Страница 6 из 15
Жаль только, что Барни не учел тот факт, что у животных, тем более крупных, иммунная система зачастую куда сильнее, чем изнеженная – человеческая.
Окончательно восстановившись, Твигл поднялся с кресла и положил на стеклянный стол резиновую перчатку с опасным содержимым. Вывалив кристаллик на поверхность стола, он чиркнул зажигалкой и, помедлив, оглядел комнату в поисках чего-то наподобие аэрозоля. Не обнаружив ничего подходящего, начинающий «вандал» разорвал кипу, лежавшей рядом, документации и поджог измятые листы.
Импровизированный наскоро, костер разгорелся, а Барни, воспользовавшись резиновой перчаткой, переместил кусочек кристалла в центр пламени и уже через несколько минут он вынул, из почерневших остатков сгоревшей бумаги, получившийся идеальный алмаз. Смертоносное вещество под воздействием высокой температуры изменило свои физические свойства, посредством химических процессов.
Немного отодвинув жалюзи, Твигл, теперь уже бесстрашно держа в руке камень, приподнял его перед окном. Насладившись игрой дифракции света, довольный и позабывший о неприятности ученый подбросил камешек в воздух, а затем, ловко поймав его, спрятал в карман.
Оставив все как есть, Барни поспешно удалился из кабинета Дункана и, вновь преодолев два лестничных пролета, спустился в вольерную. Притаившись за углом, ученый взглянул на часы. «Как раз вовремя», – подумал Твигл, и резко выглянув из временного укрытия, оценил обстановку.
Намечалась смена караула.
В поле зрения появился зевающий Стэнли. Он направлялся к охранному посту, который, в свою очередь, располагался непосредственно перед самым выходом наружу.
«Молодец Стэнли, – подумал ученый, украдкой выглядывающий из-за угла. – Не усидел на своем месте, кофейку захотелось?»
Смотритель приблизился к охранной будке и дернул за ручку двери. Плотно запертая стальная конструкция с прорезиненной каймой даже не брякнула, и тогда Стэнли постучал в окно.
– Мигель, открой… – громогласно разнеслось даже по вольерной.
От неожиданности, Барни отстранился назад, но потом вновь высунулся.
Дверь охранной будки отварилась, и на пороге появился усатый, худощавый мужчина мексиканской внешности. В своей большой руке он сжимал национальную газету с последними новостями.
Как обычно, в одно и то же время, Стэнли с Мигелем, не дожидаясь сменщика, халатно оставляя входной пост, уходили в комнату дежурного, а уже оттуда Стэнли возвращался с другим охранником.
Когда в коридоре стало тихо, Барни, не спеша, передвигаясь вдоль стены, вылез из укрытия. Практически вплотную прижимаясь к стеклам вольеров, ученый двигался медленно и почти беззвучно. Оказавшись напротив последней стеклянной клетки, Твигл остановился и прислушался. Через мгновение он решил продолжить передвижение, но случайный взгляд, брошенный в вольер, уловил небольшое создание и заставил Барни задержаться на месте еще на какое-то время.
Не более чем в пятнадцати сантиметрах от него, даже не моргая своими черными глазками-бусинками, сидела оскалившаяся серая крыса. Ранее Твигл никогда не уделял и секунды своего внимания другим питомцам. Оскалившийся зверек выглядел весьма странным образом. Особое внимание привлекали, примерно четырехсантиметровые, тонкие, как иглы и заостренные на концах, клыки. Невольно у Барни сложилось впечатление, будто кто-то приладил в пасть крысе две кости с ребра большой рыбы.
«Тоже мне загадка природы», – подумал Барни и двинулся дальше. Как только он подался вперед, крыса с молниеносной скоростью ударилась об толстое стекло, оставив на нем размазанный красный след крови. Барни от неожиданности испугался и ускорил шаг.
Не теряя времени попусту, Твигл, на полусогнутых в коленях ногах, подбежал к входной двери и достал из кармана пластиковую карточку. Сунув прямоугольную пластинку в специальную щель, он резким движением отвел руку в сторону. Красный светодиодный сигнализатор продолжал исправно гореть. Немного подождав, Барни повторил попытку.
