Страница 3 из 22
Среди кирпичного надсада
Ночной кораблик негасимый
Из Александровского сада…
Ночной фонарик нелюдимый,
На розу желтую похожий,
Над головой своих любимых,
У ног прохожих…
Иван перевел взгляд: в углу стояла огромная ваза с нарисованными женскими фигурками. Ого, наверно, фарфоровая, из Японии. Иван мысленно подставил к этой вазе Майку. Они оказались почти одного роста и схожие по форме… Точно. «Я всегда знал, что Майка – фарфоровая статуэтка», – подивился он сходству. И только потом увидел на полу белые листки с указательными стрелками и надписи на них. «Тут можно разуться». Он разулся. «Тут желательно повесить свою одежду». Он снял куртку. «Тут можно помыть руки». Он включил свет и вошел в черно-белую ванную. «Теперь туда».
Повороты коридора, как извивы реки, вывели его в гостиную. На парадно сервированном столе – свеча. Рядом – его позавчерашние вишневые хризантемы.
Майки нигде не было. Но… вот что-то за бамбуковым занавесом вдруг зашевелилось, и под тихий перелив шуршащего полотна появилась она, словно сошедшая со своей напольной вазы, в лаконичном белом платье с вышитой веткой цветущей сакуры. Волосы, как всегда, были заплетены в немыслимые косицы, поднятые к самой макушке. Иван подскочил к ней. Она прижалась к нему щекой и тут же отстранилась.
– Смотреть можно, трогать – нельзя.
– Но я…
– Садись.
– Я тебе обзвонился.
– Я видела…
– Я волновался.
– Я знаю.
– Что случилось?
– Ты пришел, и это самое главное.
– Майка, у меня еще две пары…
– А раньше ты никогда не прогуливал?
Иван пожал плечами и рассмеялся.
– С таким блеском, – и он провел ладонью по пряному воздуху, – пожалуй, что нет.
Майка поставила на стол третий прибор.
– Я загадала…
– Что?
– Если ты сегодня, в такой день придешь, значит…
– В какой день, Май?
– Сегодня мне исполнится восемнадцать. – Она подняла голову к большим часам. – Через двадцать минут…
– И ты ничего вчера не сказала? Я же мог не прийти.
– Значит, не мог, раз пришел. – рассмеялась она.
Иван перевел взгляд на третий прибор.
– А это кому?
– Я хочу тебе сделать сюрприз.
– Еще один?
– Мама-а-а! – громко позвала Майка, и голос ее странно отразился в зеркалах, из которых вдруг вышла такая же кудрявая, с пестрой рыжинкой в волосах, женщина.
Зеркальные раздвижные двери. Иван присвистнул: вот что значит папа-художник. Оформить дом, как волшебную шкатулку Синбада-морехода и нарисовать таких двух одинаковых, лукаво смеющихся женщин в одинаковых белых платьях…
Он растерянно крутил головой и этим рассмешил маму. Та звонко, по-девичьи рассмеялась и протянула мягкую теплую ладошку.
– Ольга Игнатьевна.
– Иван… Петрович, – ответил стушевавшийся юноша на радость луноликим дамам.
– Да садись уже! – Выручила его Майка и буквально вдавила в мягкие подушки столового дивана.
Глава 3. Сон в руку
Ночью пришла смс от старого приятеля, с которым Ваня вместе заканчивал школу. Глеб писал: «Надо встретиться. Есть дело».
Надо встретиться… Глеб учился на экономическом и еще в школе имел репутацию предпринимателя. Он первым догадался собирать металл и сдавать его за деньги.
– Это для вас – ненужный хлам. А нам, пионерам – пригодится. – объяснял он.
Вот вся деревня на радостях и накидала ему целую машину кастрюль, труб, старых чайников, тазиков и продавленных панцирных кроватей. А Глеб потом сдал это сокровище в приемный пункт и купил себе подержанный мотоцикл.
А вот, когда два года назад Ивану позарез понадобились деньги на путешествие по Германии и он везде искал деньги, то Глеб словно провалился: на все письма, СМСки, звонки – молчание. Да, с Глебом дружить бывало не легко.
И вот, на те, объявился. Есть дело. Конечно, когда у него есть дело, он из-под земли человека достанет.
Именно с этой фразы Иван и начал свой разговор со школьным другом.
