Империя Инфернум

Я ощупал лезвие на остроту и отложил меч в сторону. Мау продолжала всхлипывать и стонать. Наверное, от холода, который не страшен шантаи. С темнотой пришла и снежная буря. Сдохнет, если оставить снаружи. А она мне нужна. Я выясню какой она расы, чего бы мне это не стоило. Есть подозрение, что мау шпион альв, уж больно похожа на них. Хотя нет. Это только на первый взгляд. Кожа девки не так бела, да и волосы другие, а глаза… Странный цвет. Никогда таких не встречал. Слишком хороша даже для альв. Ни одна раса не сравнится с ее красотой.

Нирель. Посмела произнести свое имя! Глупая!

Я выглянул из палатки и задержал взгляд на свернувшейся калачиком мау. Она вздрагивала, пытаясь дыханием согреть связанные руки. Я подошел к ней, отвязал от столба и схватил за шкирку. Мау не могла передвигать ногами, пришлось вносить в палатку на руках. Она крепко обхватила мой торс и задрожала еще сильнее. Холодная, как лед. Передержал я ее на улице. Ничего. Вылечим в Маскулайне, если что. Большую часть пути уже прошли.

Я обвел палатку глазами. Придется положить на свои шкуры, пока не согреется. Таких почестей до нее никто не заслуживал. Будем считать это благодарностью за спасение Дирама. Как мешок я бросил ее на ложе и швырнул поверх шкуру. Она укуталась и прошептала:

– Спасибо.

Я ухмыльнулся. Глупое создание. Мау еще не знала, что я собираюсь с ней сделать. Пыточная камера всем развязывает язык. Думаю, я быстро выясню, кто она такая, а потом порву ее хрупкое тело на части. Она узнает, что такое похоть шантаи. Неутолимая страсть правителя империи. Я давно не получаю удовольствия от совокуплений. Мау ни одной расы не возбуждают во мне вулкан, всегда лишь вспышка, которая быстро гаснет, как только протараню очередную девку. Посмотрим, насколько эта неженка хороша в постели. Танец был неплох. Получше нагилов будет.

Я сел на пол и достал из ножен второй меч. Принялся его точить. Отхлебнул из бутылки скуму. Маска всегда мешала трапезничать, но снимал я ее только в запертых на ключ покоях. Никто, кроме Дирама не видел моего лица. А какие легенды слагают выжившие после меня мау! Даже забавно.

– Я умираю от холода, – застучала зубами мау, высовывая нос из шкур.

Вздохнув, я подошел к ней и коснулся щеки. Холодная. Костер не разведешь, и как еще ее согреть?

Мау потянула ко мне тонкие пальцы. Я перехватил ее запястье у пояса и присел рядом, не выпуская холодной руки.

– Помоги. Я умру. Не могу пошевелить ногами, – простонала она.

Этого мне еще не хватало.

– Я могу согреть, но ты можешь умереть во время этого, – рассмеялся я.

Она из последних сил попыталась вырвать запястье из моей руки. Состроила злое лицо, чем насмешила меня еще больше.

– А ты забавный зверек.

– Я не животное, – снова ее накрыла волна дрожи, а рука начала теплеть от моего прикосновения.

– А кто? – я с любопытством всмотрелся в ее глаза, пытаясь уловить ложь во взгляде. Мимолетную вспышку страха. Но увидел только ненависть к себе.

– Нирель, – с выражением выплюнула она свое имя, будто вдалбливая его мне в голову.

– Плевать, как тебя зовут! Для меня ты мау непонятной расы и происхождения. От того грязнее остальных! Пыль из-под копыт буртов!

Она всхлипнула и попятилась назад, тщетно пытаясь вырвать руку. Я подгреб мау к себе. Навалился всем телом и развернул ее к себе лицом. Принюхался к запаху ее кожи. Никто в Оливиуме так не пахнет. Что за кровь течет в ее жилах? Какого цвета и вкуса? Еще мгновение и начнется превращение. Мной обуревало дикое желание вонзиться когтями в мягкую кожу. Разодрать и посмотреть, что внутри. Я вскипал. От температуры тела плавились глаза. Я смотрел на мау через разноцветное марево. Так всегда бывает перед превращением.

Она замотала головой, предчувствуя смерть. Наконец в ее глазах появился страх. Я скинул шкуру и откинул полы плаща. Провел рукой по трепещущей, вырывающейся из платья груди. Коснулся бедра, приподнимая ткань все выше. Мау скрестила ноги и закрыла лицо руками.

