Страница 8 из 11
Возможно, несколько перспективнее для синтеза обстоит дело с буддийскими и индийскими теориями социальной справедливости, но на наш взгляд, дальше симбиоза на буддийском Востоке социальные и идеологические процессы не продвинутся. Ярким примером симбиоза мы считаем современное состояние Японии и стран Азиатско-тихоокеанского региона. Причем свою нишу в культурах этих стран занимают не западные ценности, а, в первую очередь, западные материальные достижения.
Что же касается синтеза, то его примеры можно найти в странах Латинской Америки (см. Шемякин Я. Г. Специфика латиноамериканской цивилизации, 1998). Причем, возможно, качественное преобразование латиноамериканской культуры в слишком сжатые сроки и привело в итоге к жесткому кризису в экономической и социальной сфере стран Латинской Америки.
Страны исламской цивилизации стремятся избегать таких кризисов, давление Запада не устраивает их политические элиты. При попытках модернизации западные ценности отторгаются, а идеологический вакуум заполняется фундаменталистскими течениями. Эти факторы способствуют развитию такого типа взаимодействия, как конфликт.
В России такая конфликтность возникает не между христианскими и мусульманскими объединениями, а между этими объединениями и светским управлением общества, скопированным с Запада (особенно, теория свободного рынка).
Говоря о конфликтах, невозможно не упомянуть и теорию известного исследователя С. Хантингтона.
В обзоре книги С. Хантингтона “Конфликт цивилизаций и повторное установление мирового порядка”. [Huntington, 1996] мы находим интересный анализ взаимоотношений Запада и Востока.
С точки зрения С. Хантингтона, до 1500 г. контакты между цивилизациями либо не существовали, либо имели ограниченный характер, лишь иногда прерываемый интенсивным общением. Содержание этих контактов хорошо выражается словом “встречи”, которое обычно употребляют историки. Цивилизации были разделены временем и пространством.
К 1500 г. спорадические и ограниченные “встречи” между цивилизациями сменились постоянным и широким воздействием Запада на все остальные цивилизации. К началу XX в. западное господство охватило большую часть мира.
Как отмечает С. Хантигтон, прямым источником западной экспансии было технологическое превосходство. “Запад покорил мир не благодаря превосходству его идей, ценностей или религии (в которую были обращены немногие члены других цивилизаций), а именно благодаря превосходству в применении организованного насилия. На Западе часто забывают об этом, в незападных цивилизациях это помнят постоянно”. [Хантингтон, 1998. С. 510].
Глобальные конфликты в мире претерпели определенную эволюцию. Как отмечает С. Хантингтон, после Вестфальского мира в западном ареале конфликты разворачивались главным образом между государями, после французской революции – между сформировавшимися нациями. Конец такой модели конфликтов положила первая мировая война. А затем, в результате революции 1917 г. в России и ответной реакции на нее, конфликт наций уступил конфликту идеологий. Сторонами такого конфликта были вначале коммунизм, нацизм и либеральная демократия, а затем – коммунизм и либеральная демократия. Во время “холодной войны” этот конфликт воплотился в борьбу двух сверхдержав, ни одна из которых не была нацией – государством в классическом европейском смысле. Их самоидентификация формулировалась в идеологических категориях. [Хантингтон, 1998. С. 511].
По окончании “холодной войны” конфликт идеологий уступает место более сложным конфликтам. “Деление человечества, вызванного “холодной войной”, более не существует, однако сохраняется и порождает новые конфликты деление народов по этническим, религиозным и цивилизационным признакам”. [Хантингтон, 1998. С. 514].
С. Хантингтон считает, что рост цивилизационного самосознания приведет к углублению понимания различий между цивилизациями и общности в рамках одной цивилизации. Отметим, что это уже происходит в современном мире. Страны группируются в цивилизационные блоки, усиливается экономический регионализм.
Особо ярким фактором консолидации внутри одной цивилизации в современном мире С. Хантингтон считает религию. “Религия еще в большей степени, чем национальность, привязывает человека к определенному культурному ареалу: можно быть наполовину французом и наполовину арабом, но невозможно быть наполовину католиком или наполовину мусульманином”. [Хантингтон, 1998. С. 516].
Автор отмечает, что у всех крупных политических идеологий XX в. (“либерализм, социализм, анархизм, консерватизм, национализм, фашизм, христианская демократия”) есть одно общее – они продукты западной цивилизации. С точки зрения С. Хантингтона, ни одна другая цивилизация не выработала крупной политической идеологии. Запад же не породил сколько-нибудь крупной религии. “Все великие мировые религии – плоды незападных цивилизаций и в большинстве своем появились раньше западной цивилизации. По мере того как мир выходит из своей западной фазы, идеологии, знаменовавшие собой позднюю пору западной цивилизации, приходят в упадок, а их место занимают религии и другие формы идентичности и убеждений, в основе которых лежит культура. Происшедшее после Вестфальского мира отделение религии от международной политики доживает свои дни, и религия во все большей степени вмешивается в международные отношения. Межцивилизационное столкновение культур и религий вытесняет рожденное Западом внутрицивилизационное столкновение политических идей…” [Хантингтон, 1998. С. 515].
Исследователь отмечает, что наряду с привычными формами религии возникают фундаменталистские религиозные движения, вызываемые разрушением незападных систем ценностей и уклада жизни, вызванных в свою очередь, с его точки зрения, экономической модернизацией и сопровождающими ее социальными изменениями. С. Хантигтон обращает внимание, что подобные движения сложились не только в исламе, но и в западном христианстве, иудаизме, буддизме, индуизме.
Со вступлением в XXI век мы вступили в очень сложный мир, реагирующий неоднозначно и не всегда линейно. С. Хантингтон считает, что центральной осью мировой политики будущего, видимо, будет конфликт между Западом и остальным миром. С этим можно не согласиться, так как существуют также противоречия между восточными цивилизациями и внутри них самих, но несомненно то, что западные амбиции долгое время еще будут раздражающим фактором в отношениях Запада и Востока.
С. Хантингтон опасается за существование западной цивилизации. Он рекомендует своеобразный выход из сложившейся ситуации. “Выживание Запада зависит от способности американцев утвердить свою западную идентичность и способности Запада принять свою цивилизацию как уникальную, а не универсальную, объединиться и обновить ее и противостоять вызовам со стороны незападных обществ. Возможность избежать глобальной войны цивилизаций зависит от того, насколько мировые лидеры способны принять этот вызов и пойти на сотрудничество для поддержания многоцивилизационного характера мировой политики…” [Хантингтон, 1998. С. 509].
Здесь важны два момента. Признание западной цивилизации не в статусе универсальной, а в статусе уникальной, и признание многоцивилизационного характера мировой политики.
В то же время теория Хантингтона имеет свои недостатки. Так период до 1500 г. характеризуется не редкими встречами цивилизаций, а большими культурными заимствованиями.
И молодой мусульманский мир почерпнул многое из Греции, Персии, Индии, и средневековая Европа многое взяла из культуры мусульман. Этой теме посвящены труды Г. Э. фон Грюнебаума и У. М. Уотта и других исследователей.
Вторая ошибка С. Хантингтона касается межцивилизационного столкновения культур и религий. В рамках России такие столкновения связаны только с конфликтностью ваххабизма и тоталитарных сект, в то же время традиционные конфессии все больше положительно взаимодействуют. Конфессиональная конфликтность истории России, несомненно, была мягче по сравнению с таковой на Западе. Это объяснялось и этноконфессиональной однородностью верующих (отсюда – отсутствие конкуренции). Если ты татарин, то мусульманин, если русский – православный, если немец – лютеранин и т. д.