Расплата за наивность

Под Надькиным взглядом Алка нетерпеливо заерзала и стала перебирать бахрому вязаной скатерти:

– Не знаю! Не могу я его забыть! Да и не все мне понятно, что произошло тогда. Чем больше об этом думаю, тем больше вопросов. Вот и хотелось бы эти вопросы задать тому, кто может на них ответить.

Надька ахнула:

– Ты хоть понимаешь, что говоришь! Не пущу! Сейчас привяжу к кровати и не пущу! Он знать тебя не захотел! Всю жизнь перечеркнул тебе и брату твоему, а ты с ним разговаривать собралась! – Голос ее сорвался на крик: – Алка, не смей!

Алла начала метаться по комнате, что было явным признаком душевного волнения:

– Все меня оберегают, все хотят как лучше! А кто-нибудь из вас спросил за эти пять лет, чего хочу я? – ее лицо исказилось от нахлынувших чувств. – Ладно, Колька – им месть движет! С Серегой тоже все понятно – увели бабу из-под носа да еще ребенка сделали! Но ты-то, ты!!! Если я молчала все эти годы, улыбалась, когда выть хотелось, это не значило, что меня все устраивало!

Плюхнувшись на стул со всего размаху, Алла уставилась на Надежду исподлобья:

– Слишком много времени я молчала, пора расставить все точки над «i».

Воцарилось молчание, потом подруга, тяжело вздохнув, выдала:

– Алунчик, деточка ты моя! – Надька приблизилась к ней, обхватила ее голову руками и поцеловала в лоб. – Делай, что считаешь нужным. За Стасика не волнуйся, он у меня еще лучше будет, чем с тобой.

– Это почему еще, – ревниво покосившись на Надежду, сказала Алка. – Я что – плохая мать?

– Никто этого не говорил. Просто с твоей работой и вечной нехваткой денег в неврастеничку превратилась. Да ты и права, наверное. Настала пора обо всем узнать поподробнее. А то растет ребенок сиротой при живом отце.

– При чем тут это? – Алка недовольно поморщилась. – Я не хочу предъявлять ему претензии по поводу сына. У меня к нему много других вопросов.

– Каких? – Надежда в упор смотрела на подругу. – Скажи, что тебя мучает, может, я смогу помочь?

– Ты? – Алка фыркнула. – Что ты можешь знать о той ночи, которая… Ладно, давай не будем об этом.

Надька как-то загадочно посмотрела на Аллу:

– Я могу знать многое. Смотря что тебя интересует. Не забывай, что когда-то я была журналисткой, причем в самых горячих точках побывала.

– Но когда все случилось, ты меня даже не знала!

– Зато потом у меня было время подумать, – взгляд ее стал еще загадочнее.

– Ну, давай вещай, оракул! – Алка с интересом смотрела на Надьку.

– Понимаешь, мамуля дорогая, когда все это случилось, я была как раз в городе. В эту ночь мы с одной компанией гудели в ресторане. Я уж сейчас события той ночи плохо помню, набралась, я скажу, прилично. Я об этой вечеринке и не вспомнила бы никогда, если б не одно событие.

– Не тяни, – Алка аж осипла от волнения.

– Помнишь, три года назад ты приезжала ко мне со Стасиком?

– Помню, ну и что?

– Так вот. Когда я с ним гуляла, ты еще спать улеглась тогда, к нам Вика подошла. Она все мальчиком нашим восхищалась и все тискала его: «Ну надо же, какой ребенок! Я таких красавчиков еще не видела!». А потом паскудненько так улыбается и говорит: «Хотя постой. Кажется, я знаю одного такого симпатулю». Я сладенько так отвечаю ей: «И кто же он? Уж не Кристофер ли Ламберт?» А она: «Может, и он. Только что он делал в нашем захолустье, да не где-нибудь, а в ресторане?» Она фыркнула. Тут я насторожилась и спрашиваю: «Чего городишь-то, не пойму». А она: «Помнишь, когда мы ездили на день рождения Виталика? Почти два года назад?» Я ей: «Помню, и что?» – «Так эта лапа сидела за соседним столиком и все на часы поглядывала. Я уж перед ним и так и эдак, а он – ни в какую. Видно, ждал кого-то. Долго сидел, почти до закрытия. Ты-то не помнишь, обожралась тогда. А я как сейчас вижу: глаза синие, утонуть можно! А волосы – это что-то! Кудрищ копна такая!» Она мечтательно глазки закатила, но я вцепилась в нее как клещ: «Прямо ты запомнила его? Столько времени прошло…» – «Я и не запомнила. Просто его вчера по телевизору показывали, в связи с каким-то там совместным предприятием. Я и вспомнила, а у меня на мужика глаз такой – увидела, как сфотографировала. Вот я и говорю, уж больно малыш на него смахивает, ну как одно лицо. Твоя подружка, случаем, не от него понесла?» Потом заржала, как лошадь, и пошла-завиляла.

