Страница 16 из 18
— Смерть неизбежна, — сказал Капо. — И жить вечно было бы крайне утомительно. Вместо того чтобы хотеть жить вечно, кто-то может посчитать более разумным умереть прямо перед тем, ради кого он так или иначе живет. Тогда не пройдет и секунды, как им придется ощутить эту потерю.
— Что? — Я едва слышно выдохнула. Не потому, что его логика не имела смысла, или что Капо сказал это в романтической манере, но правдивость его слов поразила меня в самое сердце.
Мой муж пожал плечами.
— Для меня это имеет больше смысла.
— Ты думал об этом?
Капо кивнул.
— С тех пор, как ты впервые поставила эту песню. Тебе нравится размышлять над словами.
Он оставил меня стоять там, а сам направился в душ. Я же так и не нашлась, что ответить. Пока не пустила воду в ванной, я не поняла, почему он думал об этом - о тексте песни - и именно поэтому он был так задумчив весь день. Капо пытался понять, как я понимаю историю, лежащую в основе песни.
Честно говоря, я просто пыталась ее запомнить.
Я моргнула, когда Капо что-то сказал мне - он собирался лично проследить за тем, чтобы нам накрыли ужин. Я кивнула и посмотрела, как он уходит. Капо был уже одет, и от него тянулся тонкий шлейф одеколона, который все еще оставался в капельках водяного пара.
Он сменил песню, тоже на что-то более старое - куда более старое, чем он сам. I've Got a Crush on You.
Я погрузилась в ванну поглубже, нырнув под воду, позволяя воде смыть насыщенность событий этого дня. Было ощущение, что я покрылась коркой соли, и когда я всплыла обратно, ее кусочки плавали на поверхности. Я задерживала дыхание, но, хотя я и пробыла под водой чуть дольше обычного, я не собиралась в ближайшее время бить рекорды. Может быть, у меня была клаустрофобия, потому что, находясь под водой, я почти чувствовала панику, как будто доступ кислорода в мои легкие перекрывали, и я начинала задыхаться. Я всплыла, отплевываясь и вытирая волосы с лица. Мои легкие горели, и я глотала воздух.
Затем, когда я полностью открыла глаза, то увидела, что Капо стоит у стены и смотрит на меня. Прежде чем я успела понять, что он делает, он поднял меня из ванны, мокрую до нитки, и отнес в основную ванную комнату. Он взял полотенце с полотенцесушителя и укутал им меня, прежде чем усадить меня на пол.
— Не задерживай дыхание, когда меня нет рядом, — сказал он.
Я кивнула, не зная, что еще сказать или сделать. Я открыла рот, чтобы спросить об ужине, но Капо взял полотенце и притянул меня к себе. Наши тела столкнулись, губы тоже, и после этого все стало очень скользким. Я не была уверена, был ли пар на зеркалах от горячей ванны или он исходил от нашего горячего дыхания.
Капо оставил меня снова вымыться и сказал, что ужин был готов десять минут назад, но чтобы я не торопилась собираться.
Через тридцать минут макияж и прическа были готовы, и я была полностью готова. Когда я ходила по магазинам на Санторини, я выбрала два платья. Я искала только одно, для поездки в Афины, но мне приглянулось другое, и я не могла оставить его без внимания.
Это платье напомнило мне мое свадебное платье, но в более раскрепощенном его варианте. Я хотела шокировать Капо - не тем, как работает мой ум, или тем, что вылетает из моего рта, а своим телом.
Мое свадебное платье выглядело так, будто было сшито из крыльев бабочки, вены, проходящие через него, были так очевидны в дизайне платья. Это было то, что мы разделяли между собой - голубая бабочка имела для нас двоих особое значение.
Это платье...
Я провела по нему рукой, слегка вздохнув. Оно было белым и почти прозрачным, но вены бабочки были так заметны, окрашенные в насыщенный синий цвет Санторини. Линии были очень тонкими, но платье выглядело так, будто его собрали из мягких лоскутков материала.
Я решила сделать легкий макияж, позволив загару подчеркнуть цвет моих светло-коричневых глаз и черты лица. Волосы рассыпались вокруг меня волнами. Грудь упиралась в материал, соски были твердыми, несмотря на тепло, а глубокое V-образное декольте подчеркивал кулон Афродиты, который подарил мне Капо. Под мягким светом ванной комнаты рубин сверкал, как и кольца на безымянном пальце моей левой руки.
