Первомайские мальчики

Лицо девушки представлялось бы, наверное, совершенно круглым, если бы не вполне высокий лоб, разумеется, без единой морщинки в таком возрасте, да милый умеренно закруглённый подбородок, выдающийся несколько вперёд, но лишь для того только, чтобы выделиться на фоне чудной шеи не короткой, делающей голову как бы вросшей в плечи, но и не длинной, позволяющей думать, что голова болтается на жёрдочке. То есть шея тоже выглядела пропорциональной, а ожерелье из чёрного агата не только подчёркивало белизну кожи, но и удачно гармонировало с цветом глаз.

Одним словом, у Алины всё находилось на своих местах, всё было естественно и уже поэтому красиво. Она была совершенством.

Ах, да, я забыл сказать о руках. Простите. Как же можно без них? «Руки милой – пара лебедей» писал Есенин. Именно так, особенно, когда они тебя обнимают, словно нежными крыльями охватывают и не отпускают от себя, прижимая к груди с громко бьющимся сердцем.

По рукам можно тоже читать, как по книге. Вот лежат на колене почти безжизненные ладони, неподвижные, томные, пальцы слегка припухши, на ногтях цветные маникюрные наклейки. Ладошки поднимаются к вам меланхолично, ожидая, что их немедленно подхватят, поддержат. И обладательница таких ладоней никогда не ударит и из проруби вас не вытащит. Её руки к тому не приспособлены. Они ленивы.

А вот другие – живые, энергичные. Тонкие длинные пальцы, привыкшие ударять по клавишам пианино, постоянно в движении и, если замирают на миг, то, как бы вопрошая: Что дальше? Куда? Зачем? Почему? А когда вы возьмёте их в свои руки для поцелуя, в них чувствуется дрожь волнения, переживания – не обманешь ли? Да, это совсем другие руки, на которые в минуты опасности можно положиться – они уж не проспят в нужную минуту, и, тем не менее, как же они бывают нежны и восхитительны, лаская своего любимого.

Такими были руки Алины, дополняя её совершенство, хотя дарить ласки любимому ей ещё не доводилось

Паспорт

Собственно говоря, Алина обрезала свои косы и сделала причёску именно в день получения паспорта. Для шестнадцатилетней девушки это, конечно, было событием, хотя само вручение документа происходило без особых торжеств в отделении милиции. Проверила, почти не читая, запись в паспорте, расписалась в получении, ответила на пожатие руки женщины в форме старшего лейтенанта милиции, положила своё главное теперь удостоверение личности в сумочку и вместе с поджидавшей её Катенькой, не забывшей посмотреть более внимательно в паспорт подруги, отправилась в парикмахерскую, где и происходило основное событие – расставание с косами и создание новой причёски.

А почему в этот день? Да потому, что просто так ведь никто не увидит, что ты стала взрослой. Ну, лежит паспорт в сумочке, так на лбу же не написано этого. Вчера без паспорта шла по улице, и сегодня с паспортом идёшь – какая разница, глядя со стороны? А никакой. Тогда как на самом деле уже совсем другой человек идёт – взрослый. Для мальчиков, возможно, это не так уж и важно. Они что без паспорта, что с ним, балуются одинаково. Они взрослеют гораздо позже, когда окончат школу, а некоторые вовсе только после возвращения из армии понимают, что стали самостоятельными и взрослыми.

Нет, у девчат иначе. Паспорт дали – можно выходить замуж, рожать детей, то есть выходить на свою дорогу жизни, подчиняясь теперь не маме с папой, а мужу или даже не подчиняться ему, а командовать им и ребёнком. Потому и смотреть на мальчишек можно теперь совсем по иному, несколько свысока и в то же время с гораздо большим интересом, думая, кого из них хотелось бы назвать в числе претендентов на место мужа.

Катенька перестала презирать мальчишек, смотреть на них по-особому на три месяца раньше, когда ей исполнилось шестнадцать и был вручен документ, подтверждающий её взрослость. Алина же об изменении своего отношения к противоположному полу даже не думала и, получив паспорт, не собиралась оценивающе смотреть на кого-то из ровесников, поскольку в её мыслях был только один достойный её внимания мужчина – это Роман. Потому и причёска сразу по получении паспорта делалась только для него.

