Суррогатный муж

Очень подрывают настроение нерешенные дела. Принять в виде решения «ничего не решать» – это не укладывается в моей голове. От решения я получаю удовольствие, так как оно символизирует взятие рубежа. Есть за что себя похвалить и есть куда двигаться дальше. Ничего не решать – это тупик, бег на месте, это бесконечное страдание моего мозга и души.

Я решила стать учителем для мужа: меняя свое поведение, менять его. Но это решение почему-то подозрительно смахивает на «ничего не решать». Постоянная жвачка – как бесконечная дорожка на велотренажере, как вляпаться в тесто для торта «Муравейник» и пытаться отлепить его от рук без применения муки. То ли задача мне не по силам, то ли жду быстрых результатов, то ли не верю в него. Не могу, взрываюсь. Может, простить себя за то, что эти отношения не сложились, что перезагрузка невозможна?

Менять себя тяжело, много соблазнов. Искушение ныть и жалеть себя. Постоянное желание выпустить злющего фыркающего зверя, который бьется внутри меня о социальные преграды. Запретами его можно только раздраконить. Вот накормить бы его, чтоб он, довольный, расслабился и спокойно, счастливо заснул. Только что он ест? Какая пища приносит ему удовольствие? Я снова вернулась к своим желаниям…

Антонио

За несколько месяцев переписки портрет самого стойкого из виртуальных поклонников получил дополнительные штрихи, и у него появилась биография.

Антонио София (Sofia), 1975 года рождения. Итальянец, ничего не основавший и не оказавший существенного влияния не только на исторические, политические, социальные, но даже на внутрисемейные события. Родился в Риме (Италия) и стал вторым ребенком в очень набожной семье. Особенно религиозной была его мать – женщина необразованная и до рождения детей работавшая швеей. Позже она освоила ремесло косметолога, но волей судьбы какое-то время работала поваром в школьной столовой. Неизвестно по какой причине она питала страсть к русским именам, вследствие чего сестру Антонио звали Таня, а его имя легко трансформировалось в распространенное в России «Антон». В детстве он был довольно выразителен и имел нормальный вес, увлекался фантастикой и демонстрировал хороший уровень интеллекта.

Мать его была домохозяйкой до тех пор, пока Антонио не исполнилось одиннадцать. Когда же она вышла на работу, брат с сестрой часто оставались дома одни, и это сподвигло его на кулинарные эксперименты в приготовлении пасты. Как-то в разговоре я пошутила, что он научился готовить пасту раньше, чем ходить.

– Этим грешат все итальянцы, – довольно заметил Антонио.

Школу он не любил. Терпеть не мог учителей и совершенно не ладил со сверстниками. Его взгляды на жизнь мешали ему завести друзей. Вспоминая то время, он называл себя одиноким волком:

– В одиночестве мне нравилось придумывать истории. Я всегда был тихим ребенком. Очень стеснительным, как и сейчас.

В университете он выбрал профессию эксперта в авиационной и мультимедийной информатике. Позже, когда его призвали в армию, благодаря своему уму получил тепленькое местечко в канцелярии, тем самым избавив себя от унылых и непосильных физических нагрузок. К тому времени его вес приближался к двумстам килограммам.

Вернувшись из армии, он вместе с другом открыл магазин игр. Но юные бизнесмены не удержали на плаву свое детище. Чем пахнут ремесла, он узнал, поработав в типографии, затем курьером, оператором кол-центра и даже продавцом драгоценностей. Тем временем ему исполнилось двадцать три, и – о боги! – у него случился первый секс. Здесь история имеет неясные очертания, но все указывает на то, что Антонио был склонен к беспорядочным связям и брал тех, кто сам шел ему в руки. Понятно, что это были не лучшие представительницы женского пола.

В настоящее время он по-прежнему в итальянской столице. Медитирует на лучшую жизнь в родительском доме, напротив госпиталя, в котором издал свой первый крик. Никого не смущает, что мальчику уже сорок три года. Его родители, которым за семьдесят, по-прежнему дееспособны и заботятся о его нуждах. В доме царит матриархат. Старшая сестра живет отдельно, воспитывая двоих детей.