– Не хочешь смотреть на меня? Страшно? Ты еще не видела моего истинного лица, – процедил я сквозь зубы. Ее страх подстегивал, возбуждал, будил необузданного изголодавшегося зверя. Даже не знаю, что страшнее. Лицо под маской или клыкастый зверь. До превращения я еще могу себя контролировать, а после…

Я продолжал касаться ее тела, добираясь до интимных мест. Мау заплакала, не убирая ладони с лица. А я рассматривал ее внизу живота, и мой орган набухал от желания вонзиться и излиться в эту нежную плоть. Теперь я понимал желание Дирама обладать этой мау всецело. Она будила не только животную похоть, а разогревала лед внутри. Мне захотелось, чтобы она с не меньшей страстью касалась меня, ласкала алыми губами, прижималась и стонала от удовольствия.

Но мау сжалась в клубок, дрожа уже не от холода, а от страха. И пугал ее я.

– Кирон! Бурты волнуются! Кто-то приближается!

Я взглянул на ворвавшегося в палатку советника и зарычал от недовольства.

– Ты считаешь, что можешь посреди ночи вваливаться в мои покои?!

Я слез с мау и подошел к нему. Девка закуталась в шкуру и отвернулась.

– Ты говорил, что не тронешь ее, пока мы не приедем в Маскулайн! – закричал Дирам. – Я думал, твое слово – закон!

За такой тон я мог растерзать его на месте, но по смыслу слов он прав.

– Друг мой, ты перешел черту. В Маскулайне тебя ждет наказание. А мое слово остается законом и так будет всегда. Я ее в пути не трону. Отправь кармусов. Пусть посмотрят, кто идет по Инфернуму в такую погоду.

Дирам выбежал из палатки, и я вернулся к мау. Грубо развернул ее и схватил за подбородок.

– Защитника нажила?! Не обольщайся. Твое будущее в Маскулайне темнее ночи. Запомни это!

Глава 7

Нирель

С каждой минутой моя жизнь все больше походила на кошмар. Затянувшийся и поглощающий. Смерть засасывала в водоворот боли и отчаяния. Нет выхода. Я обречена стать зверушкой Кирона. Пылью из-под копыт буртов, как он сам сказал. Мгновение отделяло меня от падения в бездну разврата. Правитель смотрел такими похотливыми глазами, которых я не видела ни у одного мужчины. Дирам спас от позора. Но надолго ли? Умру или в походе от холода, или в горячей постели Кирона. Он обнюхивал меня, как долгожданную добычу. Трогал теплыми руками, обжигая прикосновениями кожу. Он увидел все, что я так долго прятала. Касался самых интимных мест с вожделением. А его безумные глаза – все, что можно увидеть на лице и они пугали своей живостью и проницательностью. Казалось, он видел меня насквозь, читал мысли. Но если прикосновения Дирама вызывали во мне отвращение, то прикосновения правителя просто безумный страх, поэтому я закрывала лицо руками. Боялась посмотреть на его идеальный торс, ощутить силу и страсть. Боялась, что это безумие может мне понравиться, и я превращусь самку этого зверя. Никогда такого не будет. Ему придется постараться, чтобы опорочить мою честь. Я буду сопротивляться в предсмертной агонии. Он не услышит и стона, не увидит и слезинки. Я покажу, на что способна безродная зверушка непонятной расы!

Вой бури перекрикивали мужские голоса. Я согрелась, но дрожала в ожидании неизвестного. Смотрела на трепещущее на ветру полотно палатки. Кто зайдет в эти покои? Кто в такую погоду приблизился к лагерю? А если альвы? Что если их много и прямо сейчас начнется бой? Может, будет даже лучше? Они убьют правителя и заберут меня в Криелти. Там я смогу просто жить и не бояться.

Женский крик зазвенел в ушах. Я подобрала колени, кутаясь в шкуру.

– Пустите! Твари! – Разрывалась женщина. Я отчетливо услышала удары, а затем протяжный визг.

Любопытство пересилило страх. Я подползла к выходу и ухватилась за ткань палатки. Выглянула наружу. В кромешной тьме смогла разобрать силуэт девушки с белой кожей и волосами. Благородный наряд поблескивал, когда ее пинали воины. Кирон схватил девушку за шкирку и приподнял,как меня недавно.