Суррогатный муж

На «дембельский аккорд» выпили лимонада и, собрав вещи, отправились в Дольчеаккуа, не подозревая, что подарили Милану свой битком набитый «саквояж Айболита» с лекарствами на все случаи жизни. Отныне и до возвращения в родные пенаты болеть нам запрещается. Там же, в Милане, без моего разрешения осталась моя любимая кофта, предательница.

Ну а пока, уверенные в своей способности мобилизоваться – все взять и ничего не забыть, – мы катим по старинному городу, название которого переводится как «ласковая вода». Очень атмосферное место. Я здесь по совету Антонио: этот город весьма впечатлил его в детстве. На площади в двадцать квадратных километров сосредоточились отличные фотографические фоны: набережная, мост, подземный город, замок. На Старый город набрели вечером: было темно, и нерв наш играл, рисуя в мыслях страшную схватку с летучими мышами. Мы растерялись, почувствовав себя в каменном мешке. Тусклое освещение, шорохи и мальчишки, сидевшие в переходах улиц у дверей домов, порождают когнитивный диссонанс. Как? Тут живут люди? Удивительные исторические строения и тинейджеры с сотовыми в руках – впечатляет.

Утром мы вернулись. Витиевато расположенные постройки, растительность на стенах строений сочным ковром уползает в небо, но ощущение чего-то невероятного, как накануне, уже не повторилось. Узкие проходы между домами заполнены оживленно болтающими людьми.

С веселым настроем мы поднялись к замку. Побродили под каменными сводами, насмотрелись на панораму города и спустились к мосту для трапезы, попутно испив, а потом и прикупив, пару бутылок вина. Вкусно и живописно. Все приемы пищи – это сопутствующий путешествию гастрономический тур.

Ночь провели в двухэтажном доме с цветущим двориком. Внутри – припаркованные низкие красные автомобили с открытым верхом, а на искусном кованом ограждении – золотые вензеля. Любителям не спеша вкушать жизнь можно и задержаться тут на недельку-другую. Вечером из кафе доносится зажигательная музыка, призывно поблескивают огоньки фонарей, неровно отражаясь в «ласковой воде». Хочется присоединиться к завсегдатаям и танцевать всю страстно-черную, по-итальянски темпераментную ночь напролет. Покупки в лавках этого города были вкуснятиной. Во Франции таких отменных овощей и фруктов мы не встретили, но там свои прелести!

Вальяжно развалившись на заднем сиденье авто, я наслаждалась крупной черешней, бликующей сочными бочками, и думала о мужчинах. Никто из них не дарил мне таких впечатлений и красок, как эти дни путешествия. Антонио только складывал в ряды буквы на дисплее, а муж уже лет семь устраивал мне ледяной душ Шарко с перерывами на горячие наркотические объятия. И только во время них мы были настоящими друг с другом, и оттого все сильнее раскачивались качели нашего брака, терзая в лохмотья мое сердце.

С 2016 года мой организм стал подавать сигналы, что враг на моей территории. И лишь прямая угроза жизни дала голосу разума взять верх над чувствами – с тех пор он нажимал красную кнопку SOS в моем сознании. И как бы ни кричали эмоции, этот сигнал тревоги рождал новый импульс: так не должны с тобой поступать, прекрати это.

Неужели все, кого я принимала за важных людей в своей жизни, просто биороботы? Так сухо. Бездушно. Это точно не о тех, кого определяет душа? Они ли будили меня, когда я спала фатальным наркотическим сном? Кто они, возвращающие мне так много: от здоровья моего и моих детей до блудного кота, от кошелька до радости бытия, одним движением спасая меня от проезжей части, когда я спешила жить? Биороботы или люди, успешно выполнившие свою задачу? А я ведь даже не знаю их имен. Вот оно, ориентирование, без карты и компаса. Вот они, маркеры на нашей трассе. Сделав свое дело, они бездушной меткой замирают в памяти, пропуская нас на следующий контрольный пункт. Сомневаетесь в своей дислокации? Маршрут построен, не переживайте.

– …Назовите фамилии и адреса его друзей. – Следователь замирает с карандашом в руке в ожидании информации.

Я меняю положение на стуле, чтобы удобнее устроить свой большой живот. На девятом месяце беременность постоянно дает о себе знать.

