Страница 1 из 2
Пододвинув табурет я подумал: "надо что-нибудь постелить, чтобы не испачкать
его ботинками". Взяв какую-то старую газету, из лежащей тут же
бумажной кипы, я полез на антресоли. "У нас нет денег!" - сказал женский голос
где-то в левой части моей головы. Достав кошелёк, я стал подсчитывать мелочь:
среди монет затесались какие-то небольшие овальные слитки свинца, сломанные
чайные ложки без ручек и другой сор, по форме напоминающий монеты. Выбрав из
всей этой дряни только монеты, я убедился что на проезд их хватит.
На работе творилось что-то странное: во всём офисе комнаты оказались
полупустыми - без половины мебели и почти без людей.
- А мы тут мебель переставляем, - сказал один мой знакомый, - помогай!
В кабинете начальника тоже половины мебели не было, а сам начальник был
как-то нездорово весел.
- Ты ещё женат? - спросил он, назвав меня по фамилии, и на круглой, усатой
морде его появилась хитрая улыбка, - тебе положено быть неженатым.
Я, кривя душой, пробурчал что-то добродушное в ответ.
В конференц-зале, некоторых сотрудников, в том числе и меня, построили в
ряд, задумав что-то вроде линейки. Какой-то высокий человек в солдатской
шинели и нелепой круглой шляпе цвета хаки, производил осмотр. На его
непонятном лице, когда он взглянул на меня, появилась брезгливая гримаса.
- Это что такое? - сказал он, протягивая руку к моей голове и пытаясь
схватить меня за волосы.
Я оттолкнул его руку.
Больница, в которую меня отправили на обследование, казалась безлюдной, но
кабинеты были полны врачей.
- Вы давно не проходили обследование, - сказала врачиха, усадив меня в
специальное кресло и смазывая мне тыльные стороны ладоней чем-то скользким;
"электроды", - подумал я с тревогой и крепче обхватил ручки кресла.
Действительно, к рукам прикрепляли какие-то металлические стержни с
тянущимися от них прозрачными трубками. Расстегнув мне на груди рубашку,
другая врачиха взяла какой-то аппарат, похожий на блендер, но у которого,
вместо ножа, на конце был такой-же металлический стержень, что и те, что
прикрепили к моим рукам. Она стала водить этим аппаратом по моей груди
сверху-вниз, с каждым разом всё сильнее нажимая. Я почувствовал острую боль в
сердце и с ужасом наблюдал, как мои рёбра проминаются под воздействием этой
машины, а на груди остаются желтоватые полосы от стержня, похожие на следы
мелка для рисования. Прекратив, наконец, истязания, врачиха начала смазывать
мне голову той же скользкой, холодной гадостью что и руки.
Пользуясь передышкой, я, чтобы отвлечься, стал разглядывать врачей,
которых стало ещё больше. Была среди них девушка, одетая не в белый халат, а
в простое, недлинное платье. Свет хирургической лампы из другого конца
комнаты, просвечивал его насквозь и я видел девушку "целиком". "Оставайтесь,
пожалуйста, там, где стоите!", - с наслаждением думал я, но девушку заслонило
чьё-то массивное туловище. Из-под стержней, прикрепленных к моим рукам,
посыпались искры и меня стало потряхивать от электрических разрядов. "Совсем
не больно", - думал я, трясясь в кресле.
- Пройдёмте в другой кабинет, - сказала маленькая врачиха, которой я до
этого ещё не видел.
На меня надели мешковатую белую куртку, белые больничные бахилы и я пошёл
вслед за маленькой врачихой.
Пройдя длинным коридором и спустившись вниз, мы вышли наружу. Я заметно
отставал. Нужно было перейти многолюдную улицу с сильным автомобильным
движением. Врачиха, оборачиваясь, делала мне ободряюще-подгоняющие жесты.
Я вдруг понял, как ужасно я выгляжу: в бугристом белом мешке, в чудовищных
бахилах, с головой, намазанной каким-то вазелином, с трубками электродов