Будь крутым

– Знаешь, что бы ты мог сделать? – сказал Раджи. – Подняться и поискать дверь с табличкой «Не беспокоить»!

– Это что же, все двенадцать этажей обрыскать? И чтобы горничные меня засекли? А потом, подумайте только, на скольких дверях там вывешена такая табличка! Теперь слушайте. В три часа он выходит и едет в Силвер-Лейк, где у них фирма помещается. Сейчас он там.

– А ты где?

– В гостях у друга в Вест-Голливуд.

– Так кто же пасет Чили Палмера?

– Я думал, вы.

– А откуда я машину возьму?

– Вы придумали план, – сказал Элиот, – только не подумали о том, как его осуществить.

В среду вечером на дежурстве был Раджи. Вслед за Чили он проехал от самого Силвер-Лейк по Сансет и Маунтин-драйв, а потом через Лома-Виста до самого дома этой бабы со студии. Потом он вернулся к себе домой, где его ждала мисс Сайгон, которую по средам отпускали из этого ее привокзального стриптиз-бара. Наутро в девять часов он позвонил Чили Палмеру в отель. Ему пришлось дозваниваться, прежде чем тот взял трубку, и было уже почти пол-одиннадцатого. Раджи сказал:

– С вами говорят из цветочного магазина в Беверли-Хиллс. Нам надлежит доставить вам букет, но заказчик запамятовал ваш номер. Уточните его, пожалуйста, восемь… а как дальше?

Абонент попросил оставить цветы у портье и повесил трубку. Этим же днем он отправил мисс Сайгон в Силвер-Лейк посмотреть, стоит ли перед студией «БНБ продакшн» старенький «мерседес» Чили. Она позвонила ему сказать, что потеряла «мерседес».

На поверку слежка оказалась не такой простой штукой, как кажется.

В четверг вечером было дежурство Элиота. Он проводил преследуемого до дома Элейн, после чего развернулся и отправился в Вест-Голливуд к другу – тому самому, с которым делил камеру в исправительном заведении «Кулани». Звали этого друга Энди, и он любил разыгрывать роль эдакого рубахи-парня из чернушных фильмов сороковых годов. Увидев входящего Элиота, Энди мог сказать: «Привет, олух царя небесного!» А мог сказать так: «Здравствуй, незнакомец! Каким ветром занесло в наш городок?» А мог встретить его словами: «Привет, морячок! Надолго к нам причалил?» Иной раз Энди брал себе роль маленькой сиротки Энн, потому что волосы у него были пышные, рыжие, и Элиоту тогда приходилось надевать на голову тюрбан, который соорудил для него Энди, и превращаться в Панджата, дружка ее богача-отца, развлекающего Энни и всячески балующего ее. Элиоту больше нравилось, когда не надо было никого изображать и они с Энди были такими, какие они есть. Энди ставил танцы для видео, занимался подтанцовкой. Он предпочитал классическую хореографию и натаскивал Элиота, репетируя с ним движение для его кинопробы. Он вставал в позу, Элиот занимал свое место у него за спиной. Энди начинал считать: «Пять, шесть, семь, восемь», и Элиот принимался повторять за ним все то, что он делал. Играть было давней мечтой Элиота, к которой он возвращался вновь и вновь, не смея признаться в ней Раджи, мечтой, зародившейся, когда он был еще администратором и организовывал шоу. Что ж, теперь мечта станет явью, если же не станет, кому-то будет грозить смерть.

В пятницу утром машины Чили Палмера на подъездной аллее возле дома Элейн не оказалось. Элиот проехал к отелю, подождал немного в машине, стоя напротив, а потом позвонил, спросив мистера Палмера. Телефонистка сказала, что мистер Палмер не отвечает. Элиот спросил, не потому ли он не отвечает, что не хочет, чтобы его беспокоили. Нет, ответила телефонистка, просто не отвечает. Элиот позвонил Раджи и сказал, что ему кажется, будто преследуемый скрылся.

Раджи позвонил Нику Кару и спросил у Робин, когда та ответила, не в курсе ли она гастрольного расписания Линды Мун на первую неделю ее гастролей. Он так и видел перед собой эту недотрогу Робин, как она сидит за столом, также с телефоном на голове, чтобы не отстать от шефа. Она сказала:

– Они отыграли в «Пляже Родондо». Отыграли в «Предгорье» в Лонг-Бич, в «Ледяном доме» в Палм-Спрингс. Сегодня у них концерт в Сан-Хуан-Капистрано в «Каретнике», завтра в Сан-Диего в «Пузом кверху»… В воскресенье дневной концерт в «Ла Плайя», это возле Дель-Мара, на нудистском пляже.

