Твои атомные дирижабли

Свой личный коммуникатор Ворошилов подключил к большому экрану в каюте, поэтому мог видеть лицо бывшего старшего товарища во всех подробностях. Он похоже звонил прямо со строительной площадки, чуть отойдя в сторону, чтобы звуки измельчаемого в щебень и пыль камня не мешали разговаривать. В темноте за спиной Аммосова виднелись очертания замершего робота-погрузчика, который вывозит измельчённый в щебень грунт на кирпичный завод, где из очищенного грунта формирующий принтер печатает медленно остывающие после печати кирпичи для внутреннего строительства стен и настоящих зданий в особенно больших залах-пещерах.

Услышав про не случившееся (и слава Келдышу и Лебедеву вместе взятым, что Максим тогда успел поймать маленьких Клима и Пашку до того, как они успели осуществить задуманное) замыкание энерголиний и о попытке вскрыть подручными средствами саркофаг с «потёкшим» реактором (которая тоже имела место быть), Аммосов несколько нервно улыбнулся.

— Похоже ты всё же сумел познать, как минимум одну истину, — резюмировал он.

— Держаться как можно дальше от стай мелких оболтусов с вакуумом в головах и шилом в заднице? Эту истину я прекрасно познал, и она заставляет меня ежеминутно сожалеть о всех тех неприятностях, которые мы, в своё время, причинили тебе, наставник, — деланно потупился Клим. — Увы, но иногда сложившиеся обстоятельства вынуждают даже благоразумных людей раз за разом бросаться грудью на педагогическую амбразуру во имя священной цели правильного воспитания следующих поколений.

— Нет, всё-таки показалось, — заметил Максим.

— Что именно показалось?

— Будто ты наконец повзрослел и даже немножечко поумнел. Но нет — показалось.

— Спасибо, наставник.

— Сколько раз я требовал прекратить….

— Сто тысяч раз и ещё два, мастер, — сдерживая смех наклонил голову Клим.

На самом деле это именно Максим посоветовал растерянному, но настроенному до конца бороться с советом по труду за право самому определять свою судьбу Климу обходной путь через набор социального рейтинга. Этим советом он нанёс ущерб себе так как затяжной конфликт Клима с советом по труду негативно сказывался на рейтинге самого Аммосова, но может быть он просто слишком хорошо знал Клима и понимал, что тот не отступится?

Возможно потому и звонил два раза в месяц и помогал советами как мог, чтобы Клим справился и не оплошал потому что если Клим сильно оплошает, то его оплошность ещё больше ударит по социальному рейтингу Аммосова Максима, выполнявшего роль его старшего брата. А возможно потому, что действительно привязался к непутёвому бутозеру некогда застигнутым за процессом вскрытия запечатанного саркофага с потёкшим реактором. Институт наставничества ведь возник отнюдь не на пустом месте, а был вполне себе научно обоснован. Рождённым в родительских автоклавах мальчишкам и девчонкам нужен был хотя бы образ отца и таким образом становился старший брат — взрослый, мудрый, опытный. Матерью для всех них являлась Октябрина.

— Как всё-таки у тебя дела? — уже серьёзно спросил Максим.

— Говорю же — в целом нормально, — отмахнулся Клим. Не удержался и принялся рассказывать подробно. На самом деле ему уже давно не нужны советы Аммосова, он сам сейчас в разы лучший психолог, воспитатель, учитель. В конце концов вторую группу воспитанников почти довёл до конца, тогда как сам Максим последние шесть лет ничем кроме своего любимого строительства не занимался. Но всё равно приятно с кем-нибудь поговорить, элементарно выговориться. Кому ещё исповедаться как не старшему брату, заменившему группе мальчишек из третьего поколения никогда не виданного ими отца?

— Борька с Васькой умудрились малое бортовое орудие заклинить, — самозабвенно рассказывал Клим, не замечая того, что, когда речь заходит о воспитанниках его голос невольно меняется, становиться мягче и, вместе с тем, каким-то более требовательным. — Не представляю, как у них получилось. Это ведь обычный рельсотрон. Там нечему ломаться. Станция пометила орудие как нерабочее. Ещё не смотрел что они там натворили.

Нинка такие фигуры на челноке выписывает, чистый балет. Ну балет! Помнишь ты нас ещё заставил неделю один балет смотреть в рамках наказания за испорченный горнопроходческий комбайн и в целях дополнительного образования. Пашка ещё месяц плевался и заявлял, что это хрень какая-то. Так вот, когда Нинка садится в челнок она прямо как те балерины. Девочке однозначно быть пилотом. Да она и сама это прекрасно понимает.