Антонио доволен положением дел. Свою работу обычного клерка считает благословением Господним и очень ею дорожит. Досуг проводит однообразно, сражаясь армиями солдатиков, которые заполонили все полки в его комнате. Думаю, чтобы обеспылить эти фигуры, надо как минимум сорок часов в неделю. Увлечение это наполняет его жизнь настолько, что он с тоской вспоминает свой так мало поживший магазинчик, но с азартом, не претендуя на авторство, пишет правила для любимых игр. Кроме того, радостные минуты ему дарит еда (неизменная курица и салат) и просмотр футбольных матчей по ТВ.

Антонио – чистый теоретик. В теории он сопереживает, участвует в судьбах людей и даже в военных действиях. Он имеет свои взгляды на политические и культурные события. У него много мыслей на любую тему и минимум движений при любых обстоятельствах. Его любовные воззрения относят нас к персонажу известного романа Сервантеса, и хоть внешне он – вылитый Санчо Панса, но душевной организацией, вне сомнений, пошел в Дон Кихота.

Об отношениях с прекрасным полом говорил туманно и на моей памяти упоминал только об одной женщине, с которой прожил три года. С тех пор прошло восемь лет, и его руки забыли ощущение женской плоти, потому как прикасаться к женщине без любви нет никакой возможности для человека, имеющего такие ценности и идеалы.

В общем, вот они, высокие отношения. Кажется, это второй момент, который звучит тревожной трелью на задворках моего сознания.

Каждое утро отмечалось его сообщением, и особенно меня бесили смайлики. После того как муж, еще присутствующий в моей жизни, узрел послание с итальянским колоритом и устроил дикую истерику, мной был включен режим «секретно». Недолго думая, я на целый год отключила оповещения учетной записи с иностранным номером. Жаль, что опции «до конца жизни» айфон не предлагал. Правда, перед этим у меня была попытка забанить виртуального друга на выходные, что вызвало теперь уже у него сильный эмоциональный протест. Короче, сами того не подозревая, бунтовали оба мужчины. С итальянцем договориться было проще: мы сошлись на его предложении оставлять сообщения без ответа, пока я не найду для этого удобное время.

Так Антонио вошел в прозу моей жизни со своими невероятно скучными и безвкусно-постными вопросами: как дела? ты уже обедала? что было на обед? как проходит твой день? что ты делаешь? что ты будешь делать после работы? как Лео? как Алиса?

Мама мия!!! Можно я зарычу?!

Комплименты от него не блистали разнообразием и сводились к тому, что у меня самые необыкновенные и прекрасные на свете глаза, улыбка, которая озаряет мир, и, вне сомнения, я украшаю любую одежду, которую ношу. Его восхищали мои изящные руки, уникальный стиль и незаурядный ум. Бесконечные «ангел», bellissima, marvel и amazing4 в расчет не принимаются.

Я спрашивала мало, в основном копировала его вопросы ко мне и вставляла в чат, так как мне было лень писать. Поначалу общались мы на английском, но через два года это мне надоело и я стала писать по-русски, чтобы не утруждать себя лишними манипуляциями. Его сообщения я переводила самостоятельно либо пользовалась приложением в телефоне. Попытки освоить итальянский были мной закинуты далеко и надежно, так как мотивация на этот интеллектуальный труд не подъехала в мое распоряжение.

В целом наше общение сводилось к моим ответам на его вопросы. Редким случаем мы затрагивали социальные темы, но в основном Антонио давал оценку коротким эссе, которые я скидывала ему для прочтения, и принимал участие в выборе моих нарядов. Если они оказывались достойными внимания, то экран телефона весело светился ворчливым:

– Я уже вижу, как мужчины смотрят на тебя, как медведи на мед.

К текстам он всегда подходил с особым вниманием и ценил их высоко, что мне льстило и было неизменно приятно. Моя муза при этом прятала довольную улыбку и легко творила, увеличивая объемы сочинений.

4

Прекрасная (итал.), восхитительная (англ.), изумительная (англ.).