Мама для волчонка

– Оперативно вы… – Оля рассовала остатки покупок по шкафчикам, включила чайник и села за стол, скрестив руки на груди. – Присаживайтесь, молодой человек. Сейчас я вас допрашивать буду.

– С пристрастием? – широко улыбнулся Стас и приземлился на табуретку по другую сторону стола.

– Это как пойдёт… – многозначительно протянула девушка. – Вопрос первый. Как вы попали в мою квартиру без ключа?

– Ну так вы же сами только что дверь ключом открывали…

– А до этого?

– А до этого я здесь не был.

– А как тогда сюда попал Тимофей?

– Понятия не имею.

За этим ответом последовали тишина и полный сомнения взгляд, означавшие, что других вопросов не будет, пока на этот Ольга не получит внятного объяснения.

– Я и правда не знаю, – развёл руками Стас. – Кир с утра позвонил и попросил к нему приехать. Тимохи уже тогда дома не было, и я не имею ни малейшего представления, как он попал в вашу квартиру. Мы поехали в офис, там Кир показал мне вас и велел за вами приглядывать. Ну и сказал, что Тимка здесь.

– Похоже, я начала не с того вопроса… Давайте-ка с самого начала тогда.

– С того, где было Слово, которое был Бог? – усмехнулся парень.

– Нет, – Ольга пропустила шутку мимо ушей. – С того, где у Кирилла Вадимовича появились неприятности, в которые я каким-то образом умудрилась вляпаться.

– Эм-м-м…

– Вы и правда его брат?

– Да. Младший, – кивнул Стас. – У нас разница в девять лет. Ему тридцатник, а мне двадцать один. И он пошёл в отца, а я в маму, если вас смущает наша непохожесть.

В нём и правда не было ничего общего с братом. Ну почти ничего. Глаза были такие же голубые, а в остальном совершенно другой человек – поджарый, рост чуть ниже среднего, рыжие с медным оттенком волосы, усыпанное веснушками лицо… А ещё он, кажется, постоянно пребывал в отличном расположении духа, что суровому Кириллу Вадимовичу было абсолютно не свойственно.

– У вас чайник закипел, – сообщил Стас хозяйке, которая тут же покраснела до кончиков ушей, потому что поймала себя на совершенно неприличном, пристальном изучении внешности собеседника.

– Да, спасибо, – Ольга отвела взгляд и занялась приготовлением чая. – Вы какой пьёте? Чёрный или зелёный?

– А кофе есть? – невозмутимо поинтересовался парень.

– Только растворимый.

– Пойдёт. И без сахара, пожалуйста. Думаю, теперь вы спросите, как Тимоха попал в нашу семью, да? Вы же наверняка в курсе, что он Киру не родной?

– Угу, – кивнула Ольга. – Мне коллеги рассказали, что ваш брат привёз мальчика из какой-то глухомани. Но меня сейчас больше волнует, какое отношение ко всему этому имею я.

– Вы не поймёте, пока не узнаете, что из себя представляет Тимофей.

Стас выжидающе замолчал. Он сейчас и сам был похож на ребёнка, который знает какой-то секрет и нетерпеливо ждёт, когда его попросят поделиться этой тайной. Ольга даже представила, как этот взрослый парень восторженно-заговорщицким шёпотом рассказывает какую-то немыслимую историю.

– Я имела честь немного пообщаться с вашим племянником в субботу, – она не удержалась от улыбки, заметив, как в глазах парня промелькнуло лёгкое разочарование тем, что собеседница не задала нужного вопроса. – Это запуганный и невероятно тощий ребёнок, который не умеет управлять своими эмоциями. Для него всё – крайность. Если я сделала правильные выводы из того, что видела и слышала, то могу предположить, что у мальчика внезапно обнаружилась родня, которая пытается забрать его у приёмного отца. Тимка по какой-то причине боится этих людей. Считает их злыми. Сегодня, насколько я понимаю, вступает в силу какое-то решение суда, и Тимофея должны забрать законные опекуны…

– Нет, вы всё неправильно поняли, потому что ничего не знаете, – Стас невероятно обрадовался, как радуются дети, когда взрослые неправильно отгадывают, в каком кулаке спрятана конфетка.

Он снова замолчал и принялся сверлить Ольгу многообещающе-загадочным взглядом. Ей нравились такие люди – жизнерадостные оптимисты, не гнущиеся под ударами судьбы и умеющие сотворить волшебную сказку из банального судилища за право опеки над ребёнком. Для Стаса, похоже, это всё было игрой, увлекательным приключением… Ладно, игра так игра. Лишь бы ей это приключение потом боком не вышло.

