Страница 7 из 10
Они позвали понятых, начали снимать на видео. То есть, пока мы с ним выходили курить из машины по дороге, его брат, который впереди сидел, быстренько мне в сумочку еще подложил. То есть, это все уже было заранее распланировано.
Тогда мне дали условный срок. Приговор был в апреле, и я до декабря еще ходила в инспекцию и там отмечалась, а потом просто забила. Потому что я продолжала употреблять. То, что со мной произошло, стало для меня уроком, но без наркоты я продержаться более трех дней была просто не в силах.
К сожалению, вся эта наркота на мозг действует так, что ты вообще ничего не боишься. Ты живешь ради этого кайфа, у тебя только инстинкты какие-то остаются, и все. Инстинкт выживания и боли. Потому что ломки, это очень сильные боли. И наркоман в итоге доходит до такой стадии, когда у него все тело болит и он только хочет облегчить себе жизнь. Я последний, наверное, год перед тем, как меня уже отправили в колонию, употребляла героин только в качестве обезболивающего.
Итак, я в инспекции отмечалась не всегда и несколько раз пропустила. В начале декабря я поехала в другой город покупать, и меня уже там “хлопнули”. То есть, это уже наводкой не было. Это было просто дуростью. Я была со своими двумя знакомыми. Мы поехали, купили и просто заблудились.
У меня в кармане лежали полтора грамма. Поскольку мы были втроем, то думали, что все нормально, довезем до дома. Нас полицейские остановили. А мы им говорим, что выпили, мол, не подскажете как добраться до Домодедово.
Они же видят, что с нами что-то ненормально и спрашивают у меня, есть ли запрещенные препараты. Ну а мне что, выкидывать что ли? Я уже поняла, что все, уже тут не отвертишься. И сказала, что да, есть. Меня отвезли в отдел и стали оформлять. Они составили протоколы и сказали ждать пока меня вызовет следователь. Я написала подписку о невыезде и меня отпустили домой.
На тот момент я жила со своими знакомыми, потому что с родителями поругалась. И один из них был со мной в момент задержания. Он сказал, что их досмотрели и отпустили.
Прошла неделя, и я еду домой к родителям. А я уже купила, только у себя в городе. Приезжаю к родителям, пошла в душ, употребила там все, что мне нужно, чтобы нормально себя чувствовать, выхожу, а там сотрудники УФСИН стоят.
То есть родители мои их уже в квартиру впустили. То ли они созвонились заранее, что они меня ищут. Оказывается, я уже к тому моменту была в розыске. И они мне говорят:
– Ну что, собирайся, у тебя через два часа суд.
Я испугалась и спрашиваю:
– Ну меня же не посадят?
Мне женщина отвечает:
– Нет, тебе просто добавят еще испытательного срока, и все.
Я, как дурочка, им поверила и зашла в ванную. Потому что у родителей нельзя оставлять такие вещи, а выбрасывать жалко. Мы сели в машину и мне стало плохо. Сотрудница побежала за минералкой, меня отпаивать. По щекам меня лупили, чтобы до суда довезти.
В суде я стояла и “вся плавала”, ничего не понимала. И только поняла, что мне дали реальный срок. Мне дали три года, надели наручники и отвезли в ИВС. А потом перевезли в СИЗО, в город Каширу. Когда везли туда я в автозаке сидела в отдельном “стакане”. Потому что они понимали, что у меня ломка и могло вырвать.
В СИЗО была камера площадью 15 “квадратов”, где находились 11 человек. Там были трехъярусные “шконки”, и меня определили на третью, самую верхнюю. И вот там я так просуществовала три месяца.
Там меня не кошмарили ни администрация, ни сокамерницы. Потому что все зависит от того, какой ты человек на самом деле. Если ты “какашка”, то к тебе везде будут относиться соответствующим образом. А если ты нормальная и адекватная, то так же и относиться будут к тебе.
Из Каширы меня уже по этапу повезли в Серпухов, а оттуда в Можайск, отбывать наказание. В Можайске ужасная колония, потому что там отбывают наказание женщины-первоходы. Они всего боятся и полностью находятся под режимом, исполняют все внутренние правила колонии. И вылизывают все места, какие только можно старшему начальству. И сами осужденные женщины заставляют подчиняться всему этому вновь прибывших.
