Моя

– Кровосос, мля, – тихо, но зло произнес Саша. – А что ж раньше никто внимания не обратил?

– Разница между смертями – от года до восьми месяцев. Три проститутки, одна наркоманка, две неизвестные.

– И сегодняшняя. – Саша распечатал снимок обнаруженного трупа, повесил рядом с остальными. – Прошлых где находили?

– Шалав в лесу случайно нашли грибники. Наркоманку на стройке, рабочие расчищали завалы. Одну неизвестную в коллекторном колодце, другая, сам знаешь, вчерашняя, плыла вниз по течению, застряла в коряге. Времена года смертей не совпадают.

– Погоди, – Саня ткнул пальцем в свежий труп. – А эту на виду оставил.

– Я уж подумал. Смелеет, гад.

– Точняк.

– Надо сообщать начальству, – Вадим медленно, глубоко вздохнул. – Поздравляю, у нас завелся маньяк.

В кабинет вошла Людмила Степановна в своем неизменном цветастом халате с ведром в одной руке и шваброй в другой. Дородная пенсионерка тяжело переступила невысокий порожец, поставила на пол ведро, со вздохом распрямилась.

– Здрасти, мальчики! – бодро произнесла она. – Завшивели, я смотрю тут без меня.

– Здрасти, Людмила Степановна! – расплывшись в широкой улыбке, ответил Саша. – Да, тут срачь!

– Здравствуйте, – Вадим коротко кивнул уборщице, не отрывая взгляда от доски.

– Что-то долго я болела, – Людмила Степановна, по-хозяйски уперев руки в пышные бока, встала посреди кабинета. – Ну, вот, пришла.

– Очень даже рады, – Саша достал из-под своего стола переполненное смятыми листами и объедками мусорное ведро.

– А это что? – прищурившись, пенсионерка посмотрела на доску. – Али маньяк завелся?

– Людмила Степановна, мойте, – спокойно ответил Вадим.

– Ладно, не лезу, не лезу. Вот ирод! – бросая в ведро тряпку, проворчала пенсионерка. – Девки-то молодые совсем. И как таких паганцев земля носит? Э-эх…

Моя…

В голове так и крутилась навязчивая мысль поехать домой. Просто посмотреть, как она спит. Дозу он рассчитал такую, что новая игрушка не проснется до позднего вечера.

Новая игрушка. Нет, она не игрушка. Она нечто большее, его спасение, которое он искал так долго.

Моя…

Работа. Ох уж эта работа! Сейчас бы лежать рядом с Ней, дышать ее запахом, трогать теплую кожу, касаться губами ее губ…

В штанах снова стало тесно, в горле пересохло. Он никогда и никого не целовал. Мысль об этом вызывала лишь отвращение, оставляя на языке горький, едкий привкус желчи.

Но Она…

Он облизнулся, вытер губы тыльной стороной ладони и глубоко вдохнул, стараясь успокоить бешено стучавшее сердце. До конца рабочего дня еще три часа. Полчаса до дома. Нужно потерпеть.

То, что он смог проделать сегодня, похитив человека среди белого дня, казалось знаком свыше, а значит, все будет хорошо.

– Заходи, Фролов, – кивнул Шуйский, не поднимая головы от бумаг. – Чего там у тебя? – Взял ручку, черкнул подпись, громко хлопнул печатью. – Бюрократы, мать их так…

Саня осторожно переступил порог кабинета, прицениваясь к настроению начальства. Шуйский – мужик вспыльчивый и крепкий на словцо, лучше подготовиться заранее и лишнего не говорить.

В кабинете генерала стояла неприятная духота, несмотря на распахнутые настежь окна. Горячий ветерок шевелил разбросанные по столу бумаги, загоняя с улицы запахи бензина и пыли.

– Здравия желаю, Василий Петрович, – поздоровался Вадим.

– Ты ж отпросился на сегодня, Холодов, – Шуйский недовольно зыркнул на него из-под густых бровей.

– Планы поменялись.

– А чего не сказал? Я Фролова одного на труп посылал.

– Виноват, заработался, отчеты делал.

– И как?

– Все, вот, принес.

– Это хорошо, – Шуйский кивнул на стол, показывая, куда положить бумаги. – По трупу что?

– У нас маньяк, – Ответил Саша, присаживаясь за длинный, покрытый тонким слоем пыли стол.

– Точно?

– Точно, – ответил Вадим. – Я выборку сделал. Все сходится. Обескровленные тела со следами пыток. Сегодня такую же нашли. Только тех он прятал, а эту на виду оставил.