Володька, как всегда, читает. Как его не увижу — он вечно уткнётся в планшет. Его даже танковые симуляторы интересуют не так сильно, как книги. Впрочем, это, наверное, хорошо. Только с ребятами он маловато общается. А иной раз спросит у меня что-нибудь, так приходится по полдня в хранилище знаний копаться пока найду ответ. Я собственно из-за него и завёл традицию задавать все серьёзные вопросы только в письменном виде, чтобы у меня было время подумать над ответом вместо того чтобы спороть какую-нибудь чушь.

Выслушав текущие новости по четырём текущим воспитанникам Клима, Максим улыбнулся и поинтересовался: — Всё ещё строишь общение с ними в стиле звёздных войн?

Впервые с начала беседы Клим смутился. Он понадеялся, что маленький экран коммуникатора в руках у Максима не позволил тому определить, как у Ворошилова предательски заалели маковым цветом кончики ушей.

Как можно более безразличным тоном, Клим отозвался: — Им вроде бы нравится.

— И тебе тоже, — догадался старший брат.

— И мне тоже, — вынужден был признать Клим. — А что тут такого?

— Ничего «такого». Главное в практике то, что она приносит результат. Среднестатистическая эффективность обучения выросла на целых полтора процента и это само лучшее свидетельство правильности выбранной тобой стратегии, о юный падаван.

— Как скажите, «мастер-джедай», — довольно отозвался Клим.

Он и сам знал о росте усреднённой эффективности и на полтора, а на целых два с половиной процента, видимо Аммосов пользовался устаревшими данными. Однако услышать доброе слово от старшего брата приятно вдвойне. А если оно заслужено, как в его случае, так и втройне приятно.

— Знаешь, Пашка собирается баллотироваться в Совет, — сменил тему Максим.

Павел Корчагин — лучший друг Клима. Они не только в одном отряде выросли, но и к одному старшему брату попали. Вот уж действительно: с самого детства вместе. И только уже после этапа взросления их пути несколько разошлись. Клим с головой окунулся в педагогику, как в самый быстрый и верный способ быстро, за считанные годы, поднять себе социальный рейтинг до требуемой высоты. Пашка сначала работал на внешке, как называли «наземное» лунное строительство. Он участвовал в строительстве телескопа «глаз» на тёмной стороне луны, правда уже на завершающей стадии. Вроде бы принимал деятельное участие в разработке проекта орбитальных вервей, пока проект не отложили за неимением свободных трудовых, энергетических и прочих ресурсов. Чем дальше занимался друг детства, Клим не знал. И вот, вдруг, новость: Пашка баллотируется в Совет!

— Какой ещё Совет? — принялся расспрашивать Клим.

Вопрос отнюдь не праздный. Различных Советов много. Взять хотя бы приснопамятный совет по труду, с которым вот уже четвёртый год подряд Клим пребывает в долгоиграющей конфронтации.

— Верховный совет, — с неудержимой гордостью ответил Максим.

Клим на секунду ощутил укол зависти. Интересно, а в разговорах с Пашкой старший брат с такой же гордостью рассказывает о его, Климе, свершениях и достижениях или нет?

Ладно, не важно.

— Неужели в верховный?

— Именно в него. И многие считают, что у Пашки есть все шансы туда попасть. Второй этап голосования проходит уже завтра.

— Ничего себе новости! — Клим не удержался и почесал короткий ёжик волос. — А главное мне ни слова не написал, чертяка. Блин, как представлю, что наш Пашка в Верховном Совете так даже страшно становится что он там натворить может.

— Корчагин всегда был пробивным, — согласился Максим. И это старший брат ещё не знал, что идея вскрыть саркофаг с протёкшим реактором принадлежала как раз Пашке. Клим тогда взял вину на себя так как у Павла уже имелось одно предупреждение за попытку замкнуть ведущие энерголинии. Здесь следует уточнить, что идея замыкания и вскрытия реактора им пришла в головы не из пустого баловства, а в попытках создать и запустить вечный двигатель. Согласно расчётам, двигателю только требовался первоначальный импульс большой мощности, чтобы начать работать. Он уж эти полудетские расчёты десятилетних математиков. Клим сегодня мог найти в них не меньше трёх критически важных ошибок, но в то время расчёты казались верными, а секрет вечного двигателя лежащем практически в их руках.