Обретенная (ЛП)

Зарн крепко сжал ее плечи и тяжело сглотнул. Он никак не мог отвести взгляд от представшего перед ним возбуждающего вида ее обнаженной полной кремово-коричневой груди, с пронзенными серебряными кольцами сосками.

— Да, — Зарн с трудом выдавил из себя слова. — Это так.

— Я проколола их вскоре после твоего ухода. Ранки давно зажили и больше не болят. Видишь? — Лорен взяла руку Зарна и опустила ее на свою грудь. — Сожми её, — пробормотала она, затаив дыхание. — Погладь. Дотронься до меня.

Зарн не мог сопротивляться. Он нежно сжал ее грудь и провел пальцем по соску, пронзенному тонким серебряным обручем. Лорен тихо застонала и сильнее прижалась грудью к его руке. Тихий стон донесся прямо до его члена, сделав его твердым как никогда.

— Как ты думаешь, почему мы — почему Скраджы — прокалывали соски своим женщинам? — резко спросил Зарн хриплым от возбуждения голосом.

Лорен покачала головой, ее дыхание стало прерывистым, а Зарн все продолжал гладить.

— Я думала, что это делают только потому, что так хочется. Неужели в этом есть какой-то смысл?

Зарн кивнул.

— Мы прокалываем соски женщинам, чтобы пропустить через кольца тонкую золотую или серебряную цепочку. Здесь и здесь, — Зарн сжал вторую грудь и осторожно потянул за оба серебряных обруча, вновь вызывая стон у Лорен. — Используя цепь, мы привязываем женщину к кровати так, чтобы она стояла на четвереньках. Так мы можем, затягивая цепь, дёргать ее за соски, можем заставить ее опустить ниже спину. Это заставляет ее задницу подняться высоко вверх и открывает мужчине доступ к ее лону.

— Боже, — прошептала Лорен. — Я… я даже подумать не могла.

— Теперь ты знаешь. — Зарн, наконец-то, поднял взгляд с её груди на лицо. — Тебе не стоило делать это только ради меня.

— Как я могла не сделать этого? — тихо спросила Лорен. — После всего, что ты сделал для меня. — Медленно она расстегнула пуговицы на его рубашке и распахнула ее, обнажая клеймо с ее именем. — Ты был отмечен моим именем, — прошептала она. — Ты позволил выжечь мое имя на своем сердце. Я думала… надеюсь, что оно все еще там.

Зарн знал, что она говорит не только о клейме, которое вызжено на его груди.

— Ты же знаешь, что это правда, — грубо сказал он, снимая руки с ее обнаженной груди. — Но это ничего не изменит.

— Вообще ничего? — Лорен провела пальцем по контуру своего имени на его груди, и ее прикосновение одновременно давало прохладу и возбуждало. Зарну казалось, что его снова и снова обжигают, как будто ее тонкий пальчик охвачен огнем.

— Прекрати, — попросил он, качая головой. — Мне все равно уже пора идти. Я только надеюсь … надеюсь, что ты не стала наносить на себя другие признаки принадлежности.

Лорен выгнула бровь.

— Собственно говоря, стала. Хочешь знать, что я сделала?

Зарн окинул взглядом ее тело, наслаждаясь его красотой.

— Ты не надела ошейник, значит, ты или сделала пирсинг внизу, или поставила клеймо с моим именем. Я не уверен, что именно ты сделала.

— Тогда, возможно, тебе стоит осмотреть меня и выяснить, — ее голос был легким и дразнящим, но за мягким подшучиванием слышалась глубокая невысказанная потребность. Зарн уловил это, и его вторичный член запульсировал от желания, но он отчаянно старался его подавить.

— Я не могу, — сказал он, делая шаг назад. — Я… мне нельзя.

Лорен хитро прищурилась на него.

— Ты серьёзно так легко уйдешь от меня? Даже не выяснишь правду? Ты потом всю оставшуюся жизнь будешь гадать, что там, и жалеть, если хотя бы раз не взглянешь.

Зарн чувствовал, как желание растёт внутри него с такой силой, которая могла разрушить его самоконтроль в пыль, разбить клетку, которую он построил вокруг своей истинной природы, и выпустить ее наружу, словно хищного зверя, жаждущего поживиться.

«Я не могу позволить этому случиться! — сурово напомнил себе Зарн. — Вот только… если я просто посмотрю, больно ведь не будет?» Лорен права — он всю жизнь будет жалеть и гадать, какую еще метку она поставила, если не выяснит это сейчас.

— Ладно, — услышал он свои слова. — Подойди к кровати и ляг на спину так, чтобы твои ноги свисали через край, а руки подними над головой.