Шуйский нервно погладил пышные усы, нахмурил густые брови, недовольно спросил:

– Сколько трупов?

– Всего семь. Со вчерашней и сегодняшней.

– Вчерашняя почти разложилась, – Саня протянул ему фотографии. – Приблизительная дата смерти две недели назад. Может, чуть больше.

– Может чуть, – рыкнул генерал, склоняясь над фотографиями. – У нас патологоанатомы на картах что ли гадают?

– Жара. К тому же в воде нашли. Следов утопления нет, тело обескровлено.

– Ну, – Шуйский снова откинулся на спинку стула, сложил руки на груди, – открывайте дело. Разница между смертями какая?

– От года до восьми месяцев прошлые жертвы. – Вадим прекрасно понимал недовольство генерала – до пенсии пару месяцев, а тут такой «подарочек». – А эти две в несколько недель. Я так понял, он определенный типаж выбирает. Миниатюрные брюнетки.

– Если я правильно понял, – взгляд Шуйского сделался тяжелым, – он наращивает обороты. И скоро у нас может быть еще один труп. Поднимайте всех пропавших с похожим типажом за последние три месяца, а лучше за год. Соберите информацию о каждой жертве. Под мой личный контроль. Докажите, что у нас маньяк, и сбагрим это дело в главк с чистой совестью.

– Есть, – почти хором ответили Саша и Вадим, дружно встали.

У двери столкнулись с Людмилой Ивановной.

– Баба с полным ведром – это хорошо, – тихо произнес Саша. – Это к удачи.

Глава 2

Позвонить бы.

Да, уже пора. Вадим набрал номер Снежаны и приготовился слушать длинные гудки. Ждал до последнего. По своему обыкновению Снежка не ответила. Ну и ладно.

Вадим вытянул ноги, запрокинул голову, разглядывая трещины на потолке и пятна от обвалившейся местами штукатурки. Взгляд переместился в угол кабинета, где среди прозрачной паутины, свитой пауком на старой проводке, застыла дохлая муха.

– Майор Холодов! – тихо, но грозно рыкнул Саша, при этом широко улыбаясь. – У нас тут семь трупов, а ты в прострации. Чего случилось-то?

– Снежка-а, – тихо протянул Вадим. – За что взъелась? У меня такие планы были на эти выходные…

– Вспоминай, чего сделал, что сказал? – со знанием дела ухмыльнулся Саша.

– Да про ремонт в моей квартире говорили, – Вадим сморщился, словно в рот попало что-то кислое. – Обои мои старые ей, видите ли, не нравятся. Окна красить решила…

– А ты?

Вадим снова вернулся к обозреванию трещин на потолке, вспоминая, как разозлила его эта идея. Зачем менять что-то, если и так можно жить? Что он тогда сказал? «Иди и в своей общаге комнату перекраивай». Да, именно так. И после этих слов Снежка молча ушла.

– А я не разрешил.

– Вот и причина. Если женщина взялась перестраивать твою хату, значит, она там уже обжилась. Гнездо, так сказать, свила. А ты все обломал, не пустил, так сказать, дальше порога. Вот она и психанула.

– Тоже мне, знаток женской логики, – беззлобно бросил Вадим.

– Потому что я, в отличие от тебя, женат, – Саша взял рюкзак, засунул туда папку с бумагами. – И отлично знаю, что такое бабьи истерики. Пошли, к Ивану заглянем. Он из морга приехал. С новостями.

В длинном коридоре пахло свежестью – Людмила Степановна успела прибрать и здесь. Но со стороны запасного входа уже вползал запах сигарет, в огромных количествах, выкуриваемых возле ржавого мусорного ведра.

– У меня тут ни одна камера не работает! – проорал Шуйский в сотовый, быстрым шагом проходя мимо офицеров. – Ни одна, понимаешь ты? На хера мне эти бумажки тоннами? Найдите денег, мля! И человечка толкового пришлите, задолбали постоянные сбои! Почему я должен этой херней заниматься?

Нервно сунул телефон в карман брюк, достал из другого сигареты и нырнул к дверям черного хода.

– На глаза ему лучше сегодня не попадаться, – поостерегся Саша. – К Ивану, и валим отсюда.

– Согласен.

– Какие новости? – с порога спросил Вадим, заходя в кабинет, где сидели два дознавателя. Иван сегодня был один. Сюда Людмила Степановна еще не добралась, и комнатка выглядела серой и пыльной. Только место Ивана, каким-то образом, выделялось аккуратностью – папки ровными стопками, на столе и мониторе ни пылинки, канцелярские принадлежности в желтом пластиковом стаканчике.