Она оказалась успешной.
Красный огонек, под сопровождением звукового сигнала, сменился зеленым индикатором.
Лязгнув металлическими задвижками, дверь открылась, а Барни, оказавшись по другую сторону здания, поспешил вновь запереть ее.
* * *
Таксист одной из местных компаний, уже в сотый раз, посмотрев на часы, обошел свою машину и начал подумывал о том, чтобы поскорее убраться с запретной территории сомнительного медицинского заведения. «У этих чертовых ученых всегда куча непредвиденных обстоятельств», – подумал он, садясь на водительское сиденье и распаковывая очередную пачку сигарет «Coronas» (Коронас).
«Надо было прихватить еще пару ампул», – подумал Барни, бегущий к намеченной цели. Сам он был мужчиной плотного телосложения и поэтому в режиме изнурительной пробежки жестоко вспотел. Кружилась голова и даже немного подташнивало, но все же, он не останавливался и продолжал бежать.
Наконец-то обогнув большую скалу, примыкающую к краю дороги, Твигл, навалившись на багажник легкового такси, попытался привести свое сбившееся дыхание в норму.
Когда машина дернулась, таксист чуть не выронил сигарету из рук. Он резко повернулся назад и узнал в навалившемся толстяке ярко выраженную комплекцию клиента, обращавшегося к нему неделю назад. Как следует, выругавшись на своем языке, таксист подбежал к Барни и уже на практически чистом английском промолвил:
– Синьор… синьор, что с вами?
– Какой я тебе синьор, – прохрипел задыхающийся Твигл. – Открой лучше дверь и помоги влезть в машину.
В уме называя «ученого синьора» последними словами, таксист, скрепя зубами, выполнил просьбу, не входившую в его прямые обязанности. Клиент щедро платил и, соответственно, обслуживание в этом случае требовалось хоть и не первоклассное, но уж точно необыденное.
Двигатель завелся с пол-оборота, а когда машина выехала за пределы запретной территории, впервые за последние несколько часов Твигл вздохнул свободно.
– В аэропорт «Интернасьональ де Сальтильо», пожалуйста, – дружелюбно произнес Барни.
Таксист посмотрел в зеркало заднего вида и, поймав на себе взгляд ученого, кивнув, ответил:
– Вас понял, синьор.
* * *
По прилету на родину, выйдя из аэропорта, Твигл сразу воспользовался услугами Нью-Йоркского такси. Махнув рукой, он уведомил о своем намерении, и к подъезду моментально направилась одна из желтых машин.
Водитель Нью-Йоркского такси, в котором ехал Барни, перегнувшись через руль и пытаясь разглядеть дорогу, не сказать что литературно, но, по крайней мере, с ноткой сарказма в голосе констатировал действительность:
– Дождливая июльская погода! – таксист взглянул на пассажира через зеркало заднего вида. – Что может быть лучше?
– Наверное, ноябрьская дождливая погода! – в той же манере ответил водителю Твигл.
Передвигающийся не более тридцати километров в час, желтый легковой автомобиль остановился на перекрестке под запрещающий сигнал светофора.
Ожидая зеленого сигнала, шафер пренебрежительно фыркнул:
– Могу ручаться, что в такую ужасную погоду даже самый никудышный хозяин не выгонит свою собаку на улицу.
По мнению Барни, сам таксист был еще слишком молод для того, чтобы безошибочно что-то утверждать, хотя на вид выглядел он гораздо старше своих лет. Пока машина стояла и ждала своего момента, в шум дождя, бьющегося о металлическую крышу, вклинился скрежещущий звук от когтистой лапы. Водитель такси нерешительно потянулся к ручке пассажирской двери, за стеклом которой сквозь влажную завесу виднелся лишь фонарный свет. Когда дверь открылась, в салон проник свежий, пропитанный влагой, воздух, а гулкий шум дождя, преобразившись, стал более насыщенным и четким. Сперва снаружи никого не оказалось, а когда шафер собирался захлопнуть дверь, в проеме, прямо перед его лицом, появилась удлиненная морда крупной собаки.