– Не хочешь съездить туда со мной, посмотреть?

– Знаете, как выглядят те, кто посещает нудистские пляжи? – сказала Робин.

– Скажи, как.

– Как люди, которым там лучше не показываться.

– Чили Палмер тоже поехал на гастроли?

– Мне не сообщили.

– Узнай это для меня у Ника.

После минутной паузы он услышал голос Ника. Тот сказал: «Передай ему, что если он на шаг приблизится к Чили Палмеру, то я уж позабочусь, чтобы он больше на ноги встать не смог». А потом раздался голос Робин:

– Ник велел вам передать, что если вы приблизитесь к Чили Палмеру хоть на шаг, он вам ноги переломает.

– Что бы ему так и сказать!

– Не те книжки читает.

– Понимаешь, – сказал Раджи, – если мне не следует приближаться к Палмеру, значит, он там. Я ясно выразился?

– Да. Иначе Ник должен был сказать: «Нет. Его там нет». Так вы поедете туда?

Раджи покачал головой.

– Я только хотел узнать, в городе он или нет.

Он сообщил преследуемому, что ему передают цветы, а тот велел оставить их у портье. Это было вчера. Палмер мог обратить внимание на то, что никаких цветов он так и не получил. Но это не важно. Сейчас мысли Раджи были заняты тем, как бы опять использовать придумку с цветами, но уже не для выяснения номера, а чтобы проникнуть в этот номер и осмотреть его.

Он позвонил мисс Сайгон и велел азиаточке быть наготове – он за ней заедет.

Все вышло как надо: по пути они заехали в цветочный магазин, где выбрали пятидесятидолларовый букет для доставки мистеру Чили Пал-меру, кинопродюсеру, остановившемуся сейчас во «Временах года». Продавщице Раджи сказал следующее: «Цветы необходимо доставить до пяти часов, времени, когда мистер Палмер возвращается со студии. Ясно? Так, чтобы он вошел в номер и увидел букет». Раджи пояснил цветочнице, что время доставки крайне важно, так как задуман розыгрыш. Он дал ей десять долларов для рассыльного и записку для служащих отеля: «Важное условие – поставить в номер до пяти часов». Он спросил продавщицу, сможет ли она проконтролировать, чтобы все было сделано как надо. «Почему же нет? – ответила она. – Но лучше поторопиться, потому что уже почти четыре часа».

В четыре тридцать Раджи подвез мисс Сайгон к дверям отеля, так проинструктировав ее: «Постой в вестибюле и поглядывай на часы. Там будет полно охранников, их сразу видно. Но ты не обращай внимания. К тебе они цепляться не будут – выглядишь ты очень прилично, на проститутку не похожа, и всякое такое».

Это было правдой. В белом, не слишком коротком платье, обеими руками вцепившаяся в сумочку, мисс Сайгон походила на только-только приехавшую из захолустья провинциалку. Единственное, что от нее требовалось, это дождаться рассыльного из цветочного магазина. Тот передаст цветы портье – рассыльному отеля, а мисс Сайгон пройдет за ним наверх, проследив, в какой номер он понесет цветы.

– Зачем вам понадобилось знать номер? – удивилась Мин Лин, на что Раджи посоветовал ей не забивать всякими глупостями ее хорошенькую головку.

В пять часов Раджи припарковался напротив отеля. Вскоре малютка мисс Сайгон вышла из отеля и села к нему в машину.

– Номер тысяча двенадцатый, – сказала она. – И все-таки я не понимаю, как…

Раджи показал ей отмычку – трофей от Джо Лаза.

– С помощью вот этого.

Отмычка бесполезна, если дверь открывается пластиковой карточкой, которую надо сунуть в отверстие, чтобы загорелся зеленый огонек, но в этом отеле двери номеров открывались по старинке ключом, и отмычка в опытных руках действовала безотказно. Надо было лишь покрутить ею, пока не услышишь щелчок, и тогда входи. Открыв дверь и очутившись в двойном номере, Раджи прошел через холл прямо к балконной двери, где на круглом столике стоял пятидесятидолларовый букет.