– Именно об этом я тебе и говорю, Вань. Прямо в точку. – Глеб ликовал.
– Что «в точку»?
– Из-под земли.
– Глеб, ты в своем уме?
– Я в здравом уме, пацан. Я предлагаю тебе вместе со мной заняться выгодным делом. Предки дали денег на днюху. И я купил себе…
– Не томи.
– «Асю».
– Кого?
– Не кого, а что: металлодетектор «ACE Garet». Металлоискатель по-простому.
– Поздравляю. А зачем?
– Нет, ты не понимаешь. Ты – в доле. Будешь архивариусом.
– Кем?
– Поставщиком информации. Нужна инфа о сражениях и немцах. Это же твоя тема. Тем более, что дача твоя как раз находится недалеко от Можайска, если я правильно помню…
– Ну да В Шаликово.
– И там тоже проходили бои, так ведь? Ты рассказывал…
– Ну, да… И даже стояли немцы. Школа сохранилась, где был немецкий госпиталь. А потом там пленных немцев держали…
– Во, Вань! Это же «поле чудес»! И еще. От Шаликово рукой подать до Бородино, где, по слухам, были «крутые» бои с фрицами.
– И чего ты хочешь от меня?
– Ладно, кончай дуться. Дело я тебе предлагаю. Поиск трофеев. Станем копателями – трофейщиками. Весь хабар – пополам.
– Что пополам?
– Хабар, ну, добычу.
– Ты где таких слов понабрался?
– Ко всему надо относиться профессиональною. Знаешь, одного такого «немчика» откопаешь – и машину себе купить можно.
– Да ладно!
– Шоб я так жил. Давай вечером встретимся и все обговорим. С тебя – мозговой штурм, с меня – финансирование и экипировка. Прибыль пополам. Твоя старая тачка еще жива?
– «Нива»? Жива.
– Она не развалится на кочках?
– Обижаешь.
– Тогда – мой бензин, твоя колымага. Идет?
– Идет. Когда едем?
Глава 4. Первая поездка
Октябрь. Замечательная пора. Прозрачность воздуха такая, что, кажется, время замирает, и ты видишь на тридцать лет во все стороны. Свежо, чисто и печально, как во всей России. В деревне пахнет печным дымком. А в доме – яблоками.
Иван растопил печь и подсел к огню. Откусил сочное скрипящее яблоко и наполнился его необъяснимой кисловатой свежестью. Как же хорошо. Вспомнилось, как бабушка привезла несколько саженцев с Украины, а прижилась только одна яблонька, и папа назвал ее Федорой. Потому как вырасти-выросла, а яблок не давала. «Велика Федора, да дура.», – ворчал отец. А теперь – вон какая стала. Силища. А яблоки – в два кулака, краснобокие, сочные, кисло-сладкие, вкусныяяяя!
Он снова с хрустом откусил яблоко – спелое, огромное, малиновое и прозрачное одновременно.
Детство… Иван посмотрел на печурку и засмеялся вслух. Да, было время, когда он спал на этой печке, вытянувшись во весь рост. А теперь, пожалуй, и с поджатыми ногами не поместится. Да и сам домик стал каким-то маленьким и подслеповатым. Вот сеструха Алка, хоть и мала ростом, да и та бы сейчас на печуре этой не поместилась. А было же время, когда они вдвоём тут лежали и шептались до утра, слушая сонные посвисты родителей…
Хлопнула дверь. Вошел Глеб.
– Вано, шашлыки готовы. Будем на улице есть?
– Ну да, под яблоней. Пока солнце – тепло.
Ребята, захватив тарелки и наспех наструганный салат, вышли в сад.
– Ты уже позвал аборигена?
– Завязывай дразниться, дядя Лёня – друг моего отца, понял?
– Понял. Нам нужен проводник. Ты карту распечатал?
– Обижаешь, – Ваня достал из дедовского военного планшета аккуратно сложенную карту.
– А твой дядя Лёня оповещен о первом заседании нашего штаба?
– Сказал, что скоро будет.
И тут из-за забора донеслось звонкое:
– Не будет, а должен быть!
За калиткой как из-под земли вырос легкий на подъем и быстрый на язык старый друг отца – дядя Лёня Тавлов. Сухощавый, кудрявый, с какими-то ангельски синими глазами, он обладал энциклопедическими знаниями и вспыльчивым неуёмным характером.