Масштаб

Лео впервые увидел ее вот так, целиком, при ярком свете – не изображением на экране компьютера, не силуэтом в окне. Она была огромна, каждая ступня размером с джип-внедорожник. И она орала на толпу, жестикулировала и бранилась, от ее голоса Лео почувствовал, как лопаются сосуды в глазах.

Она встала между толпой и посольским особняком. Сам по себе этот жест ничего бы не решил, но военный патруль, о котором Эльза говорила раньше, все-таки, видимо, прибыл. Правительство Альтагоры здраво рассудило, что разгром посольства не добавит соседям миролюбия, и пока есть призрачный шанс задержать войну – надо им воспользоваться. Громилы заколебались, снаружи послышалась автоматная очередь, и Лео потерял слух.

– Я не слышу.

Она шевелила губами на экране – круглолицая, широкоскулая, злая. Странно смотрела, будто ожидая. Чего ждала – что он станцует, что он взлетит?

Повариха рыдала в комнате для персонала, менеджер ее успокаивал. Секретарь заперся у себя в комнате. По этажам ходили сквозняки: окно, через которое вломились великаны, зияло гигантским проемом, а погода между тем переменилась. Ветер снаружи задувал в особняк. Следовало пройти по всем этажам и накрепко закрыть форточки, но у Лео не было сил.

Эльза поднесла руки к ушам, указательными пальцами дотронулась до козелков, массируя, выразительно глядя, будто пытаясь передать Лео сокровенное знание. Лео подумал и повторил ее жест. То ли массаж великанши сработал, то ли пришло время слуху восстановиться, но внутри правого, а затем и левого уха что-то хрустнуло, и вернулся звук – будто сквозь вату.

– Ого, – сказал Лео.

– Смысл своей выходки объясни мне, пожалуйста, – сказала она прокурорским тоном.

– Э… – сказал Лео, – спасибо, что позвонила тогда, ты спасла нас, между прочим.

– Почему ты не спустился в бункер? Где логика?!

Логика в его поступках присутствует, конечно. Только она всегда выявляется задним числом. Интуиция командует, Лео выполняет, логика потом находится, как закатившийся под кровать теннисный мячик.

– Ты собирался их удержать?! – у нее раздувались ноздри.

– Но ведь удержал же, – сказал Лео.

Приятно было наблюдать за сменой выражений на ее лице. Лео надеялся, что до настоящей правды Эльза не докопается: ему неловко было признаваться даже себе, что поддался манипуляции, пусть и неосознанной.

«Забейтесь в щелочку», – сказала она. И тем нажала на спусковой крючок, существовавший, правда, исключительно в голове у Лео. Он мог бы ответить ей сейчас: я не спрятался, потому что хотел сохранить достоинство. Но вместо этого сказал вслух:

– Считай, что это меня они испугались и повернули обратно. И не тронули особняк.

Великанша разглядывала Лео сквозь экран, будто составляя его подробный словесный портрет.

– Ты, может, идиот, но точно не трус.

– В вашей культуре почетнее быть трусом или идиотом?

Она запнулась – и тем опять его порадовала: он сбил ее с толку. Заставил растеряться. В каких же мелочах он находит удовольствие.

Повариха перестала рыдать. Теперь она раскачивалась, сидя на стуле в гостиной.

– Господин детектив… Мы звоним, нам не отвечают… Свяжитесь по вашим каналам! Пусть эвакуируют посольство! Нас убьют… растопчут сапогами…

– Ситуация под контролем, – сказал Лео, вылавливая бильярдные шары из луз, собирая с зеленого сукна. – Не волнуйтесь. Скоро мы будем дома.

– Хотите сыграть партийку на бильярде? – желчно осведомился менеджер, наблюдая, как Лео укладывает шары в полированный ящик.

– Почти, – сказал Лео. – Пройдите в ваши комнаты и не покидайте их. Желательно, не подходите к окнам.

Он вышел на порог с тяжелым ящиком в одной руке и компьютером в другой. Великанша бродила вдоль дальней стены, битое стекло хрустело под ее огромными подошвами, от этого звука Лео морозило.

