Страница 3 из 5
<b>ИСТОРИИ У НАС НЕТ! НАПИШЕМ НАШУ ИСТОРИЮ!</b>
2. Второй разговор. Если честно, так ли уж нужна нам история, разве без нее никак нельзя?
Читатель: а зачем вообще нужна история, каждый день нам приходится думать о настоящем, иногда возникают мысли о будущем. Но копаться в прошлом, интересном или не интересном, славном или бесславном, но в прошедшем, в том, чего нет?! Разве нельзя это оставить энтузиастам и любителям «антиквариата»? В чем я не прав? – вполне искренне спрашивает читатель.
Автор: давайте попробуем разобраться. Ответ не слишком сложен, но и банальным я его не назову. Внятный ответ нужен уже потому, что офшщальная пропаганда разными способами либо снижает интерес к историческому знанию, либо заменяет настоящую историю ее «резиновым чучелом»…
Для начала сделаю важное уточнение. Употребляя здесь термин «история», я, прежде всего, говорю об историософии и философии истории, т. е. о теории, о концепции, об обобщенном понимании исторического процесса, а не о самой хронике событий и не об описании отдельных фактов. Конечно, интересны, поучительны и сами события, но для нас главное – извлечение из них смыслов и выводов. Не зря говорят – прошлое никуда не уходит, оно даже не становится прошлым…
Вернусь к вопросу – нужна ли нам историософия России? Начну с короткого и, надеюсь, убеждающего ответа. Представим, что два разных исследователя изучают российский XX век и на этом основании стремятся «спроектировать» следующее столетие. Если для одного главной позитивной политической фигурой нашего прошлого будет Сталин, а для другого главное событие века – трагедия Октябрьского переворота, то и представления о будущем у нас окажутся совершенно различными. Разное понимание прошлого, и это вполне очевидно, ведет в разное будущее!
Вернемся к исходному вопросу с другой стороны. Если вы хотите понять, как вы сегодня выглядите и что лучше надеть – подойдите к зеркалу. Ну а если целый народ хочет оценить свое состояние, понять, где он находится и куда он пришел, каково его место среди других стран и народов, здесь, точно так же, нужно зеркало, только это зеркало называется история…
А вот другой довод… Вы приехали в незнакомый город, вам надо найти какую-то улицу. «Тоже мне проблема, – скажет читатель, – просто возьму карту, проложу маршрут из гостиницы в точку, которую надо посетить. – и в путь. Ну а история, делает вывод автор, – это та же карта, только не в пространстве, а во времени. Путь в будущее задает наше прошлое…
Еще не убедил? Тогда следующий аргумент. Самое дорогое и ценное приданое вашей жены – это кольцо, чудом уцелевшее и доставшееся от бабушки, а той – от ее бабушки… Или другая ситуация – вы приходите в ресторан и читаете в меню – «это блюдо приготовлено по старинным рецептам…», значит, надо попробовать… Еще один сюжет. Вам нездоровится, и вы обращаетесь к народному целителю, на Севере их называют шаманами. И чем больше в его роду было шаманов, тем надежнее и эффективнее будет лечение…Общее в этих житейских ситуациях, надеюсь, понятно. История – это своеобразное культурное сито, позволяющее отделить «зерна от плевел», отделить преходящее и второстепенное – от настоящего, подлинного, главного!
Увы, не удивительно, что сегодня в нашей стране, пребывающей в состоянии системного кризиса, государство, а точнее – чиновники, не желая расставаться с властью, не только не рекламируют интерес к знанию, но, напротив, создают своеобразный многоуровневый антиинтеллектуальный фильтр. Составляющие этого фильтра – деструктивная система ЕГЭ, которая заменяет школьные знания начетничеством, деморализующие и отвлекающие телепрограммы, которые превращают нашего зрителя из «самого читавшего» цензурированные книги – в «нечитающего» и погруженного в бесконечное количество бытовых проблем… Почему бутылка водки «путинка» стоит в разы дешевле обычной книги, тираж научной монографии в стране с населением в 143 миллиона не превышает пары тысячи экземпляров, асоциальных исследований, ставших предметом общественной дискуссии, просто нет?! В небывалых количествах издаются лишь книги, прославляющие Сталина!
