, ко второму даже не подходите. Не хватало только чтобы вы и второй тоже сломали, а станция осталась бы без мелкокалиберного вооружения.
— Это не мы сломали, — заныли Борис с Василием.
— Сейчас разберёмся, — пообещал Клим. — Вот уже скоро.
Торчащая из песка пасть оставшегося неклассифицированным чудовища осталась позади. Пелена туч уплотнилась, подсветилась вспышками изнутри. Внизу началась мощнейшая гроза с ударами многокилометровых молний о и без того истерзанную поверхность. Впереди по курсу, правда ещё очень далеко, пылало тёмно-красным цветом зловещее зарево извергающегося вулкана.
— Товарищ Клим, — позвала Нина. И от того, что она обратилась к нему официально, назвав товарищем, а не просто Климом или мастером-джедаем, Ворошилов понял: младшая что-то обнаружила на приборах. Что-то гораздо более необычное, чем зарывшееся по горло в землю и бессильно скалящееся на пролетающую над ним станцию чудище.
— Что такое?
— Товарищ Клим, кажется, там внизу, почти прямо под нами…
— Антонина, докладывай, как полагается!
— Там люди! Внизу!
— Не может быть, — не поверил Клим.
Сидевший за вторым постом Володя чётко и по-военному ответил: — Подтверждаю.
Переглянувшись, Васька с Борькой бросились к своим рабочим местам за свободными пультами.
— Откуда внизу взялись живые люди? — продолжал не понимать Ворошилов. Руки сами закрывали корпус рельсотрона и закручивали последние гайки. Хорошая новость, что мальчишки действительно невиноваты в поломке, отошла на второй план при получении известия: на поверхности мёртвой земли замечены живые люди.
Вот только, как они там оказались?
— Подробности?
— Восемь, нет девять человек. Стоят лагерем, — докладывала Нина. — Наблюдение затруднено, тучи густеют, похоже формируется мощнейшая гроза.
— Движение на три с половиной километра к югу, — подключается к докладу Володька.
Клим спрашивает: — Ещё люди?
— Нет, это, это… демоны!
Бросив к чертям так и не собранный до конца рельсотрон, Ворошилов бросился к Володе.
А тот продолжал говорить: — Цели опознаны. Два десятка адских гончих, восемь гвардейцев, ифрит и несколько десятков импов. Похоже они преследуют людей внизу. А те остановились и готовятся дать им последний бой.
Почему последний нет нужды спрашивать. Там, внизу, всего девять человек. Полсотни импов ерунда. Один на один с импом может справиться хорошо тренированный солдат. Во всяком случае шансы есть. Чтобы противостоять инфернальным гвардейцам требуется уже тяжёлая бронетехника. Эти трёхметровые, закованные в броню здоровяки с крокодильей пастью на месте рта чудовищно сильны и столь же чудовищно живучи. Адская гончая — здоровый, размером с быка, пёс имеющая от одной до трёх и, изредка, большее количество голов. Убежать от него практически невозможно, но расстрелять издалека самое мило дело. Главное помнить, что укус этой твари ядовит и не подпускать её к себе на расстоянии броска. Но вот ифрит уже гораздо-гораздо серьёзнее. Даже серьёзнее чем восемь гвардейцев. Живой и разумный плазмоид прожигающий броню одним своим прикосновением, способный метать заряды раскалённой плазмы на расстоянии прямой видимости. Спешно сформированный, за время войны вторжения, устав предписывает уничтожать таких противников с закрытых позиций. Например, миномётным огнём или накрывать залпом самоходных артиллерийских установок.
У девяти человек внизу нет даже призрачных шансов на выживание.
Всё эти сведения, полученные на уроках боевой подготовки за время изучения кровавых уроков войны вторжения, пронеслись у Клима перед глазами за мельчайшую долю секунды. Он никогда не видел вживую никого из вторгшихся на землю пришлых прозванных демонами за частичное внешнее сходство и проявляемую ими жестокость к мирному населению на захваченных территориях. Вживую не видел, но изображения, видеозаписи, результаты проведённого вскрытия трупов и даже допросов низкоуровневых, условно разумных особей вроде тех же импов — сколько угодно. Это определённо он — тот самый враг.
Но каким образом демоны снова появились на прекрасной, но уничтоженной земле спустя больше чем пятьдесят лет после катастрофы вторжения? Не менее важный вопрос: что там, внизу, делают люди. Кто они, как туда попали? Почему лишись спецсредств или же не имели их вовсе, даже элементарного передатчика, чтобы ответить на попытки Нины докричаться до них по радио?
Ничего неизвестно.
Но разве не для таких вот случаев создавались низкоорбитальные станции серии «дозор»? Разве не главная их функция защитить или, хотя бы, предупредить спасшееся на луне человечество о том, что на мёртвой земле снова появился страшный, непримиримый враг умеющий открывать врата миров и проходить через них?
Сминая, вырывая с корнем прозрачный пластиковый колпак, Клим с такой силой дёрнул за рычаг, что тот едва не оторвался. Тотчас по помещениям станции завыли сирены не учебной, а боевой тревоги. Радиоволны полетели вокруг планеты, неся тревожную весть на две другие станции серии «дозор». По цепочке спутников-ретрансляторов сигнал тревоги дошёл до Луны.
Координатор верховного совета уже собирался заканчивать работу. Как всегда, в конце долгого рабочего дня, секретарша-помощница, по традиции, приготовила ароматный, искусственный напиток, который родившиеся после исхода привычно называли «чаем». Закончив рабочий день Координатор поднял горячую чашку, с удовольствием втянул приятный аромат и готовился сделать первый, такой нужный после долгого и трудного дня, расслабляющий глоток, как замигал огонёк вызова сверхвысокой важности.