Хотя удивила Алина этим не одного Романа, а и родителей, которые приготовили в этот день праздничный обед по случаю паспортного события и, естественно, пригласили к себе семью Романа в гости. Отец Алины, Пётр Сергеевич, преподававший физику в институте, но время от времени публиковавший рассказы и считавший себя писателем, распределяя места за празднично накрытым столом, счёл необходимым рассадить обычно сидевших вместе девочек, сказав:

– Теперь вы стали взрослыми, а потому должны соблюдать за столом этикет: женщин за столом вместе не сажают. Так что попрошу Романа сесть между нашими очаровательными дамами и оказывать им посильную помощь в своевременном наполнении их тарелок и бокалов.

Роман давно привык, что его в этой квартире принимают как члена семьи, тем не менее, в этот раз был сильно смущён, во-первых, причёской Алины, и, во-вторых, такой постановкой вопроса, что он должен теперь ухаживать за девчонками. Так что сначала он не знал, что ему делать, а девчата, как нарочно сели, сложив руки в ожидании, когда Роман начнёт им раскладывать закуски, что привело студента в ещё большее смущение. Кончилось тем, что мама Алины, Антонина Семёновна, поспешила сама подняться и начать раскладывать салаты по тарелкам молодых людей.

Но не успели они даже открыть шампанское, как в дверь позвонили. Неожиданно пришли сразу два гостя. Одним был Олег, школьный товарищ Кати и Алины, знавший, что если Кати нет дома, она может быть у своей подруги, потому и пришёл сюда пригласить Катю погулять, догнав на лестничной площадке сослуживца Петра Сергеевича, Ивана Юрьевича, который зашёл не то чтобы в гости, а буквально на минутку познакомиться с отзывом на диссертацию его аспирантки.

Понятное дело, что хлебосольные хозяева не хотели ничего слышать ни о прогулках, ни о диссертациях, а пригласили обоих гостей за стол, заявив, смеясь, что не всякий незваный гость хуже татарина, некоторые бывают лучше, что и требуется доказать за общим столом.

Олега посадили по левую руку от Кати, Пётр Сергеевич напомнил, что теперь обязанностью молодого человека будет следить за тем, чтобы тарелка девушки была всегда полной. Забегая вперёд, скажу, что скоро об этикете все забыли, и девушки, справедливо чувствуя себя хозяйками, сами ухаживали за молодыми людьми, подкладывая им то колбаску, то огурчики, то мясо, что б они поправлялись.

Когда шампанское наконец было открыто – это мастерски выполнил Николай Николаевич, держа бутылку наклоненной строго под сорок пять градусов, благодаря чему пробка с шумом вылетела, но шампанское не выплеснулось на стол, а в сопровождении восторженных возгласов разливалось по бокалам, – Пётр Сергеевич провозгласил первый тост, рассказав вновь пришедшим, что причина сбора вручение Алине паспорта и по этому случаю торжественно прочитал стихи Маяковского о советском паспорте.

Стихи не показались длинными, поскольку Пётр Сергеевич был не только преподавателем физики, но в молодости являлся артистом народного театра, часто выступал на сцене и умел артистично декламировать. Так что, когда он, выдержав эмоциональную паузу, торжественно заключил слова о паспорте:

Я волком бы выгрыз бюрократизм.

К мандатам почтения нету.

К любым чертям с матерями катись

любая бумажка,

но эту

Я достаю из широких штанин

дубликатом бесценного груза:

Читайте, завидуйте, я – гражданин

Советского Союза!

все дружно зааплодировали, а Пётр Сергеевич поднял выше бокал и добавил:

– Так выпьем же этот бокал за наш советский паспорт, который уважали во всём мире!

Гость Герман Георгиевич, усаженный рядом с хозяйкой квартиры Антониной Семёновной, полноватой женщиной, возле которой гость казался совсем худеньким, только крякнул на завершение тоста и, вежливо поддержав несколькими хлопками в ладоши общие аплодисменты, опрокинул рюмочку водки, положил в рот ломтик солёного огурца и потянулся за селёдкой под шубой.