– Я не знаю, у него нет друзей, его никто не любит.

– Достаточно того, что его любите вы.

Поджав губы, он возвращается к своим документам. Меня прошибает пот. Game over23 – отчетливо загорается в моей голове.

– …Хей, нельзя, чтобы женщина носила такие тяжелые сумки! Где вы живете? Давайте я вас провожу! – Случайный прохожий перехватывает пакеты с продуктами.

На автомате выпускаю ношу из рук и просыпаюсь: я не портовый грузчик! Программа резко перестраивается внутри меня. Больше этим не занимаюсь.

– …Марина! Марина! Вы слышите меня? Не закрывайте глаза! Нельзя, слышите?

Узкий луч фонарика пронзает мой глаз. С каталки фельдшер пересаживает меня в инвалидное кресло. Я пытаюсь противиться. Опереться не удается, рука безвольно висит.

– Не положено. Вам нельзя передвигаться самой. – И он, простоявший надо мной весь путь до больницы на фоне спутанных проводов аппаратуры скорой, фиксирует меня ремнями.

Я делаю вторую попытку сказать «не надо», но язык уже почти час не работает. Слезы начинают катиться по моим щекам. Он устало, с шумом выдыхает и склоняется над моим лицом:

– Вам жить надо. Понимаете? А не думать о том, как вы сейчас выглядите!

В этот момент я принимаю решение, которое страшило меня восемь лет. Именно в скорой, на грани жизни и смерти, в моей голове настойчиво застучало слово: «Разведись». Я пыталась понять свое состояние, но мысль, возникшая в такой критический момент, заслоняла все происходящее. «Тебе надо развестись» поселилось в моей голове.

Весной 2016 года мои взгляды на карьеру и личную жизнь сильно изменились. Бог, отложив свой тугой портфель земных дел, лично для меня виртуозно провел мастер-класс «Марина vs жизнь». Сначала я рыдала в три ручья, не открывая глаз. Разомкнув их и оценив обстановку в палате, я устроила настоящий потоп, выплакав разом 70 % воды своего организма. Страх прошел, когда спустя четырнадцать часов в палате появился первый объект, похожий на вменяемого человека, с успокаивающим именем Надежда. Хотя она тоже несла пургу, но ее движения хоть как-то бились со словами. Люк слёз наконец захлопнулся изнутри, когда до меня дошло, что на соседних кроватях – не психи, а люди с нарушениями в работе головного мозга. Потеряв пять килограммов за три дня, на четвертый я приняла вертикальное положение. В восторге были все, включая пораженных болезнью Альцгеймера и их родственников. «Вы встали!» – радостно раздавалось с порога палаты. И искренность незнакомых людей вливала в меня силу.

– Как зовут президента РФ? – спрашивает невролог без тени улыбки.

– Ельцин… А нет, Путин. Девочки, кто сейчас у нас?..

– Какой сегодня день? – Тест продолжается, и ответы пациента медицинским почерком переносятся в карту больного.

Я улыбаюсь словам шустрой соседки по палате. Этот ежедневный ритуал, которым врач приветствовал пациентов с деменцией, уже перестал меня пугать. И как бы ни было грустно, против воли становилось смешно. Жизнь всегда продолжается, даже в худших местах.

Днем по «безлимитному абонементу» мы смотрели спонтанные концерты уникальной женщины, сорок лет проработавшей аккомпаниатором в консерватории и при этом удивительно поющей. После своего номера она брала мою кружку с тумбочки и пафосно изумлялась: «Моя чашка! Как она здесь оказалась?!» И затем посуда исчезала в цепких пальцах пианистки.

Ночью было свое кино. Неспящие накрывали с головой тех, кто спал после непредсказуемого больничного дня. Отбрыкаться от них можно было, только сыграв роль из сценария, который режиссировал их пораженный инсультом головной мозг. Выходить в коридор приходилось с ними. Иначе, не дойдя до туалета, они оказывались в плену паники и плакали, как дети, прокручивая в голове подсунутую сломанным мозгом сто лет назад минувшую историю о том, как потеряли дочь или уехали в транспорте в неизвестном направлении.

23

Игра закончена (англ.).