Страница 2 из 11
Одна из наиболее поразительных вещей – во всей биологической науке нет объяснения необходимости смерти. Если мы хотим создать вечное движение, то знаем, что это абсолютно невозможно, – на этот счет мы открыли достаточно много законов физики; в противном случае законы работали бы неправильно. Но ничего подобного не обнаружено в биологии, ничего, что свидетельствовало бы о неизбежности смерти. Мне кажется, что такой неизбежности просто не существует и что это только вопрос времени, когда биологи откроют, что именно вызывает наши беды, и сумеют победить и ужасные глобальные болезни, и бренность человеческого тела».
Две мечты человечества многие века влекли к себе поколения исследователей. Одна – мечта о философском камне, превращающем металлы в чистое золото. Другая мечта, еще более древняя – о нахождении эликсира вечной молодости.
Фантазии средневековых алхимиков стали в наши дни реальностью. Хотя, понятно, вовсе не золото предмет исканий в осуществляемых ныне физиками ядерных превращениях химических элементов. Мечта же об эликсире молодости остается все еще не исполненной.
Возможно ли, хотя бы в принципе, бессмертие для живой материи? Этот дискуссионный вопрос привнес в науку в конце XIX века знаменитый немецкий биолог (почитался вторым после Чарлза Дарвина, его ближайшим последователем) Август Вейсман (1834–1914).
Вейсман полагал, что смерть – результат заложенной в живые ткани некой программы. Смерть полезна. Она избавляет популяцию живых тварей от больных и слабых особей, освобождая место для более сильных, одновременно ускоряя смену поколений.
Вейсман считал, что смерть появилась на земле значительно позже возникновения на планете первых одноклеточных организмов. Они-то обладали, полагал ученый, бессмертием. И потеряли это свое уникальное свойство лишь с приходом уже более сложно устроенных смертных многоклеточных созданий.
С мнениями Вейсмана не соглашался другой великий немец, друг и единомышленник Карла Маркса и соавтор его трудов Фридрих Энгельс (1820–1896). В своем незаконченном труде, книге «Диалектика природы» он прямо писал:
«Уже и теперь не считают научной ту физиологию, которая не рассматривает смерть как существенный момент жизни, которая не понимает, что отрицание жизни по существу содержится в самой жизни, так что жизнь всегда мыслится в соотношении со своим необходимым результатом, заключающемся в ней постоянно в зародыше, – смертью. Диалектическое понимание жизни именно к этому и сводится».
Забавно, что в СССР склонное к марксизму большинство людей полагали, что мнение Энгельса исчерпало спорный вопрос о бессмертии. Что геронтологу не стоит тешить себя несбыточными иллюзиями, что ему надо успокоиться и заняться более реальными вопросами.
Но добрые люди сумели-таки развалить Советский Союз вместе с его коммунистической идеологией. И многие специалисты теперь стали вновь поднимать вопрос о бессмертии. Возникло множество сторонников взглядов Вейсмана. Заговорили об особой генетической программе, которая включается в определенный срок и инициирует процессы старения. Итог подобных размышлений? Если такой программы нет, то особи данного вида не стареют.
Эту ситуацию со старением в своей книге «Почему наступает смерть» разъяснил в свое время доктор медицинских наук, профессор, автор особой элевационной теории старения Владимир Михайлович Дильман (1925–1994). Последние годы жизни он работал не в России, а в США.
Дильман разъяснял:
«Эволюционная история смерти началась многие миллионы лет тому назад. Вначале был хаос вещества, затем – белковые тела и затем клетка, основной носитель жизни. Клетка, существующая отдельно, как одноклеточный организм, наделена не только самостоятельной жизнью, подобно жизни многоклеточного организма, но, как известно, и своеобразным бессмертием. Это явление, возникшее на заре жизни, сохраняется и в настоящее время. Каждый одноклеточный организм, наприммер амеба, делится на две равноценные клетки, те в свою очередь на следующие две, и так далее. В благоприятных условиях такое деление может продолжаться неограниченно долго.
Ученые проследили деление одноклеточного организма – парамеции – в течение 8400 поколений. При этом ни разу не было отмечено появление трупа. Если рассмотреть этот результат применительно к человеческой жизни, приняв, что период ее возпроизведения равен 25 годам, то это означало бы, что в течение 210 000 лет одновременно существовали бы все предки и потомки, если, конечно, терминология смертных применима для данного случая, когда все организмы равноценны и как бы нет ни возраста, ни старения. Этот пример убедительно показал, что жизнь может быь и без смерти, вернее, следует сказать, без смерти от внутренней причины, потому что если представить тот же жизненый цикл деления парамеции, то, как было уже давно подсчитано, потомки одной инфузории через два года превысили бы объем земного шара, а число организмов выражалось бы цифрою с 224 знаками.
Такого беспредельного роста потенциально бессмертных одноклеточных не происходит. Этому препятствуют условия внешней среды. Уязвимость организма, лишенного внутренних механизмов смерти, не является случайной. И в этом факте, пожалуй, сконцентрирован фундаментальный закон эволюции живого мира. Для того, чтобы противодествовать влиянию внешней среды, т. е. внешним причинам смерти, необходимо отгородиться, хотя бы в какой-то степени, от этой среды. Такая обособленность может возникнуть только в том случае, если организм будет иметь механизмы, способные поддерживать определенное постоянство своего состава и деятельности при изменении внешней среды в определенных пределах».
Дальше Владимир Михайлович Дильман так обрисовывал сложившуюся в итоге на планете Земля ситуацию:
«Доминирующей в процессе развития видов стала смерть от внутренней причины. Она возникла при переходе одноклеточного организма в многоклеточный. Этот переход позволил создать системы, поддерживающие в значительно более широком интервале внешних влияний постоянство внутренней среды организма. Такой переход, создавая специализацию тела, снизил влияние на организм внешних причин смерти. Однако сам переход ввел в живую природу противоречие в форме смерти от внутренней причины. Это противоречие заключено в необходимости сочетать развитие и стабильность. Вследствие этого механизмы, поддерживающие стабильность, могут выполнять свою функцию только развиваясь во времени. Это свойство создает относительную стабильность и покой в условиях развития. Но оно же становится причиной разрегулирования кибернетических систем организма, когда развитие неизбежно заканчивается.
С этого периода даже при отсутствии внешних причин и старение, и смерть являются неизбежным завершением жизни со смертью от внутренней причины. Поэтому социальная история смерти будет в конечном итоге все больше трансформироваться в видовую, и длительность жизни человека постепенно будет увеличиваться до максимально возможной».
Подведем теперь итог размышлений о возможности бессмертья живого. Они далеко не однозначны. Да, человек вроде бы действительно смертен. Но с прогрессом медицины, новых тонких технологий, всей науки наконец сроки-то человеческой жизни все возрастают и возрастают. Мы это видим и сейчас наблюдаем воочию, и дальше об этом будет длинный разговор.
И что? А то, что человек будет иметь возможность добиваться все более и более долгих средних сроков жизни. Сегодня примерно от 80 до 100 и более лет. Может пройти сравнительно немного десятилетий, когда будут достигнуты еще более внушительные успехи. Так что в будущем человек будет уже иметь возможность требовать и получать для себя уже фактически, так сказать, «практического бессмертия»!
Часть 1
Наше внутреннее сознание говорит нам, что жизнь наша слишком коротка, и уже давно ищут средств для ее продления. Не говоря о средневековых попытках найти жизненный эликсир, вопрос этот занимал и серьезных мыслителей всех времен.