Страница 6 из 11
– Что? – кровь долбила в ушах. Я стояла в каком-то бессознательном состоянии. Жизнь превращалась в руины, и разум взял команду отключится, чтобы не чувствовать боли и ужаса.
– Зачем пришла, спрашиваю?
– Хотела предложить сделку, – усмешка скользнула по лицу Беляева. Я старалась произнести эти слова уверенно, но он сразу понял, что уверенность – это не про меня.
Встал, бросив на диван альбом. На его страницах были девушки в белье.
– Выпьешь?
– Я не пью…
– Совсем? – он осмотрел бар, полки которого были заставлены всевозможными бутылками. – А я, пожалуй, шампанского. У меня ведь есть повод? – взял бутылку Moet и стал снимать золотистую фольгу с горлышка.
Слова, предрекающие мою гибель, произнести вслух оказалось сложнее, чем про себя. Я миллион раз прокручивала в голове «Возьми меня, вместо отца», или «Я все отдам за него», и любимое «Будь ты проклят, подонок». Но сейчас они замерли, повисли в воздухе перед глазами. Беляев же словно прочел их:
– Меняешь свою невинную душу на свободу отца?
– Папа ничего вам не должен. Я лишь хочу, чтобы вы оставили его в покое.
– И предлагаешь себя, вместо него?
В голове не укладывалось, как можно быть настолько гадким!
– Я знаю, чем вы занимаетесь.
Он засмеялся. Наполнил винтажный бокал шампанским и поднял его вверх. Этот жест напомнил мне Гэтсби. Я в который раз попыталась высмотреть в его глазах хоть что-то человеческое!
– Весь город знает, малышка. Хочешь вступить в армию любовниц? – мерзкая ухмылка растеклась по губам. – Учти, я беру только добровольцев. – Он подкурил сигарету. Запахло шоколадом.
– Я читала про Бабочку… – кондиционер, висевший над дверью, раздувал волосы ледяным ветром. Но мне было невыносимо жарко. Я чувствовала, как полыхает кожа на лице и как липко в подмышках. Тошнота усилилась, и я едва сдерживала рвотный позыв.
– Большой опыт?
– В смысле?
– А сама то как думаешь?
– Если вы про…Никакого… – я бы никогда не произнесла вслух «я девственница». Это слово интимное, а значит запретное, неприличное. Беляев медленно направился ко мне.
– Никакого? – я пятилась назад пока не уперлась в стену. Беляев подошел вплотную. Глубоко затянулся и выпустил кольцо дыма в нескольких сантиметрах от моего лица. Наклонился к губам, я сразу отвернулась. Тогда он прошептал мне на ухо:
– Ты разожгла во мне любопытство. Так невинна не только душа?
Я молилась, чтобы он не притрагивался ко мне. Глупо, учитывая зачем я здесь. Во рту горчило, а в горле стоял привкус желчи и не до конца переваренного обеда. Дымящаяся сигарета, с запахом горького шоколада, усиливала рвотный позыв. У меня затряслись губы.
– Вас сейчас днем с огнем не сыщешь, дайка проверю…
Он вдавил меня в стену и запустил руку под платье, под белье. Все произошло за секунду! Я почувствовала, как его пальцы коснулись меня и вместе с тем, давно подступающая рвота вырвалась наружу.
–Блядь! Сука!!! – заорал Беляев и отпрыгнул. Желтая масса вырвалась наружу. Футболка Беляева была испачкана рвотой. Желудок сдавило, и я рухнула на колени. Меня все еще выворачивало. – Твою мать… – он стянул ее и швырнул в угол.
– Владислав Сергеевич, что такое?! – в кабинете влетел бритоголовый качок. Он брезгливо оглядел меня в луже рвоты.
– Позови Галю и еще… Нарине набери, пусть приедет и захватит инструменты, – парень хмыкнул, покосившись на меня, и вышел. – Чем-то болеешь?
– Я… испугалась…
– Всегда блюешь, когда боишься? Тогда у нас будут проблемы…
Мне было невыносимо стыдно, хотя стыдно должно было быть ему. От рук воняло рвотой, платье промокло. Так плохо я не чувствовала себя никогда.
– Кто такая Нарине? Что еще за инструменты? Хотите зарезать меня? Сдать на органы?
– Органы? – он подошел ко мне и подал руку. Я встала на ноги и сразу отвела глаза от его голого тела. – Разве что вырву твое еще бьющееся сердце? – сымитировал он голос маньяка. – Но в другой раз. А пока не бойся, а то опять проблюешься! – подошел к бару, взял салфетку и подал мне. – Что делать то с тобой?
– Владислав Сергеевич, звали? Ой… – в кабинет вошла женщина, держа в руках тряпку. Она уставилась на брызги рвоты. Мельком посмотрела на меня. Подобрала футболку Беляева.
– Теть Галь, прибери…
Галина Николаевна не сказала ни слова, но я уверена, она узнала меня.
Вот значит кто ее работодатель. И вот почему она не захотела сказать на кого работает.
