Если бы…

Вошедший на кухню вслед за хозяином Сергей устало опустился на стул, он уже так набегался за день, что ноги просто гудели. Вован уже вовсю хлопотал по хозяйству. Поставив чайник, он суетился в поисках заварки, тыкаясь во все шкафы и ящики. Выдвигая и задвигая их с диким грохотом. Заварка исчезла бесследно, по-видимому, став одной из многочисленных жертв, царившего вокруг хаоса. К великой радости Вована, он нашел молотый кофе и занялся его приготовлением. Поставив турку на огонь, он как заправский фокусник выудил откуда-то початую бутылку водки.

– Давай, Серень, вздрогнем,– предложил Вован, ставя бутылку на стол.

–Хватит пить.– Сергей забрал у Вована водку и поставил на шкаф.– Утром вздрогнешь, если уж совсем будет хреново.

Вован надулся.

– Ты какой-то вообще странный стал. Нельзя быть таким скучным!– Вдруг лицо Вована снова расплылось в улыбке. Он хлопнул себя по тощей ляжке.– Ты же Ковальскую пошел провожать!– торжествующе изрек он, ужасно радуясь, что вспомнил такую важную деталь.

– Ну и?– Вован, с видом соседки-сплетницы, выжидательно смотрел на Сергея. Он даже рот приоткрыл, еще чуть-чуть и слюна закапает от нетерпения.

– Ну и?!– подбодрил он друга, видя, что тот не спешит посвящать его в подробности столь знаменательного события.

Теряя терпение, Вован в третий раз произнес, уже с некоторым раздражением:

– Серег! Ну?

–Баранки гну.– Совсем не по товарищески, огрызнулся тот.– Чего тебе надо? Чего ты заладил ну-ну?

– Ну,– снова, уже видимо на автомате, сказал Вован,– было чего-нибудь?

–Чего было-то?– сердито вопросом на вопрос ответил Сергей.

– Серег, ну ты чего, дурак? У вас с Веркой было что-то? Ну, тебе чего жалко, что ли рассказать? Ну, мы ж дружим с детства! Ты ж знаешь, я – могила! Ну?– заканючил Вован и заерзал на стуле от любопытства. Сергей смерил его ледяным взглядом.

– Ты сам, что ли дурак, Вован? Ничего не было.– Отрезал Сергей, и то только для того чтобы Вован отвязался наконец.

Вован с заговорщицким видом закинул ноги на стол. Жесткие каблуки с грохотом стукнулись о деревянную поверхность столешницы. Вальяжно откинувшись на спинку стула, и с улыбкой умудренного жизненным опытом знатока отношений между мужчинами и женщинами, Вован торжественно заявил:

– А я знал, что тебе ничего не светит!– не дождавшись никакой реакции от Сергея, он продолжил.– У нее парень есть. Жених. В ноябре свадьба.

В ожидании эффекта произведенного этой новостью он многозначительно посмотрел на Сергея, но тот продолжал сидеть все с таким же непроницаемым лицом, как и до этого. Надо признать честно, известие о наличии жениха и предстоящей свадьбе, отчего-то были ему неприятны. Но Вовану знать об этом было не обязательно.

– Я ведь и сам к ней подкатывал, еще на первом курсе.– Продолжал вещать Вован, нисколько не смущаясь молчанием собеседника.– Я, правда, тогда травы накурился, может, поэтому она мне от ворот поворот дала. Так-то бы точно не устояла.– Ухмыльнулся Вован.– Чего-то помню ей про глаза, про улыбку. Давай, говорю, отправимся в плавание по океану большой и чистой любви. А она такая грубиянка оказалась. Прямо ужас! Дурак ты, говорит, Телянин. Иди ты со своей большой и чистой любовью, знаешь куда.

Вован вздохнул, взъерошил и без того торчавшие во все стороны волосы.

– Эхе-хе! Жестокая, короче, она женщина, Ковальская эта. А жених ее, тьфу! Задрот! Я вообще не понимаю, что она в нем нашла! Она же такая, как тебе объяснить?– он с сомнением посмотрел на друга, как бы прикидывая, позволят ли его умственные способности понять столь глубокомысленные рассуждения.– Она вся такая воздушная, к поцелуям зовущая. Мечтательная такая. Ей даже преподаватель наш один сказал: «Вы, Ковальская – мечтательная натура. Вам нужно что-то легкое воздушное проектировать. Зачем Вы хотите промышленной архитектурой заниматься? Это не Ваше совсем. Вам что-то радостное нужно, уютное, дарящее тепло». А Верка, она упрямая. Глазами на него сверкнула. Надулась. «Отойдите,– говорит,– в сторону, не мешайте! Во мне инстинкт просыпается»,– процитировал Вован Шарика из мультфильма про Простоквашино. Отсмеявшись над собственной шуткой, он продолжил живописать портрет Вериного избранника. – А он, этот жених ее – приземленный, приземленней не бывает. Этакий орангутанг.– Вован не поленился, скинул ноги со стола и изобразил скачущего орангутанга, сопровождая сие действо соответствующими звуками. Вышло бесподобно.

