Решение первокурсницы

– Демоны-то точно знают, – тихо добавил Альберт, но его услышали.

Все, кто находился сейчас в едва освещенном зале, вдруг посмотрели на железнорукого.

– Так давай, расскажи им, что вы задумали. Расскажи, а потом мы вместе прогуляемся до виселицы, я со своей стороны помогу им тебя туда дотащить, – выкрикнул Этьен.

Альберт снова прижал лезвие к его шее, и одержимый рыцарь замолчал. Правда, при этом продолжал улыбаться особенно пакостной улыбкой, словно ростовщик, пришедший за процентами. Он был связан, но не был испуган, скорее, ему было любопытно.

– А ведь он прав, сейчас самое время, – произнес Мэрдок.

– Ну, то, что ты работаешь на пришельца с Тиэры, мы уже поняли… – начала Дженнет, Остров загудел и словно подпрыгнул на месте. Я едва не прикусила кончик языка, а Гэли охнула.

– Я не работаю на пришельца с Тиэры, – отрезал кузен, глядя на герцогиню. И тон его был таков, что я ему сразу поверила. – Я работаю вместе с ним.

– Над чем вы работаете? – спросила Цецилия.

– Мы хотим… нет, – он покачал головой, – мы должны, – он произнес последнее слово со значением, – сделать Аэру вновь целой.

– А чего так мелко? – рассмеялась Дженнет. – Лучше бы сразу пришествие Дев организовали.

Но ее смех быстро затих, и повисла тишина. Тяжелая, давящая на плечи, почти невозможная тишина.

– Так ты не шутишь? – пораженно произнесла она.

– Нет, не шучу.

– Ну что, кто меня развяжет? – спросил Этьен.

Но на него никто даже не посмотрел, все глаза были прикованы к железнорукому.

– Я могу понять, зачем это нужно тиэрцу, – сказала Дженнет, – но не могу понять, зачем это нужно тебе. Кем бы ты ни был, бастардом, каторжником, беглецом, ты не можешь желать гибели Аэре.

– Если только он не сумасшедший, – прошептала Гэли, и я обернулась. Подруга стояла рядом с камином, обхватив себя руками, словно пытаясь согреться.

– Я этого и не желаю. – Лицо Альберта в темноте казалось слишком белым, словно у призрака.

– Пусть так, – произнесла я, повернулась к кузену и ощутила, как стоящий рядом Крис коснулся моей руки своей. Легонько, вряд ли кто заметил в полумраке комнаты. Но заметила я, почувствовала обжигающее тепло его кожи. – Я хочу знать, не только почему этого хочешь ты, больше я хочу узнать, почему этого так не хотят демоны?

И вслед за вопросом произошли одновременно две вещи. Первое, на меня посмотрел Альберт. И не просто посмотрел, а с теплом. Наверное, так бы мы смотрели друг на друга, если бы вместе играли в Илистой норе, если бы дядя Витольд не скрывал от семьи сына, а признал сразу. Второе, почувствовав, что хватка кузена ослабла, демон оскалился и почти со звериным рычанием вскочил на ноги.

Лезвие из кисти Альберта вспороло ткань на его плече, а в следующий миг одержимый оттолкнул от себя железнорукого всем телом, как это делают борцы на осенней ярмарке. Вот она, цена одного взгляда, цена одной секунды расслабленности.

Я думала, что демон бросится к двери, он даже сделал несколько шагов к выходу, прежде чем кто-то успел его остановить, даже прежде чем Гэли успела закричать, а она именно это и собиралась сделать. Но потом Этьен вдруг развернулся, каким-то странным непостижимым образом он посмотрел прямо на меня, пусть его глаза были завязаны, я все рано ощущала на себе его злой взгляд. Взгляд зверя, которому запретили охотиться на косулю, тогда как все инстинкты просто требовали ее крови.

– Надо было убрать тебя раньше и плевать, что кому-то из нас пришлось бы поплатиться за это жизнью. Змей не разводят, их уничтожают вместе с выводком.

Передо мной, загораживая от одержимого, встал Крис. Я услышала шелест оружия и увидела в руке мастера Тилона широкий и короткий клинок из чирийского металла… Но оружия не потребовалось. Не успел демон договорить, как пол снова вздрогнул, что-то мелодично звякнуло в одном из ящиков с оружием, а потом на лице Этьена появилось удивленное выражение, челюсть отвисла, и парень просто свалился к нашим ногам. Стоящая за его спиной Цецилия деловито натягивала перчатку на правую руку. Лежащий на полу рыцарь что-то промычал.

