Страница 2 из 124
– Я согласен.
О'Брайен несколько секунд смотрел на запад, затем произнес:
– Когда вы работали в полиции, в ваши служебные обязанности входила охрана русской миссии при ООН на Шестьдесят седьмой Восточной улице?
Абрамс замялся.
– Когда я увольнялся из полиции, то дал подписку о неразглашении своих прошлых служебных обязанностей.
– Вы действительно дали такую подписку? Ах да! Вы ведь служили в разведывательном отделе полиции? В «Красном отряде»?
– Так его больше не называют. Звучит слишком…
– Слишком правдиво. Господи, мы же живем в эпоху эвфемизмов! Так как вы называли это между собой, когда поблизости не было начальства?
– «Красный отряд», – ответил Абрамс, улыбнувшись.
О'Брайен тоже улыбнулся и продолжал:
– На самом-то деле вы не охраняли русскую миссию, а занимались шпионажем… Вы должны были достаточно хорошо знать основных сотрудников из состава советской миссии при ООН.
– Возможно.
– А как насчет Виктора Андрова?
– Что вы имеете в виду?
– Действительно, что? Вы когда-нибудь бывали в Глен-Коуве?
Абрамс отвернулся и стал смотреть на закат солнца над Нью-Джерси. Наконец он ответил:
– Я был всего лишь городским полицейским, мистер О'Брайен, а не Джеймсом Бондом. Мои полномочия не выходили за пределы города. А Глен-Коув находится в графстве Нассау.
– И все равно вы, конечно, бывали там.
– Возможно.
– А вы вели для себя какие-нибудь записи, связанные с этими людьми?
Абрамс несколько нетерпеливо ответил:
– В мою задачу не входило наблюдать за ними. Этим занималось ФБР. Мне вменялось в обязанности лишь следить за их контактами с отдельными лицами и группами, которые могли бы оказаться опасными для Нью-Йорка и его жителей.
– Что это за группы?
– Обычный состав: пуэрториканкские освободительные организации, «Черные пантеры», «зеленые». Если бы русские захотели украсть химические формулы из городской исследовательской лаборатории или рецепт Ратнера для приготовления блинчиков с сыром, меня бы это не тронуло. Вот и все, что я могу вам сообщить по этому поводу.
– Но, как гражданина, вас это не могло бы не волновать, и вы доложили бы об этом ФБР, что вы несколько раз и делали.
Абрамс посмотрел на О'Брайена. Ясно, что этот человек знает очень много. А может быть, он просто блефует? О'Брайен был прекрасным адвокатом, и такое было бы в его стиле.
– Вы готовы к сдаче экзаменов на адвоката в июле? – неожиданно спросил О'Брайен.
– А вы были к этому готовы?
О'Брайен улыбнулся:
– Это было так давно!
Абрамс слышал от других, что у Патрика О'Брайена есть привычка, которая часто приводит в замешательство собеседников: быстро менять тему разговора, казалось бы, наобум, но на самом деле это скорее напоминало действия картежника-профессионала, способного так тасовать колоду перед сдачей, чтобы ему выпали карты одной масти. Абрамс спросил:
– Вы, кажется, собирались сказать что-то еще о взрывах бомб на Уолл-стрит?
О'Брайен взглянул на него:
– О нет! Просто сегодня первое мая. Праздник Первого мая. Это напомнило мне о праздновании Первого мая, которое я видел на Юнион-сквер. Вы когда-нибудь там бывали?
– Много раз. Родители брали меня с собой. И когда я работал в полиции, то тоже часто там бывал. Несколько раз в форме, а последние годы – в штатском.
О'Брайен немного помолчал и сказал:
– Посмотрите вон туда. Финансовый центр Америки, а по сути – и всего мира. Какой, по вашему мнению, будет эффект от небольшого ядерного взрыва на Уолл-стрит?
– Может остановить биржу на пять минут.
– Мне хотелось бы услышать серьезный ответ.
Абрамс закурил и сказал:
– Сотни тысяч убитых.
О'Брайен кивнул и добавил:
– Лучшие финансовые умы нации просто испарятся. Это будет экономический крах для миллионов, хаос и паника.
– Весьма возможно.
– Это приведет к социальному взрыву, беспорядкам, насилию, политической нестабильности.