Материал приятно прижимался к телу, и, поскольку у нас был ужин в домашней обстановке, я решила не надевать сандалии и пойти босиком. Я взяла свои духи, чтобы побрызгаться перед выходом на улицу, но вместо этого схватила новый флакон. Он лежал там, когда я потянулась за лосьоном для тела. Лосьон был от дизайнера, о котором я слышала раньше, и флакон был таким же прекрасным, как и аромат, заключенный в нем. Он был голубым, как воды Сицилии и Греции, и пах цитрусовыми, лимонами и апельсинами, с нотками чего-то цветочного.
Раньше я влюблялась в аромат, потому что он заставлял меня почувствовать то, что я не имела возможности почувствовать в обычной жизни. На этот раз я влюбилась в него, потому что он заставил меня почувствовать себя женщиной. Я знала, что каждый раз, когда я его наношу, он заставляет меня думать о Капо и о нашем пребывании на Сицилии и в Греции.
Время, которое превращало девушку, которая всегда бежала от жизни, в женщину, которая принимала ее - ад и все вытекающие.
Дядя Тито говорил мне, что запахи обладают силой. Они обладают магией возвращать нас к людям и местам - к тому, кем мы были в прошлом и что чувствовали тогда. Я знала, что принюхиваясь к запаху этих духов, я буду думать о прохладном море, горячей коже, соли на губах; о купании голышом ночью под звездами; о походах в места, где растут только полевые цветы и пасутся козы; о том, как я ввалилась на чью-то свадьбу и танцевала до тех пор, пока мое лицо не стало выглядеть так, будто на нем навсегда застыла улыбка; о сплаве на плоту по горе Олимп; о сплаве на каяках по воде, настолько прозрачной, что ее поверхность напоминала стекло, а глубины были похожи на голубые и зеленые сокровища; о сексе в укромных бухтах; о пиратах; и еде, на употребление которой порой требовалось не дюжее мужество, например, салат из морских ежей (только что выловленных из моря) и баранины, и о сладком привкусе гранатов, задерживающемся на моем языке...
Будто этот флакон и жидкость в нем запечатлели все эти моменты и навсегда запечатлелись в моих чувствах. Я сказала Капо, что хочу взять с собой домой немного моря, чтобы запомнить эту поездку, но вместо этого он подарил мне нечто гораздо более мощное.
Воспоминания в бутылке.
Я никогда не чувствовала такого прекрасного запаха на своей коже. Он был легким, но оставался в воздухе даже после того, как я уходила. Этот аромат был дороже всех остальных, но это не имело значения. Он был бесценен для меня тем, что заставлял меня чувствовать.
То же самое чувство я испытала в церкви, когда Капо ждал меня в день нашей свадьбы, заставляя мои ноги двигаться, и я последовала на улицу под песню Фрэнка Синатры.
Мой муж ждал меня, наблюдая, как женщина и мужчина накрывают для нас стол. От дома - виллы? - к воде тянулся длинный пирс, на конце которого стоял стол. Над ним бугенвиллеи создавали своеобразный навес. В свете зажженных факелов, выстроившихся в ряд вдоль пирса, цветы казались неоново-розовыми на фоне пламени и заходящего солнца.
Когда мужчина и женщина начали возвращаться к дому, я встала чуть в стороне. Я не хотела, чтобы они увидели меня и выдали мое присутствие. Капо кивнул им, когда они приблизились, они кивнули в ответ, а затем исчезли через другую дверь, ведущую в другую часть дома.
Капо подошел к концу пирса и посмотрел на еду, затем на воду. Через минуту он обернулся.
Наши глаза встретились, и я слегка помахала рукой.
Капо встретил меня на полпути и взял мое запястье, его нос задержался на моем пульсе.
— Ты нюхаешь меня, Капо, — сказала я. Когда он посмотрел мне в глаза, я улыбнулась.
— Я бы вдохнул тебя всю, если бы мог, — сказал он.
— Такой голодный, да?
— Изголодался. — Он протянул мне руку, и мы прошли остаток пирса вместе.