Лорен сразу же подошла к кровати и легла именно так, как требовал Зарн. Он почувствовал странное волнение, увидев, с каким желанием она подчинилась, но Зарн заставил себя не обращать на это внимания.

— Очень хорошо, — сказал он, подошёл ближе и встал на колени на полу перед Лорен. — Теперь раздвинь свои ножки для меня.

— Хорошо. — Она слегка дрожала — от страха или возбуждения, он не понимал почему, что стало причиной, — но снова она, не задумываясь, выполнила сказанное. Раздвинув ноги, Лорен открылась ему, безмолвно предлагая дать ему все, что он хотел.

— Отлично, — Зарн услышал в своем голосе резкий командный тон, но уже не мог его контролировать. Он положил руки на ее колени. — А сейчас лежи спокойно, пока я осматриваю тебя. Независимо от того, что я скажу или сделаю, ты не двинешься с места. Ты меня поняла?

Ее дыхание с шипением вырвалось сквозь зубы, Лорен дрожала от каждого его прикосновения, но произнесла только одно слово:

— Да.

— Да, господин, — строго поправил ее Зарн.

— Да, господин, — повторила Лорен, и стоило ей произнести эти слова, как он почувствовал, что она дрожит еще сильнее. В тот же миг он ощутил сладкий аромат ее возбуждения. Может ли быть такое, что ее это действительно заводило? Что ее возбуждало именно подчинение ему? Зарн не хотел позволять себе поверить в это. Вместо того чтобы пытаться понять поступки Лорен, он сосредоточился на ее теле.

Боги, но она так чертовски хорошо пахла. При взгляде на ее нежное лоно, едва проступающее за шелковистой красной тканью, он видел, что ее сочные половые губы припухли и покрылись влагой. Очевидно, ее мучило такое же желание, как и его.

«Я не должен сдаваться. Я просто посмотрю на нее, посмотрю, какие метки принадлежности она нанесла на свое тело, а потом уйду», — строго сказал он себе. Он медленно развязал шелковый шнурок на ее талии и спустил прозрачные красные штаны с длинных гладких ног. Лорен тихо застонала, когда Зарн обнажил ее полностью, но не сделала ни малейшего движения, чтобы прикрыться или сомкнуть ноги. Ее беспрекословное подчинение что-то разбудило в Зарне — первобытный инстинкт, который он пытался похоронить годами. «Возьми ее! — потребовал голос в его голове. — Она твоя женщина — заяви на неё права! Подтверди связь между вами!»

Зарн изо всех сил старался игнорировать голос и продолжал свое исследование.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — Зарн наблюдал за выражением лица Лорен, нежно поглаживая ее бедра вверх и вниз.

Она кивнула.

— Д-да. Мне казалось, ты собирался… собирался осмотреть меня. Найти другую метку.

— Да. — Зарн перестал поглаживать и наклонился вперед, еще шире раздвинув ее бедра своими широкими плечами. Даже теперь Лорен не пыталась сопротивляться, и когда он опустил руки на ее холмик, большими пальцами нажимая на ее складочки, она не сказала ни слова. — Я собираюсь раскрыть тебя, Лорен, — проговорил он, наблюдая за её реакцией. — Собираюсь раскрыть твоё лоно и осмотреть, нет ли на нем метки. Ты поняла меня?

— Да, господин, — прошептала она. — Сделайте это, пожалуйста. Я… я хочу, чтобы вы это сделали.

— Я не спрашивал твоего разрешения, — жестко отрезал Зарн. — Я рассказал тебе, что собираюсь с тобой сделать. У тебя нет выбора в этом вопросе.

Лорен кивнула.

— Я знаю. Я… мне не нужен выбор. Я просто очень хочу тебя.

Ее слова снова затронули что-то в его душе — ту часть души, которая желала полного и жёсткого доминирования и просилась наружу. Зарн отмахнулся от этих желаний и склонился над раздвинутыми бедрами Лорен. Медленно он раздвинул набухшие половые губки, открывая блестящее от соков лоно. От этого зрелища у него перехватило дыхание. Боги, она была прекрасна! Он никогда не видел ничего столь совершенного.

Позабыв о поисках пирсинга, Зарн просто любовался открывшимся видом. В прошлый раз он не успел оценить вид, отчаянно торопился попробовать ее на вкус. Теперь он не станет торопиться и насладится представшим зрелищем, вдыхая ее сладкий женский аромат. Внезапно ему отчаянно захотелось ощутить ее вкус на своих губах. Он мог уйти и никогда больше не возвращаться, но не раньше, чем вылижет её еще раз.