Там не так, как в мужских колониях, не такая иерархия. Там некая “дедовщина”. В авторитете, в основном те, кто давно там или же занимает должности бригадира или дневального. Это “козлиные” места, но их боятся.
В колонии я работала швеей и шила вещи для полиции, МЧС, военным тоже. Все женские колонии в России им шьют одежду. Были и те, кто был “в отрицалове”. Они находились в строгих условиях содержания и сидели в помещениях камерного типа, в “четырех стенах”. Я хотела поскорее домой и не хотела примыкать к ним. У кого срок год, там еще можно просидеть, а если это пять или десять, то вряд ли.
В Можайской колонии я находилась три с половиной месяца. Я сама сходила к психиатру, а потом у начальства колонии попросила перевести меня в Чувашию. Потому что я думала, что вот так я и буду сидеть весь срок. Потому что там относились к осужденным как к рабыням.
Когда ты пришла с этапа и тебе говорят: “иди, мой продол”, это нормально. Ты там первые недели три “выламываешь” все дежурства, какие только можно. Потому что ты там новенькая, тебя там таким образом испытывают, “посвящают”.
И на картошку посылают. Это когда ты по 4-5 часов чистишь картошку эту маленькую, как горох, до крови тупыми ножами в столовой. И я думала, неужели это так и будет весь срок? А я же от других женщин слышала, что в Чувашии проще и там есть шанс выйти по УДО (условно-досрочному освобождению), в отличие от Можайска, где таких шансов практически не было. И вот это меня зацепило больше всего, шанс выйти по УДО. Даже не отношения, потому что я уже более-менее привыкла.
Меня перевели в Чувашию. Там колония отличалась от можайской. В Чувашии система локальных зон. На территории стоит барак, где проживает отряд, а все в округе обнесено колючей проволокой и разделено на локальные зоны с калитками и домофонами.
То есть там ты не можешь свободно перемещаться по колонии, как в Можайске. Только в “локалке” стоишь. И там выход на улицу был только по расписанию. В плане режима там было пожестче, чем в Можайске, зато отношения между осужденными намного проще.
Распорядок там был такой. В 6.15 подъем, после чего мы шли умываться и подготавливаться к выходу на улицу. Потом на улице построение, зарядка. Так было каждый день. Только если сильный ливень или мороз, это все происходило в бараке. А так в метель и непогоду все было на плацу.
Там нас всех считали и вели в столовую завтракать. Ела, конечно, там была та еще. Сечка, ячка с запахом вот этой крупы на воде, хлеб вечно недопеченный, мягкий, серый. Там нет черного хлеба или батонов, там серые “кирпичи”. Кушать это было трудно. Все несоленое, несладкое.
Незадолго до моего освобождения я в восемь утра вышла работать на швейную фабрику. Мне это запомнилось. Обычно я работала в понедельник и вторник с 7 до 23 часов, в среду с 7 утра до часа ночи, а в четверг с 7 утра до 7 утра пятницы, – т.е. на сутки. В пятницу я приходила в барак на два часа поспать и выходила работать опять до субботы. Получается, что с четверга по субботу я работала практически безвылазно. Двое суток и за них нас выводили два раза по два часа в отряд.
Она и другие осужденные не справлялись с поставленными задачами? Нет, просто кто-то хотел на нас побольше заработать. Если мы в короткие сроки отшивали план, то все, что мы шили, его перевыполняя, на этом колония зарабатывала больше.
Чем больше в месяц отшивает колония и сдает кителей, ДПСов (курточки), тем больше заработок. Это очень выгодно начальству. Ну и осужденным женщинам тоже, потому что начальство колонии за это поощряет. Где-то благодарность вынесут, которая потом поможет при решении вопроса об УДО. Но, если честно, то тебя просто не спрашивают, хочешь ты сверхурочно работать или нет.
Самое страшное это когда ты в отряд приходишь, не спав почти двое суток, и перед этим неделю спишь по пять часов в сутки, а тебе говорят: поспи пару часов. И ты просто сидишь в ступоре и не спишь. Потому что страшно, что я усну, а потом не смогу подняться чтобы снова идти и работать. То есть тебе нельзя тонус этот снимать, который ты набрала за эти дни.