– Здоровый такой,– с явным неодобрением продолжил Вован, как будто это был страшнейший из недостатков Вериного жениха.– Вот как ты!– ткнул Вован пальцем в сторону Сергея, радуясь удачно и вовремя найденному сравнению.– Высоченный… Орангутанг короче.

Вован помолчал и, неожиданно погрустнев, добавил:

– И Верка ведь не любит его! Просто поломает себе жизнь, дура, и все.

– Откуда ты знаешь, что не любит?– не удержался Сергей.

– От верблюда!– Вован хитро посмотрел на друга и погрозил пальцем.– Значит тебе все-таки интересно? Ладно уж, слушай, внимай моей мудрости. Когда женщина влюблена, она светится вся и порхает как бабочка. Она смотрит на своего мужчину совершенно не так как на всех остальных и сразу видно, что вот он для нее единственный и неповторимый, а все остальные тьфу, так, особи мужского пола, существа похотливые и бесполезные.– Вован перевел дух, и, чуть не лопаясь от гордости, заявил,– Ну я, блин психолог! Может, я не там учусь, может, гублю, зарываю свой талант? – он посмотрел на Сергея и, по сложившейся за этот вечер традиции, он говорит – Сергей молчит, быстренько закончил свой психанализ.– А Верка не светится и не порхает. И не смотрит, так как я сказал, а так же смотрит, как и на всех остальных. Уф!– шумно выдохнул Вован, утомившись от своей длинной речи. Минут пять он сидел молча, думая о чем-то своем. Лицо его, впервые за сегодняшний вечер, сделалось серьезным и даже немного грустным.

– Когда ты на свой северный полюс-то отправляешься, Амундсен?– как можно более равнодушно спросил Вован.

– Через неделю. И не на полюс, а в Якутию, я же тебе говорил, орангутанг ты необразованный.– Усмехнулся Сергей. Он вдруг почувствовал, что сильно устал и глаза у него слипаются.

– Пошли спать, Вован.– сказал он, вставая.

– Ага, разбежался спать, тут еще место найти надо, где спать. Ведь всю же квартиру засрали. – проворчал, почти полностью протрезвевший Вован. Его уже не восхищало и не радовало то, что сотворили сегодняшние, вернее уже вчерашние гости с его некогда уютным домом.– Завтра придется дворничиху звать. Она за определенную сумму умеет в сказочную фею превращаться. Я домой прихожу, а тут все как было, даже лучше. А если еще чуть-чуть заплатить, она даже косметический ремонт наколдовать может.– Зевая, во весь рот, сказал Вован.

26.09.1990г.

– Вер!– раздраженно крикнула сестра, в очередной раз, попытавшись стащить одеяло с не желающей просыпаться Веры. Одеяло не поддалось, и она стала трясти его вместе с тем, что находилось под ним.– Я уже пятый раз тебя бужу! Я на работу из-за тебя опоздаю!

– Сейчас встаю,– жалобно застонало из-под одеяла.

– Я это уже слышала! Все. Я ухожу. Проспишь, сама будешь виновата,– исчерпав все угрозы, сестра направилась к двери, но, вспомнив самое важное, остановилась на пороге комнаты:

– Ты вчера во сколько пришла? Я в полдвенадцатого легла, тебя еще не было.

– Я не помню. Не знаю. Я напилась.– У Веры не было сил что-нибудь придумывать. Она решила сразу все рассказать, лишь бы ее оставили в покое. Лохматая, заспанная голова, наконец, показалась из-под одеяла.

Брови сестры взметнулись вверх. Она немного постояла, переваривая информацию.

– И как ты до дома добралась среди ночи да еще пьяная?– видимо, ей нужна была вся правда, с подробностями. Как же без них.

– Меня проводили.– Вера слегка помотала головой, проверяя ее на пригодность к дальнейшей эксплуатации.– У меня голова болит,– сказала она, в надежде, что сестра отстанет и уйдет, но не тут-то было. Та, уже совершенно забыв, что еще две минуты назад опаздывала на работу, вернулась к кровати и встала рядом с младшей сестрой, сверля ее взглядом посланца инквизиции.