Надежда вздохнула после своего монолога, облизала губы и продолжила:

– Если она не ошиблась, то уйти он был должен оттуда где-то в половине третьего. А ведь то, что произошло, случилось гораздо раньше. Нестыковочка какая-то.

– Что ж ты молчала-то все эти годы?! – посиневшими губами еле прошептала Алка. – Как ты могла?! А ты знаешь, сколько слез я пролила за все это время?! Сколько раз хотела руки на себя наложить?!

– Подожди, не стервеней, – Надька обиженно засопела. – Не могла я тогда тебе все сказать. Ты только-только в себя приходить стала, а я тебе ляпнуть это должна была, да?

– И что же ты сделала? Ты, ты… Глаза б мои на тебя не глядели, – Алла опять начала метаться по комнате.

– Да не мельтехайся ты! Аж в глазах рябит, – подруга поморщилась. – Я, между прочим, тоже сложа руки не сидела. А провела свое небольшое расследование.

– Провела что? – Алка с изумлением уставилась на Надежду.

– Расследование, – Надька скромно потупилась. – Я ведь тоже с пониманием. Знаю, что он для тебя значил когда-то. Оказалось, и до сих пор…

Она безнадежно махнула рукой.

– Не тяни, Надюнчик, говори, – Алка с мольбой смотрела на Надежду.

– Подхалимка! Только что обвинить меня была готова, а то сразу «Надюнчик», – передразнила Надька. – То, что я тебе поведаю, вряд ли можно назвать приятным.

Она пытливо смотрела на Алку, не зная, как начать рассказ.

– Во-первых, тогда – три года назад – он действительно работал в коммерческих структурах, и передача эта выходила в эфир – все совпадает. Но потом кое-что изменилось, и сейчас, Серега тебе правильно сказал, Влад в мафии. Но это еще не все.

– Говори! Хуже, чем сейчас, мне уже не будет.

Но она ошибалась, следующие слова Надьки повергли ее в шок:

– Алка, он женат!

– Поэтому ты и молчала, – обреченно, тихо промолвила Алла.

– Да.

– А дети?

– Нет, детей нет.

Алка обхватила себя руками и еле слышно обронила:

– Сейчас, может, уже и есть. Когда он женился?

– Давно, – Надежда избегала Алкиного взгляда.

– Когда?!

– Ну, в общем, когда он был с тобой, то уже был женат. – Надька с жалостью посмотрела на подругу. – Ведь не хотела говорить, знала же, что расстроишься.

Не глядя на нее, Алла поднялась и вышла из дома. Обогнув угол, углубилась в сад. Почки только-только начинали набухать, в воздухе пахло весной, и было тепло совсем по-весеннему. Но что для человека красоты природы, когда он узнает, что его дважды предал тот, кто до недавнего времени был дороже всего на свете? Привалясь спиной к стволу яблони, Алка разразилась горькими слезами. Ей думалось, что все слезы она уже выплакала раньше, оказалось, что нет. Каждый раз, врываясь в ее жизнь, Влад причинял ей боль и горечь утраты.

Успокоение пришло вместе с Надеждой, которая, укутав ее плечи в старенькую телогрейку, крепко обняла и повела к дому, уговаривая, как ребенка.

Вдыхая ее запах, запах молока и свежести, Алла постепенно приходила в себя. Нельзя, чтобы Стасик видел ее слезы.

Подруги просидели и проговорили весь день. Стасик не проявил особого беспокойства по поводу того, что остается пожить у тети Нади. А то, что не придется ходить в садик, вообще привело его в восторг.

Облобызав мамулю на прощание, Стасик схватил котенка, с которым уже успел подружиться, и побежал обживать окрестности, благо разгуляться было где.

– Да! Он тебе создаст здесь уют, – с тоской глядя на улепетывающего сына, промолвила Алла.

– Да не ревнуй ты, дуреха, – Надежда хохотнула. Потом, сразу посерьезнев, спросила: – Все помнишь, что я тебе сказала?