Бич небесный

– Да, Лео, я должен признать, что твой брат оказался прав, – заметил второй шахматист, в голосе которого звучало нечто похожее на действительную благодарность. – Честно говоря, лично я имел серьезнейшие сомнения относительно существования какого-либо так называемого эф-шесть. Мне это казалось просто бредовой выдумкой, возможно, не без дальнего прицела… Но, Лео, сейчас я не могу этого не признать!

Шахматист выпрямился за своим столиком и поднял вверх палец.

– Твой брат действительно настоящий подарок. Вон, только взгляни на этот репортаж! Катастрофа просто первоклассная!

Он оживленно показал на телевизор.

– Благодарю, – отозвался Лео. – Видишь ли, Джейн, в Америке есть множество мест, где люди не могут больше жить, но это не относится к нашим средствам коммуникации. Машины есть в буквальном смысле повсюду: в Соединенных Штатах – даже на Аляске! – не осталось ни одного квадратного метра поверхности, который не прослеживался бы со спутников, не входил бы в зону радионавигационной триангуляции, не обслуживался бы сотовой сетью, был бы вне охвата сетевых сайтов или беспроводного кабельного телевидения… «Беспроводное кабельное телевидение» – какой идиотский оксюморон, не правда ли? Лео покачал головой.

– Насколько извращенным должно быть общество, чтобы изобрести подобную терминологию!

На мгновение он погрузился в свои мысли, но потом встряхнулся.

– Да, Джейн, за исключением этого места и этого момента! На одно сияющее мгновение все это не относится к месту, которое нас окружает! Поскольку мы находимся внутри эф-шесть – зоны наиболее интенсивного, всеохватывающего, полномасштабного опустошения, какое только переживала национальная коммуникационная инфраструктура за все прошедшие годы! Это больше, чем ураган. Больше, чем землетрясение. Гораздо больше, чем любой поджог или диверсия, поскольку поджоги и диверсии в таких масштабах были бы слишком рискованным занятием и требовали бы слишком больших усилий. И вот мы здесь, видишь? В тишине! И никто не может нас подслушать! Никто не может увидеть нас на мониторе! Ни единая душа!

– Так вот как вы узнали, что я неподалеку? Сумели услышать мой сигнал бедствия? Потому что вы олень внимательно следили за всеми передачами, да?

– Именно, именно так! Мы прослушиваем весь спектр – надеясь и рассчитывая услышать абсолютную тишину. К счастью, мы располагаем ресурсами, чтобы немного поспособствовать своему проекту – снять несколько наиболее важных антенн, взорвать несколько наиболее крепких вышек и тому подобное. Потому что, бог свидетель, эти чертовы ремонтники очень скоро снова вернутся сюда во всей своей силе и славе, со своей аварийной сотовой службой и аварийными радиопередатчиками; сюда припрутся даже эти идиоты-радиолюбители со своей треклятой любительской аппаратурой, собранной в каких-нибудь радиобудках и чуть ли не в сортирах, помоги нам Господь! Но сейчас у нас ненадолго воцарилась великолепная, совершенная тишина, и в этот момент возможно все! Все, что угодно, – даже свобода.

Кто-то вяло похлопал в ладоши. Джейн отхлебнула кофе.

– Зачем вам нужно столько тишины?

– Ты знаешь, что такое «электронный пароль»?

– Ну да. Это когда, например, правительство надевает электронные браслеты на условно освобожденных. С устройством слежения и вмонтированным передатчиком. Собственно, мой бригадный браслет представляет собой что-то в этом роде. – Она показала свое запястье.

– Вот именно. И мы все здесь тоже носим сходные устройства.

Она была поражена.

– Вы все выпущены под пароль?

– Не так, как это бывает обычно. Наши браслеты – особого рода, гораздо более изощренные. Более правильно было бы сказать, что мои друзья и я связаны узами. Мы все дали слово, которое нас связывает. Мы тоже принадлежим к своего рода бригаде – бригаде людей, связанных круговой порукой.

– Прошу прощения, – произнес человек, сидевший возле широкополосного сканера.

Это был крупный, плотный мужчина средних лет с короткой стрижкой ежиком.

– Могу я поближе посмотреть на ваше устройство?

– На мой бригадный браслет?