Итак, подытожим. В «предыдущих частях фильма» автор ответил на три вопроса – как, имитируя публичную дискуссию, а на самом деле, полутайно менялась официальная концепция российской истории; почему новая концепция несостоятельна; зачем вообще нужна история.
Не пора ли теперь прийти на помощь оппонентам и подсказать «убедительные аргументы против автора»? Традиционный прием пропагандистов в крайне редкой дискуссии с альтернативной точкой зрения хорошо известен. «Вот, вы все критикуете, спекулируете на трудностях, а на самом деле занимаетесь обычным самопиаром. Если бы вы хоть что-то разумное предложили!» – любят восклицать хозяева «информационного пространства».
Согласен и прислушаюсь к желанной будущей критике. Действительно, необходимо не только «спекулировать» и заниматься самопиаром. Пора, наконец, перейти к изложению и обсуждению альтернативной, точнее – адекватной, научно обоснованной концепции истории…
3. Разговор третий. Что есть история и что ею не является? Возможны ли разные исторические школы?
Прежде чем текст запестрит великими именами и славными датами, прежде чем автор станет описывать и выстраивать цепочку узловых событий, необходимо определиться еще в нескольких исходных вопросах. Надеюсь, читатель, как и автор, согласен с тем, что возможны и правомерны разные трактовки прошлого? Если да, то какая история нам нужна?
Начну с констатации: плюрализм концепций, соревнование разных исследовательских школ – это научная норма. Разные подходы совершенно необходимы, их наличие – один из показателей того, что в гуманитарной сфере действительно возможен свободный научный поиск и настоящая социальная наука реально существует…Вчера вы были в центре города, подошли к театральной кассе и увидели, что чеховский «Вишневый сад» ставят, одновременно, три театра. Вы не удивились, понимая, что пьесы Чехова, как и любого другого драматурга, можно трактовать по-разному. Но если 50-страничную пьесу можно прочитать по-разному, то уж 12-вековую историю страны тем более можно представлять по-разному. (В 30-е годы Всеволод Мейерхольд, читая со сцены строчки В. Маяковского: «Язнаю, город будет!/Язнаю, саду цвестъ!… произносил их с не совсем традиционной интонацией: А я знаю – город будет?/А я знаю, саду цвестъ?..»
Обсуждая поставленный вопрос, уточню, что в истории неприемлемы две позиции, два подхода превращают науку в имитацию. Во-первых, ни один историк не вправе объявлять себя «совершенно объективным и беспристрастным». В картине мира, которую создает человек, сам человек всегда присутствует. Исследователь не просто отражает изучаемую им реальность, но и пропускает ее через себя и, значит, отражается в создаваемой теоретической картине. (Когда отец показывает ребенку на ночном небосводе созвездие Девы, тот долго не может понять – откуда взялось такое название. Но сам отец легко переносит себя на место древнегреческого юноши-астронома, который по ночам рассуждал не только о холодном свете далеких звезд…)
Исходя из сказанного, задача исследователя – не утверждать объективность, а, напротив, признать свою «включенность» и прямо указать – на каких именно позициях он стоит, какие принципы принимает, к какой научной школе принадлежит. Исследователь, признавая свой подход «одним из возможных», никогда не в праве объявлять его «единственно верным». (Комментарий Ленина: «учение Маркса всесильно, потому что оно верно» на самом деле обессмыслил это учение и перевел осовеченный марксизм из ряда с названием «философские концепции» в сферу с этикеткой «вненаучные мистификации».)
Второй запрет в исторической науке можно назвать «принцип честности». Это вето на создание концепции такими авторами, которые либо изначально, целенаправленно утаивают и скрывают какие-то факты и обстоятельства, либо не могут признать существование в прошлом неких известных событий, реально имевших место. В этой связи стоит напомнить, что в досоветской России цензурные ограничения существовали (в основном они копировали заимствованную нами прусскую цензурную инструкцию), но цензура исторических работ была запрещена! Любую книгу тех времен, любого автора, не говоря уже о великих именах – Карамзине, Соловьеве, Ключевском – можно переиздать, и их переиздают и через 150, и через 200 лет, и читают с огромным интересом. Но ни одну советскую книгу – об «историческом пленуме» и еще более «историческом съезде КПСС» – переиздать невозможно, поскольку их никто не станет читать. Все публикуемое в Советском Союзе проходило через цензуру, целенаправленно искажавшую и фальсифицировавшую реальность.