– Хорошо, расскажите мне всё, что я должна знать, чтобы понимание было правильным.

– А волшебное слово?

Ну вот – ребёнок он и есть. Ольга поставила на стол перед Стасом чашку с кофе, вынула из шкафа вазочку со сладостями и тяжело вздохнула.

– Пожалуйста.

– Вот это другое дело! – улыбнулся парень. – Короче, два года назад мы с Киром мотались по стране, выбирая место для коттеджного посёлка. Это был его личный проект, поэтому он сам и заморочился на поиск участка. Приехали как-то раз в какую-то деревню, там местных расспросили что к чему, в администрацию заехали… Ну, участок нам вроде как пообещали. Там поле было, но его забросили давно, и всё заросло. В лесу-то строиться никто не разрешит, а земли сельхозназначения проще переоформить. И в администрации все так обрадовались ещё, что у них строительство под боком будет… Там же коттеджи-то не из дешёвых планировались, и покупатели даже на них уже имелись. А если богатые люди в такое захолустье жить приедут, то и в принципе район можно вытащить из жо… Простите. В общем, мы потом вернулись с Киром обратно на этот участок, чтобы по окрестностям погулять и получше присмотреться, что там к чему. Там река недалеко…

В комнате, где спал Тимофей, послышалась какая-то возня и тихое поскуливание, будто за дверью находился не ребёнок, а щенок. Ольга напряглась, прислушиваясь, а Стас расплылся в счастливой улыбке.

– Похоже, вы сейчас сами всё увидите.

Он весело подмигнул хозяйке, в два шага преодолел расстояние до запертой двери и выпустил из комнаты… волчонка. Это и правда был щенок – угловатый, тонкокостный, неуклюжий подросток-волк характерного серого окраса. Песочного цвета глаза изучающе смотрели на Ольгу, вызывая неприятное чувство – точь в точь такое же, какое она испытала в субботу, когда на неё смотрел, будто бы заглядывая прямо в душу, Тимофей.

Ольга мотнула головой, стряхивая наваждение, и снова посмотрела в сторону комнаты – у двери стоял Тимоха, сонно потирая глаза.

– Я есть хочу, – сообщил мальчик Стасу и прошлёпал босыми ногами в кухню, где сидела с отвисшей челюстью хозяйка этого гостеприимного жилища.

– Здравствуй, Тимофей… – вкрадчиво произнесла Ольга, изо всех сил пытаясь подавить поднимающуюся в груди волну паники.

Тимка забрался с ногами на табурет, на котором до этого сидел Стас, и стащил одно печенье из вазочки. Не взял, а именно стащил – осторожно, медленно, гипнотизируя Ольгу немигающим взглядом своих больших глаз, которые должны были быть тёмно-карими, но теперь почему-то приобрели песочно-золотистый оттенок. Когда добыча оказалась в его руках, мальчик буквально стёк с табуретки на пол и исчез под столом. Ольга осторожно приподняла край клеёнчатой скатерти, но снизу послышалось глухое рычание, и она предусмотрительно оставила скатерть в покое.

– Это что сейчас было? – громким шёпотом поинтересовалась она у улыбающегося Стаса.

– Тимофей, – пожал плечами парень. – Вы только ногами не шевелите, пока он оттуда не вылезет.

– Почему?

– Укусить может.

– Серьёзно? – Оля почувствовала, как на затылке начали медленно приподниматься волосы, а желание убрать ноги подальше от стола стало и вовсе нестерпимым.

– Да шучу я, успокойтесь, – расхохотался Стас, откровенно потешаясь над её реакцией. – Он спросонья всегда такой. Забывает о том, что всегда нужно оставаться человеком, вот и получаются такие звериные выходки. Он не кусается, честно.

– Либо вы мне объясняете прямо сейчас без долгих предысторий и лирических отступлений, что происходит, либо я вышвырну вас обоих за дверь, – разозлилась Ольга, на всякий случай отодвигая свой табурет к окну.

– Да без проблем, – Стас вытащил Тимоху из-под стола и усадил себе на колени, подвинув вазочку со сладостями поближе, чтобы мальчик мог до них дотянуться. – В той деревне, о которой я говорил, живёт община. Я не знаю, какую религию они проповедуют, и чем занимаются, но Тимка от них удрал. Теперь они хотят вернуть его назад, а он возвращаться не хочет. Роднёй там и не пахнет, а их суд и всё остальное не имеет ничего общего с теми законами, каким следуем мы. Эдакое государство в государстве и полнейший беспредел. Правильно я говорю, мой повелитель?