– Совершенно верно, мэм.

Джейн отстегнула его и протянула незнакомцу.

– Благодарю.

Человек поднялся, внимательно рассмотрел браслет Джейн и отошел к кухне. Аккуратно положив браслет возле раковины, он открыл кухонный шкафчик, быстро вытащил из него молоток для отбивания мяса и принялся дробить браслет сильными ударами.

– Зачем вы делаете это? – воскликнула Джейн.

– Мы живем в большом мире, – отвечал Лео между точными, размеренными ударами молотка своего друга. – Это старый мир, и это очень печальный и испорченный мир… И мы – все, кто сидит в этой комнате, – без всяких сомнений, принадлежим этому миру, Джейн. Мы весьма мирская компания!

Радист тщательно промыл разбитый браслет Джейн водой из раковины.

– В свое время мы сделали кое-что для этого мира, – продолжал Лео. – Но невозможно приобрести подобную власть, не беря на себя определенную ответственность. Власть не приходит без некоторых обязательств, без некоторых счетов, но которым приходится платить. Те, кто надел на нас эти браслеты… да, пожалуй, можно сказать, что мы сами добровольно надели их друг на друга, честно говоря… Эти браслеты служили для нас почетной эмблемой. Мы так и рассматривали их – как эмблемы. Как обеспечение надежности, нечто вроде морального страхования. Как талисманы безопасности! Но потом, по мере того как шли годы… они никогда не останавливаются, Джейн; время продолжает идти вперед, последствия нагромождаются на последствия…

Он поднял руку и посмотрел на свои часы. Они выглядели в точности так же, как любые другие часы. Ничего особенного в них не было. Совершенно обычные бизнесменские часы на металлическом браслете. Вот только кожа под браслетом была необычно белой.

– Мы собрались здесь, чтобы перестать быть тем, чем мы являемся, – сказал Лео. – Нет пути, которым можно выйти из игры, нет пути за пределы кодекса молчания. За исключением смерти, разумеется: смерть всегда надежный выход. И вот теперь мы нашли такой вид тишины, который является электронной, виртуальной смертью. Мы собираемся разорвать свои узы, умереть для мира средств связи и стать другими людьми. Мы уйдем и исчезнем без следа.

– Как эвакуационные фанаты?

Один из игроков в покер разразился хохотом.

– Эге! А вот это было здорово! Прямо в точку. Эвакуационные фанаты! Ты ведь имеешь в виду этих психов-позеров без идентификационного кода, которые таскаются повсюду вслед за лагерями, да? Отлично, просто отлично. Да, это мы на все сто!

– Лео, что ты сделал такого ужасного? Зачем тебе необходимо заниматься такими странными и сложными вещами?

Она взглянула ему в глаза. В них не было жестокости. Они были похожи на глаза Джерри, разве что в них было больше озабоченности.

– Лео, почему ты просто не придешь к нам в лагерь? В бригаде все свои, у нас есть ресурсы и способы выручать людей из неприятностей. Я могу поговорить об этом с Джерри – может быть, нам удастся все это как-нибудь выправить!

– Это очень мило с твоей стороны, Джейн. Очень мило и очень хорошо. Жаль, что мне не предоставилось возможности узнать тебя лучше.

Он повысил голос, обращаясь к остальным:

– Вы слышали? Слышали, что она предложила мне? Я был прав, когда делал то, что делал!

Он взглянул ей в лицо.

– Однако это не имеет значения. В любом случае, после этой встречи ты никогда не увидишь меня больше.

– Но почему?

Он показал на потолок, на ураган, бушующий за пределами их банковского подвала.

– Потому что мы сейчас находимся глубоко внизу, под зоной катастрофы. Мы сейчас – просто пустые имена в длинном списке имен умерших и пропавших без вести в этом эф-шесть. Мы исчезли, мы поглощены! Ты никогда больше не увидишь меня, и Джерри тоже не увидит. Мы рвем все связи, мы уничтожаем наши личности – причем, заметь, Джейн, мы принадлежим к тем людям, которые знают, как это делать, и умеют делать такие вещи. И только так это и должно быть сделано. Для меня нет способа уйти от того, чем я стал, кроме как перестать быть тем, кто я есть. Навсегда.