– Если я что и узнала о демонах за эти годы, то это то, что вселившись в плоть, выходцы из Разлома подчиняются законам этой плоти. И пусть они успешно борются с ущербом «извне», так сказать, заживляют раны и могут остановить кровь, но не могут противиться рефлексам тела. Если человек боится щекотки, демон, вселившийся в него, тоже будет ее бояться.

– Ты защекотала его до смерти? – с любопытством спросила Дженнет, когда Мэрдок сделал шаг вперед, склонился над неподвижным рыцарем, а потом вдруг сдернул повязку с глаз пленника.

– Нет, но у человека на теле тысячи чувствительных точек, нажав на которые можно причинить как боль, так и наслаждение, парализовать или добавить сил. К сожалению, к одержимым практически невозможно подойти незаметно, но сейчас он был слишком увлечен Ивидель.

– Ты мне льстишь, – прошептала я, вспоминая, как вот таким же простым прикосновением к шее магистр Виттерн лишил меня возможности двигаться.

– Я начинаю верить этой женщине, – задумчиво произнесла Мэри, правда, глядела она при этом не на целительницу, а на мою бывшую гувернантку. – Есть вещи и посильнее клинков.

– Надеюсь, это подтолкнет вас к учебе, а не ко всяким безобразиям вроде этих. – Кларисса Омули посмотрела на лежащего на полу одержимого. «Безобразие» таращилось в потолок и, судя по всему, пыталось заставить свое тело двигаться. Но как сказала целительница, вселяясь в людей, создания Разлома становились подвержены нашим слабостям.

Мистер Тилон проговорил что-то неразборчивое, а потом подошел к камину и взял с полки чашку. Не знаю, что он собирался сделать, налить в нее воду и выплеснуть в лицо Этьену? Или просто выпить кинилового отвара?

– Так почему они не хотят закрытия Разлома? – дрожащим голосом спросила Гэли, подруга почему-то не могла оторвать глаз от неподвижного Этьена. – Если Разлом схлопнется, если Тиэра раздавит Аэру, будет много крови, люди погибнут! Нас всегда учили, что демоны любят кровь, любят смерти, для них это словно княжеский пир на праздник Рождения Дев, так почему эти создания против?

– А ты подумай, – хрипло предложил Альберт, потирая плечо. – Что для них Разлом?

– Дверь, – неожиданно для всех ответил Мэрдок. – Дверь, через которую они приходят на Аэру, и если ее не будет…

– Не будет и демонов, – тихо закончила Гэли и прижала руки к щекам, словно услышала нечто повергшее ее в изумление.

– Не будет тех, кто вселяется в людей, тех, кто забирает себе наши жизни, тех, кто творит зло нашими руками и наслаждается содеянным. Не будет Запретного города и разрушенных семей! Наши жизни будут принадлежать только нам, и отвечать за свои поступки будем только мы сами. – Альберт сжал кулаки и повторил: – Только мы!

Раздался то ли сип, то ли стон, с губ неподвижного рыцаря слетела слюна. Ему очень не нравилось то, о чем мы говорили.

– Допустим, это так… – Дженнет снова отвела штору, мельком выглянула в окно и резко замолчала, подняв руку.

Мы замерли, напряженно прислушиваясь к тому, что происходило на улице.

– Серый, – едва слышно прошептала герцогиня, отпрянула от окна и спряталась за шторой.

Мэри охнула и тут же зажала себе рот руками. Несколько минут прошли в напряженной, наполненной густым запахом раскаленного железа и нашим сиплым дыханием тишине. Не знаю, как остальные, а я перебирала в уме варианты того, что делать, если серый пес все же проявит интерес к оружейной. Прорываться с боем? А потом мрачные мысли нашей групповой казни вытеснило совершенно несвоевременное желание прижаться к Крису и хоть на миг закрыть глаза и не думать. Ни о чем.

Дженнет снова отвела штору и с облегчением выдохнула.

– Ушел, – констатировала она.

– Это пока, – покачала головой Цецилия и, посмотрев на Альберта, спросила: – Что вы говорили о Разломе? Его можно закрыть?

– Ни за что не поверю, что никто не знал об этом, что никто и никогда не пытался его закрыть, – добавила герцогиня.