Страница 146 из 172
— Бля-а-а-а-а-а!!!.. — рёвом поддержала братва. — За Пуэбло-о-о-о!
Скачка. Адреналин на пике. Ощущения невероятного единства с парнями, скачущими справа и слева. Горожан больше? Лучше одеты? Срать! Сейчас ничего не важно. Мы этих «лучших» уже имели, и позавчера, и сегодня. И сейчас поимеем, несмотря на их бОльшую численность. Ибо мы — пограничники, бойцы нескончаемой священной войны. А они — жалкие невесть что о себе возомнившие купчишки.
— А-а-а-а-а! — ревела сотня, на ходу выстраиваясь в линию, и я был всего лишь на острие общей атаки. — А-а-а-а!!!
Горожане развернулись — успели. Да и как тут не успеть при виде такой лавины? Но их движение в спину Сигурду на этом окончательно остановилось. В какой-то жалкой полумили от свалки у лагеря! А это практически победа. Так, не расслабляться! Бой! Огонь!!!
Пламя захлестнуло первые линии горожан. И мы вклинились, имея моральное преимущество — в природе человека бояться огня.
Первые линии не то, что прошли как нож сквозь масло, но, размахивая мечом, я особого сопротивления не почувствовал. А потом сшибка превратилась в свалку — мы пёрли, а горожане, которых было больше, пятились.
Затем не то, что почувствовал или увидел, скорее просто понял, что Мерида и Веласко врезались в сеньоров каждый со своей стороны. И Ворону, как мне доложились позже, через несколько минут помог Диего Алонсо, раздумывавший, кому оказать помощь и решивший, что Рохас и дедушки и без него справятся.
Весело. Наконец мне стало весело! Как горцу в воскресенье. Это был пик всей кампании, всей войны, генеральное сражение. И сражение было полностью за нами, разыгранное, как по нотам.
Их было больше нас даже с Алонсо… Наверное. Ну, сравнимо. И они и правда были закованы в более дорогие и тяжёлые доспехи. Но горожане проиграли морально, а потому дрогнули и побежали. Вся эта городская армада в дорогих сияющих на солнце начищенных консервных банках. Мы скакали следом, разя и разя — основные потери горожан были не от сшибки и боя, а от ударов в спину. Кто-то стрелял им в коней, не давая уйти. У кого-то кони были и сами слабые, отощавшие — уйти ни шанса. Я вместе со всеми скакал следом и махал мечом, как мальчишка, бил, протыкал, скакал дальше. Кровь… Кровь была, но мало, и в основном конская. Ибо консервные банки всё же защищают неплохо. Но проткнутые тела и отрубленные руки — тоже было, просто меньше. Но больше всего нравилось давить тех, кто оказался на земле. Непередаваемое ощущение! Это враги. Те, кто не задумываясь ломал руки и ноги моим пленным воинам! Те, кто бьёт в спину, и бил неоднократно, все последние сто пятьдесят лет. Я орал от восторга, я не чувствовал чужую кровь у себя на лице, я бил и бил мечом, не понимая, что происходит, жаждая лишь одного — наказать! Вот этих плохих ребят! От рук которых погибло много хороших.
…А потом всё кончилось.
— Назад!
— Назад, камнемёты!
— Назад, сучье отродье!
Поле перед нами накрыло облако из стрел, одна ударила меня по плечу и отскочила. А невдалеке справа в землю ударился каменюка, к счастью, пока что никого не задев — чтоб не попасть по своим, первый выстрел сделали с перелётом.
— Тпрр-р-р-ру-у-у-у! — натянул я поводья Дружка. Азарт боя и хмель в голове резко спали — сейчас будут убивать МОИХ людей! За которых я отвечаю! — НАЗАД! — заорал и я, что было мочи. Развернул коня. — ВСЕ НАЗАД, МАТЬ ВАШУ!!!
Воины послушались. Большая часть. Стали повторять манёвр, разворачивая скакунов. Те, кто не услышал, почувствовали, что ряды пожидели и тоже начали замедляться и оборачиваться.
Нас накрыл второй ливень стрел. Первая волна была выпущена с запасом — частично накрыло и своих. Но теперь свои, галопом шедшие к открытым воротам, разорвали дистанцию, и надо было уходить.
— Назад! Все назад! — орал помощник Тита. И Марко, догнавший меня (видно, в бою оторвался) затрубил общий отход.
Уф-ф! Ушли от стен. Ливни стрел пытались нас достать ещё пару раз, но на пределе дальности стрелы, когда та почти не имеет пробивной силы. Коней посекло. Моего Дружка задело, пришлось его, маленького, успокаивать. Да и раненых много. Но к чёрту, всё потом. Мы перегруппировались и скакали к лагерю наёмников. Неспешно, кони не двужильные, но неотвратимо. Свалка у лагеря заканчивалась, и наёмникам вырваться не удалось, — отметило боковое зрение, но бой ещё шёл, и бой жаркий.
Я больше не орал — не было необходимости. Нашлись умельцы из десятников, и мы, с гиканьем, ворвались в стан врага.
В грудь ударила стрела. Я даже не заметил. Оказалось, пробило чешую, но кожаный поддоспешник лишь порвало, оставив на груди кровоточащую царапину. Я её в горячке боя даже не заметил. Вот Дружок перепрыгнул недавно выкопанный неглубокий ров, вот мы обошли телегу — парни спешились, навалились и сдвинули, пока верховые за их спинами прикрывали, паля из луков во всё, что рискнёт высунуться. Я помогал, точечно делая пробои внутри лагеря по скоплению их снайперов. Кажется, носом пошла кровь, но чувствовал себя бодрячком — на адреналине же. Потом мы ворвались внутрь…
Скучно! Вооружённые некомбатанты, возницы с луками и арбалетами — что они могли нам сделать? Рыцари были, всякие спешенные, раненые и прочие, но их разметали в два счёта. Тех, кто поднимает руки, бросив оружие, старались не трогать, но бывало всякое. Война — есть война. И только после приехали гонцы от Допиника, сообщить, что войско Хуго Смелого уничтожено, остатки сдались в плен.
Это была победа. Моя первая победа в пусть и маленькой пограничной, но настоящей войне.