Пороки

Каролина Дэй

Пороки

Пролог

Этот взгляд узнаю из тысячи. Этот огонь в темных глазах, эту похоть, съедающую нас с костями, эту агонию, в которой мы всегда будем гореть, где бы ни находились.

Между нами огромная толпа людей, но его это не останавливает. Наступает, словно коршун на жертву, заставляя дрожать от страха даже через такое расстояние.

Он меня нашел…

Пячусь назад, он надвигается вперед. Смотрит в упор. Следит. Дышит спокойно, в то время как мое сердце готово выпрыгнуть сию секунду. Он не может быть здесь. Не может! Это все иллюзия. Так я пытаюсь обмануть саму себя. Бесполезно.

Бегу, разгоняя в стороны людей. Кто-то хмуро оборачивается, кто-то недоумевает, кому-то вообще плевать. Трудно выйти отсюда – высокие каблуки на сапогах не прибавляют скорости, однако мне удается преодолеть толпу и выбежать наружу.

Вроде тихо, за мной никто не идет, не преследует. Но я все равно бегу куда глаза глядят. Сердце бешено стучит в груди, волнение подходит к крайней отметке. Я на грани срыва. На грани истерики. Почему он здесь? Как нашел меня? Может, мне показалось? Все же внутри клуба темно.

Вряд ли…

Морозный воздух тут же проникает в легкие, но он не отрезвляет, мышцы словно каменеют, это не дает возможности взять себя в руки. Нужно бежать. Чем дальше, тем лучше. Пока не догнал. Снова.

Удается обогнуть здание клуба, завернуть к магазину антикварных изделий. Он все еще открыт, могу зайти к хозяину и попросить спрятать. А что? Хорошая идея! Смотрю на дверь как на спасение от бед, как на свет в конце тоннеля.

Но поздно…

В одно движение сильные руки перехватывают поперек талии и прижимают меня вплотную к кирпичной стене магазина. Крепко. Настолько, что не сдвинуться, не убежать снова. Не могу пошевелиться, лицо хватают в тиски. В мгновение встречаюсь с темными глазами.

С глазами человека, которого когда-то любила…

– Помогите… ам-м!..

– Тише! – широкая ладонь, пропахшая табаком, тут же закрывает мне рот.

В маленьком закоулке ни единой живой души, все веселятся на вечеринке, либо курят у главного входа. А я здесь. В лапах самого опасного человека на свете. В руках разъяренного Себастьяна Гранда.

– Ну что, здравствуй, Лолита. Давно не виделись, – произносит он вкрадчиво тем самым хриплым голосом, который когда-то сводил меня с ума, и коварно улыбается, обнажив ровный ряд белоснежных зубов. Больше напоминает оскал. Черт! Как я могла попасться?

– Скучала по мне?

Он наклоняется к уху. Дыхание опускается на мочку. Согревает в прохладе зимней ночи. Губы касаются кожи, вызывая непрошеные мурашки. Трясусь в его руках, чувствую его тело. Вплотную к своему. Только не испытываю ничего, кроме страха, охватившего меня еще в клубе, когда столкнулась с чернотой его глаз.

– Успокоилась? Скажешь что-нибудь ласковое? – Себастьян убирает ладонь с моего рта и слегка отстраняется.

– Пошел к черту! – выплевываю ему в лицо.

Пытаюсь вырваться, бью по плечам, по груди, пользуясь возможностью, но мужчина быстро хватает мои ладони и заводит наверх, прижимает к стене. Теперь точно не выбраться. Я сейчас не в том положении.

– Так и знал, что наша встреча будет жаркой.

Ухмыляется, гад! Чтоб тебя приступ хватил, придурок! Я даже из сострадания неотложку не вызову!

– Ты почти не изменилась, – большим пальцем обводит нижнюю губу, – такая же красивая, горячая и до жути вкусная.

Вновь наклоняется к уху, но уже с другой стороны, ведет языком медленную дорожку по шее. Палец все еще касается губы, но Себастьян тут же убирает его, когда пытаюсь укусить от распирающей изнутри злости. Со всей дури. Чтобы знал, как он противен мне.

Зло зашипев, Себастьян отходит на полшага, оставив меня на растерзание мороза, но не отпуская моих рук. Осматривает внимательно. Глаза останавливаются сначала на губах, которые я сжимаю от злости, потом на шее, где висит маленький кулон, на объемной груди, приоткрытой глубоким декольте. Взгляд перемещается на ноги, все в мурашках от холода. И от страха за свою жизнь.