Глава 10. Посвящение
– Ну, проходи не бойся. Вещи на стул, сама ложись.
Нарине была гинекологом. Я это поняла, когда пришла в комнату. Кровать с белым накрахмаленным бельем, как в больнице, разве что пахло лучше. Столик на колесах, сверху лежал поднос с приборами. У меня опять свело желудок. Армянке было не больше тридцати.
– У гинеколога была хоть раз?
– Однажды… Зачем это?
– Для справки. Вдруг врешь.
– Я не вру!
– Узнаем.
Я медленно прошла. Нарине обработала руки и натянула перчатки, не обращая на меня никакого внимания.
– Разве это обязательно?
– Мне позвать Энджела?
– Нет!
Я стянула трусы и легла на спину, согнув ноги в коленях.
– Ближе к краю двигайся, так… расслабься…
Приборы звякнули и мышцы свело. Она недовольно толкнула меня в ногу, стало мерзко и неприятно.
– Ты слышишь, что говорю? Ноги разведи!
– Мне больно, – я издала сдавленный скулеж.
– Да я еще ничего не сделала! Ты ненормальная?!
Она снова пихнула меня, и я напряглась еще больше.
– Ну как вы тут?
– Господи…
Беляев вошел без стука. Я дернулась. Потянула на себя покрывало, инструменты слетели вниз. Нарине зло уставилась на меня. Я замерла под одеялом.
– Это не Бог, а всего лишь я, девочка… Нарине, что там?
– Чокнутая… – армянка опять пихнула меня. – Девственница, там смотреть нечего.
– Дак это отличные новости! – Беляев потрепал меня по ноге, я все еще пряталась под одеялом. Не дышала. Молча молилась, чтобы они поскорее вышли. – Спасибо, Нарине. Как там Сара?
– Уже здорова. Я напомнила ей, чтобы пользовалась резинкой, но она послала меня. Ты же ее знаешь…
Дверь захлопнулась, стало тихо. Все что творилось было не мыслимо, за гранью! Сейчас вдруг щелкнет, и я очнусь, а все ДО был кошмар, дурацкая шутка. Ибо так просто не бывает!!! И я ничего подобного не заслужила!!!
Мое сердце подпрыгивало при каждом звуке. Где-то хлопнула дверь, чей-то голос, звук заведенного двигателя под окном. Прошли часы, когда я вылезла из-под одеяла. В комнате было совсем темно и душно. Страшно хотелось есть.
Сгребла себя с кровати. Пошла в душ. Стоя под горячей водой, шоркала до боли бедра, отмывая следы прикосновения армянки. Глаза были опухшими. Прижалась лбом к холодной мраморной плитке, чтобы собраться с мыслями. Это всего лишь секс, просто секс…
Вернулась в кровать и задремала ближе к рассвету.
Проснулась не сама, в дверь постучали. Я подобрала одеяло и потуже закуталась. За дверью показалась Галина Николаевна.
– Завтракать будешь? – я помотала головой. – Иди. Поесть нужно, он сказал ты со вчерашнего вечера не выходишь.
– А можно мне тут поесть?
– Зачем? Внизу столовая… Да его дома нет, иди.
Мне было так стыдно перед ней. Не слепая ведь, знает, чем ее работодатель занимается.
– Я зайду? Владислав Сергеевич просил сюда принести, – она поставила на пол пакеты Hugo BOSS.
Я здесь всего сутки, но каждую минуту думала, когда все закончится. А он ведь даже не начинал… Неизвестность сводила с ума. Что ждало меня дальше? Занятия сексом за деньги? Сколько нужно мужчин, пока набежит тридцать миллионов?
Умылась, заплела колосок. Среди пакетов, которые принесла горничная, была и моя сумка. Я достала трико и футболку, наименее сексуальное что там было. В новые пакеты даже не заглядывала.
В доме было много света. Вместо стен панорамные окна, на полу темный паркет. Я прошлась по коридорам второго этажа. Все было безжизненным и очень чистым. Напоминало больницу. Разве что пахло получше, дорогим кондиционером для белья. Я затосковала по родному дому. В нашем был теплый и немного сладковатый аромат из папиного одеколона и моих кулинарных шедевров, готовить я обожала. Дошла до конца коридора. Дернула ручку. Там была спальня. Бесцветные стены, большая кровать по центру, стоявшая на голубом ковре. Он переливался от солнечного света, заполнявшего комнату. Окна были повсюду. На прикроватной тумбочке стоял медвежонок с гравировкой «За доблесть, отвагу и честь. Брат за брата до конца». Награда за доблесть? Это его или в доме живет кто-то кроме Беляева? Я оглянулась. В углу стояло стильное красное кресло, на котором лежал ноутбук. Рядом дверь. Через нее я попала в огромную гардеробную, глядя на которую сам Луи Уитон обзавидовался бы. Ряды белых рубашек, костюмы, несколько полок с обувью. Открыв рот, я рассматривала свернутые в кольца ремни и подставки с часами. На стеклянной полке несколько флаконов с одеколоном. Открыла один из них, вдохнула.