– Почему мы вдруг заговорили о ядерном взрыве на Уолл-стрит, мистер О'Брайен?
– Просто неожиданная мысль в счастливый день Первого мая. Экстраполяция образа одетого в черное маленького анархиста или коммуниста, швыряющего круглую бомбу с зажженным фитилем.
О'Брайен достал металлическую флягу, отвинтил крышку и, налив в нее немного, выпил.
– У меня простуда.
– Выглядите вы вполне здоровым.
Тот засмеялся:
– Я, по идее, должен быть у Джорджа ван Дорна на Лонг-Айленде. Если он все-таки меня достанет, то в таком случае у меня простуда.
Быть соучастником маленького обмана, объектом которого к тому же является Джордж ван Дорн, партнер О'Брайена, означало возможность участия в более крупных жульничествах.
О'Брайен наполнил крышку вновь и протянул ее Абрамсу:
– Коньяк. Очень хороший.
Абрамс выпил и вернул крышку. О'Брайен выпил еще раз и спрятал флягу. Он, казалось, был погружен в свои мысли.
– Информация. Наша цивилизация держится исключительно на информации. Ее обработке, хранении, изъятии и распространении. Мы дошли до той точки в развитии, когда уже не можем функционировать, как общество, без всех этих миллиардов бит информации. Подумайте только: операции с акциями и ценными бумагами, сделки по купле-продаже товаров, металла, учет банковских чеков и ведение текущих банковских счетов, международная перекачка капитала, деятельность транснациональных корпораций… И практически всем этим заправляют вон там. – Он кивком указал в пространство перед собой. – Представьте себе, как миллионы людей пытаются доказать, сколько они потеряли. Мы просто превратимся в нацию нищих.
– Мы вновь говорим о возможных последствиях ядерного взрыва на Уолл-стрит? – спросил Абрамс.
– Может быть.
О'Брайен прошел вдоль края крыши и остановился у перил с восточной стороны площадки обозрения. Он посмотрел вниз, на комплекс Рокфеллеровского центра.
– Фантастическое место. Вы знаете, что площадь садов на крышах этих зданий около четырех гектаров?
Абрамс подошел к нему.
– Нет, не знал.
– Но это факт, и сей факт будет стоить вам еще двадцать пять центов.
О'Брайен взял у Абрамса монетку и опустил в другой аппарат обозрения. Он приблизил лицо к окулярам, развернул аппарат и навел на резкость.
– Глен-Коув отсюда милях в двадцати пяти, и это совершенно иной мир. Я стараюсь рассмотреть пиротехнику ван Дорна.
– Пиротехнику?
– Это длинная история, Абрамс. Суть в том, что ван Дорн, живущий рядом с русскими, якобы изводит их. Вы могли прочитать об этом в газетах.
– Да, припоминаю.
– Они собираются возбудить против него дело в суде графства Нассау. – О'Брайен опять повернул аппарат. – И собираются нанять местных адвокатов. Вот, посмотрите.
– На местных адвокатов?
– Нет, мистер Абрамс. На Глен-Коув.
Абрамс нагнулся к аппарату и навел на резкость. Равнинные районы Хэмпстед-Плэйнс мягко переходили в холмистую северную оконечность Лонг-Айленда, где царили богатство и комфорт для избранных. Хотя на таком расстоянии разглядеть мелкие детали было трудно, Абрамс был согласен с О'Брайеном, что Глен-Коув – это другой мир.
– Что-то я не вижу фейерверков.
– Как не увидите и разрывающихся в воздухе бомб, и нашего национального флага над домом ван Дорна, но, уверяю вас, он там.
Абрамс, выпрямившись, посмотрел на часы.
– Что же, даже Дракуле понадобился хороший адвокат, – произнес О'Брайен. – Бедный Джонатан Харкер! Он неожиданно для себя понял, что если вас приглашают в мрачный замок, то могут возникнуть проблемы с тем, как оттуда выбраться.
Абрамс понимал, что сама по себе возможность постоять с боссом на крыше здания очень многое для него значила, но его начинали раздражать странные зигзаги в рассуждениях О'Брайена.
– Я вас не очень понимаю, – проворчал он.
– В моей фирме всего несколько сотрудников, которые осмеливаются в этом признаться. Обычно все улыбаются и кивают, дожидаясь, пока я подойду к делу.