Осколки устилали пол великанской комнаты, в их гранях отражался свет. Лео шагнул и понял, что путь до теннисного корта будет длиннее, чем в прошлый раз. Хоть бы не оступиться и не упасть на эти осколки, проще сразу прыгнуть в мясорубку…

– Ты так покалечишься, – сказала великанша, будто отвечая на его мысли. Ее голос вибрировал в воздухе, больно кусая барабанные перепонки, и одновременно звучал в динамиках компьютера – в человеческом тембре. – Давай я просто переставлю тебя с места на место?

– Если ты ко мне прикоснешься, – сказал Лео, – случится катастрофа.

– Ты обгадишься? – Голос ее звучал с издевательской серьезностью.

– Нет, я сфальсифицирую расследование и повешу убийство на великанов. Никто не станет вдаваться в детали. Наши просто начнут атаку.

Она промолчала. Лео не видел ее лица – он смотрел только под ноги, чтобы не наткнуться на осколок, не оступиться и не порезаться.

– Нападение на посольство, – сказала великанша очень тихо, – не было стихийным. Его спланировали и организованно провели. Используя толпу дураков.

– Кто? Зачем?!

– Затем, что ваши все равно начнут атаку, сфальсифицируешь ты дело или нет. Но, возможно, ваши чего-то не знают. И наши не столько боятся войны, сколько приближают ее.

Лео остановился. Деревянный ящик готов был выскользнуть из вспотевшей ладони.

– Чего ждем? – сухо спросила великанша. Стекло под ее ногами перестало хрустеть.

Лео, пошатнувшись, зашагал дальше. Его кроссовки были уже порезаны в нескольких местах. Еще двадцать шагов… пятьдесят…

Если великаны приближают войну, значит, они надеются победить. Техническое превосходство – не панацея, когда противник может взять тебя двумя пальцами, а потом зажать в кулаке. В детстве Лео видел во сне кошмары – как его сажают в коробку вроде обувной, но размером с комнату, накрывают крышкой и продают в магазине для великанов – он игрушка, он домашний питомец для их детей…

Осторожно ступая, он добрался до разгромленного корта. Сетка была растоптана. Поле усыпано битым стеклом. На небрежно расчищенном пятачке Эльза оставила теннисную пушку, похожую одновременно на чемодан и соковыжималку, с пластиковой корзиной наверху и черным хоботом на передней стенке.

Это был предмет, который великанша подобрала накануне. Его роль в убийстве предстояло сейчас подтвердить или опровергнуть.

– Начни с мячей, пожалуй, – сказала великанша.

– Не нуждаюсь в советах.

Желтые мячи полетели один за другим. Их траектория повторялась от выстрела к выстрелу – пушка была точна. Лео представил, как посольский секретарь, в белых теннисных шортах, скачет здесь в свете прожекторов, отрабатывая удар за ударом…

Корзина опустела. Лео загрузил бильярдные шары – те были тяжелы, будто залитые изнутри свинцом. Но ведь и пушка необычная, чрезвычайной мощности, и убийца мог подойти ближе к окнам. Лео прикрыл глаза, воспроизвел в деталях: выстрел. Шар проламывает череп. Убийца поднимается в кабинет, забирает снаряд и только тогда поднимает тревогу…

Пушка глухо крякнула. Первый шар вылетел, описал дугу и упал в нескольких шагах. Лео отшатнулся – осколки разлетелись с неприятным хрустом.

Второй шар упал еще ближе. После трех выстрелов пушка заткнулась, завибрировала, и на табло побежало сообщение о критической поломке.

Уже через несколько минут, анализируя следственный эксперимент, он искренне не мог понять, как ухитрился поверить в такую чушь: бильярдным шаром? Из теннисной пушки?! Интуиция Лео, его сокровище, сработала на этот раз как генератор случайных чисел. Он снова поддался манипуляции: вслед за великаншей поверил, что улика, найденная на корте, – ключевая.

– Хорошая попытка, – сказала великанша. – Но уж слишком… экзотическая версия.

Стоя у дальней стены, она говорила теперь очень тихо, ее голос не отдавался болью в ушах, но шипел и постукивал, как ветер в бамбуковой роще. Динамик компьютера произносил те же слова правильно и ровно, будто надиктовывая. Странно, но сейчас великанша пыталась щадить его чувства и слух. И самолюбие.