– Непослушная малышка.

Его рука ложится на шею, неспешно спускается ниже, проходит между двух полушарий. По талии. Бедрам. Огибает фигуру и останавливается на попе. Сжимает ее. Сильно. До легкой боли. А глаза все так же пронзают мои. Не разрывают зрительный контакт. Гипнотизируют.

– Уйди! – шиплю злобно.

– Так хочешь, чтобы я ушел? – коварно улыбается он чуть полноватыми губами. – А раньше желала меня, просила большего.

– Все в прошлом! Я изменилась! – снова пытаюсь кричать, но голос ослаб. Вместо этого с губ слетает подобие писка.

– Уверена?

Если сначала было чертовски холодно из-за отсутствия верхней одежды, то сейчас это вовсе не ощущается. Его ладонь греет, опаляет, оставляет горячие дорожки. И я не в состоянии сопротивляться: слишком сильно окутали его сети.

– Красивое платье. – Себастьян смотрит на молнию спереди. – Помню его. Впервые ты отдалась мне именно в нем.

– Больше этого не повторится!

– Правда? Твое тело говорит обратное.

Жесткая рука тут же оказывается под одеждой. Задирает подол платья, обнажая кромку чулка. Себастьян ехидно улыбается, словно достиг вершины мира. Черт! Думаешь, заманил в ловушку? Думаешь, так легко поддамся?

– Отойди от меня! – Я резко брыкаюсь. Его рука соскальзывает с ноги, но возвращаться не спешит. – Ты омерзительный лжец! Ты сломал мою жизнь, растоптал мое сердце! Ты уничтожил мою семью, меня уничтожил! Я не останусь с тобой, даже не мечтай! – категорично заявляю, глядя в темные глаза мужчины.

– Останешься.

– С какой стати?

– Потому что сама этого хочешь.

Его ладонь двигается вверх по внутренней стороне бедра. Все выше и выше. До границы с кружевными трусиками… Остро. Горячо. Словно током бьет. Наши тела прижаты вплотную, наше дыхание смешивается, но я испытываю лишь одно чувство – ненависть, которую трудно погасить.

Глава 1

За некоторое время до событий в прологе

Он всей душой ненавидел Рождество еще задолго до переезда в Великобританию. Ненавидел подарки, ожидание чуда. Ведь чудес на самом деле не существует. Однако на протяжении многих лет он приходил сюда. В один и тот же день, в одно и то же время, встречал седовласого сторожа, приветливо улыбающегося каждый раз, обходил чужие захоронения стороной и останавливался возле каменного надгробия.

Стоял около часа коршуном в черном одеянии, охраняя покойных от недоброжелателей. Размышлял о своих ошибках, о сожалениях, о том, что не сделал что-то вовремя, особенно для одного из членов этой семьи. Родители и двое малышей: сын и дочка. В глаза бросались даты рождения и даты смерти. Взрослым повезло больше, в отличие от детей. Тем была отведена всего пара лет жизни.

Мужчина зачесал назад пятерней свои черные волосы, вспоминая, как когда-то такими же жестами их гладила одна женщина. Как она смеялась. То сдержанно, то заливисто-счастливо. Как мягко поглаживала щеку, едва касаясь пальцами кожи. Боялась сделать что-то неправильно, а он так хотел ощутить большее. Больше ласки, больше чувств. Любви.

Но это не повторится.

Он до сих пор помнил тот день, когда ему позвонили среди ночи и сообщили ужасную весть. Помнил то чувство, когда внутри что-то оборвалось, сломалось. Когда впервые за многие годы он взял отгул и сидел дома, пялясь в потолок. Пил виски и не думал ни о чем, кроме образа миловидной брюнетки с пронзительными голубыми глазами.

Почему судьба поступила так жестоко по отношению к нему? Родился не в той семье? Вырос не в том месте? Встретил не ту женщину? Нет, с последним все иначе. Только в ее смерти виновата далеко не судьба.

Тогда кто?

Ветер неприятно подул в лицо, маленькие снежинки резали кожу. Они покружили около человека в черном, застывшего, словно статуя, совсем недолго, затем понеслись за спину, заставляя его обернуться. Неподалеку от выхода с кладбища стояла светлая фигурка с явно женскими очертаниями. Мужчине она показалась очень знакомой, даже родной.